Мы расположились в буковой роще под самой полониной. За привальными хлопотами не заметили, как наступила ночь. Круторогий месяц повис над деревьями. На земле тени от их ветвей переплелись, образуя узорчатое покрывало. Казалось, отбрось его, и откроется новая земля, другой мир. Между темными кустами орешника вдруг появилась светящаяся точка. Она плавала в ночи, будто кто-то одинокий и неприкаянный искал со свечой в лесу дорогу.

- Светлячок, - объяснил мой сведущий в этих вещах спутник.

Прошло некоторое время, и я услышал за спиной его тихий вздох:

- А может, и что другое...

О "другом" мы уже были наслышаны от чабанов на полонине, где провели предыдущую ночь. Овцы в загоне успокоились после вечерней дойки. Лишь изредка со стороны кошары доносилось теньканье колокольчиков. Пыхкали сырые буковые поленья в костре, над которым висел большой чан с сывороткой. Сквозь дым подрагивали низкие звезды. Старый чабан засунул за голенище сапога сопилку, на которой до этого выводил незатейливую мелодию и поведал о том же самом. Теперь уже словами.

- Не при мне то было, но наши сельские знатники верно говорят. Как-то в колыбу к молодому овчару - а он в тот вечер сам был - влетела деваха, каких по наших горах поискать. Ну прямо тебе писанка. Просит: "Спрячь меня, добрый человече. Не успел овчар и слова молвить, как в колыбе выросло страшило в шерсти. Дико закричал и разодрал пополам красавицу. Одну половину слопал, а другую закинул за спину и исчез в лесу...

Много подобных историй доводилось слышать у дымных полонинных костров. "Если и жить на этом свете, то на самом его верху", - говорят карпатцы. Речь идет о горных пастбищах - полонинах. А еще - о таинственных женских существах, которые издавна облюбовали солнечные и ветреные карпатские плоскогорья. В польских Татрах их называют "дивоженами", у румын - нимфами-"желями". Румынские "желе", правда, больше обитают в лесах, где неустанно прядут нити людских судеб. Однако летом они все же сырым чащам предпочитают солнечные, открытые ветрам полонины. Именно с ветрами связывают полонинных красоток украинцы, называя их "повитрулями".

"Кто видел, не скажет, кто знает, тоже не скажет, а кто и скажет, так сам черт сказанное не разберет," - такие вот примерно ответы я получал от чабанов, которых расспрашивал о повитрулях. А между тем в карпатских селах о них вспоминают частенько по самым различным поводам. "Смотри, а то повитруля тебя украдет", - пугают бабушки внуков, которые любят забираться в лес аж под самые полонины. "Окрутит тебя повитруля - узнаешь почем коряк ветра", - предупреждают матери своих непутевых сыновей. "Ты там ненароком не с повитрулями кохался?" - подозрительно спрашивает жена у мужа, когда он небритый, пропахший дымом, возвращается с полонины.

Какая же она, карпатская повитруля? Как выглядит? Слухов о ее красоте много, однако никто в точности не может нарисовать ее портрет. Одним врезались в память ее длинные волосы, другие вспоминают голубые холодные глаза, третьи твердят про выразительные тонкие брови.

Повитрули - дочки горных ветров. Вольными ветрами они рождены, пахучими ветрами выкормлены, на крыльях ветров переносятся с места на место. Ветер всегда у повитрули в голове, а если туда еще попадет что-то злое и повитруля вдруг раскапризничается, то уже готовый вихрь. Он может, скажем, обкрутить дерево и тонко - тонко подняться вверх - буковый лист, который не падает на землю, а будто бы зависает в воздухе и резко взмывает над ветками - является верной приметой вихревого танца повитрули. Если в вихрь, который сотворила повитруля, попадет человек, то его так покрутит, что ни одна шептуха на ноги не поставит.

Любовные утехи для повитрули, что материнское молоко для несмышленыша. Если кому девять ночей подряд снится любимая, то на десятый в ее образе спускается с полонины повитруля. У чабанов, которые ни в чем не отказывают своим ветреным любовницам-повитрулям, овцы всегда в целости и сохранности...