День 4 февраля 2009 года был обычным днём. С утра я завёз Настю на работу и поехал в Люберцы на осмотры. Их предстояло всего два, так как на вторую половину дня у меня были планы. Приехав домой, я пошёл за хлебом. Тогда всё и случилось.

Обычно хожу я быстро, широким шагом. И вот за считанные мгновения я поскальзываюсь и, не успевая сгруппироваться, падаю на спину, ударяясь о лёд затылком. Видимо, я вырубился, так как открыв глаза я увидел мужика, который шёл позади меня метрах в десяти. Он спрашивал: "Ты как?" Башка, конечно, звенела, но я встал и ответил, что нормально.

Подобрал батоны и направился домой. Дома-то я и понял, что моё падение не прошло бесследно. Не сразу, конечно. Сначала я просто принял таблетку и понадеялся на скорое успокоение головной боли. Но когда меня вырвало, я позвонил отцу, который велел вызвать скорую, и Насте, без которой я ехать в больницу отказывался.

Описывать моё состояние в те минуты совсем не хочется: дико болела бошка, тошнило и потолок напоминал океан в дичайший шторм. Поэтому первые дни я редко открывал глаза и мало понимал что происходит.

Приехала скорая, фельдшер которой сначала упорно не хотел везти меня в Склиф, где в тот день дежурил мой отец. Но его удалось уломать, и я еле загрузившись в Газель, своей головой ощутил, какие же дрянные у нас дороги.

В Склифе меня облучили, сделали томограмму, что-то ещё... Смутно помню, взяли анализы. Ещё сделали любимый анализ всех врачей из забугорных сериалов про врачей – люмбальную пункцию. Не запомнил не хрена, было больно, но не сильно. И отвезли в палату, где началось моё лечение. От чего лечили я узнал лишь за несколько дней до выписки, на утреннем обходе. Причём из двух слов мне было знакомо одно: субарахноидальное кровоизлияние. Отец мне это объяснил, но я быстро забыл все подробности. Самое страшное из того, что запомнил, это то, чо кровь попала в спинномозговую жидкость. В общем, слава Богу, что я всё время лежал.

Палата мне досталась хорошая: у окна и батареи, на южной солнечной стороне. Сначала в палате нас было семеро. 4 пациента и 3 сиделки.

Исаак Семёнович, генеральный директор чего-то там, ограбленный таджиками возле дома и получивший несколько раз металлической трубой по голове. Страдает диабетом. У его кровати в первое время сменялись сиделки, и каждый день приходили родственники.

Александр Александрович. Помощник депутата Мосгордумы от Компартии. Очень хороший человек, шутя пытавшийся сагитировать нас на вступление в стройные красные ряды. Что у него лечили, не знаю. Но под выписку принесли книжку о тестостероне. Занятно...

Виктор, кажется, Дмитриевич. Перенёс какую-то операцию на мозге. Рядом с ним всегда находилась его жена, выполнявшая роль сиделки. Как потом выяснилось, у него была какая-то опухоль. Очень сильно внешне напомнил деда Лёшу, отца жены моего дяди (вы ещё не запутались?).

Светлана - сиделка пациента, который первые дни моего пребывания в больнице, находился в реанимации. Героическая женщина. Из Винницы, Украина. Врач с двадцатилетним стажем. Поехала работать в Москву, чтобы обеспечивать больного мужа и платить за учёбу дочери.

Алексей - тот самый пациент. Был инсульт. Перенёс операцию на сосудах головного мозга. В связи с этим периодически выдавал концерты, вроде вставания среди ночи (при том, что нужно постоянно лежать, не то что мне - до сортира и обратно) или попыток выдернуть иглу капельницы. Плохо разговаривал, часто повторяя одну и ту же фразу или слово. Страдал потерей памяти. Под выписку (за пару дней до меня), «ожил», ходил, разговаривал более менее, но предстоит объёмный курс реабилитации. Жалко его...

В пятницу, пятого, к нам положили то ли бомжа, то ли алкоголика. Он был наг. И сетовал на то, что у него всё отобрали. Даже трусы.

Вскоре, правда, сего безымянного товарища перевели в коридор и снабдили каким-то халатом, на первое время. Там он принялся расхаживать по коридору и подкалывать медсестёр. Что ещё он там делал - не знаю. Почти всё время я лежал и ничего не видел. Коридор казался таким далёким. Но когда я смог туда выйти, понял, что на самом деле там нечего делать.

Но вернёмся к нашему неизвестному, который также отметился вырыванием капельницы и шнырянием по коридору, истекая кровью... А спустя несколько дней, его снова перевели к нам, но вёл он себя очень тихо. В основном спал. Причем спал так, что невольно завидуешь. В какой позе уснул, в такой и проснулся.

Как оказалось, его фамилия Алексеенков, зовут его Валерий, и у него такая же травма, как у меня. Правда, получил он её при иных обстоятельствах. "Упал...эта... С лестницы...гы...вниз головой упал". Ага, проломив нахрен череп и провалявшись в 63-й больнице. А потом ещё добавил и оказался в Склифе. При поступлении видел чертей, хотя при визите Инквизитора-Психиатра, похожего на Лесли Нильсона (ток в очках), отказывался от ранее данных показаний.

За неделю до моей выписки, в пятницу, выписались товарищ Партия и Исаак Семёнович, который баловал нас радио "Шансон" (до тех пор, пока Настя не привезла мне гарнитуру к телефону и я уже баловал себя иной музыкой). В тот же день предпринял высадку в нашу палату безвестный товарищ. Был он не долго, так как пришла наш лечащий врач и состоялся примерно такой диалог:

-У вас возможен инсульт. Необходима операция.

-Нет, на это я пойтить не могу.

-А жить вы хотите?

-Получается, что нет.

-Тогда выписывайтесь, - и врач уходит. Мужик собирается и сваливает.

Забавно. Я так истерил, когда во втором классе мне паховую грыжу вырезали, и я думал, что умру во время операции... Он еще хотел отдельную палату, а то, видите ли, он спать не может, так как любой шум - и он просыпается и уснуть не может. No pain - no gain.

Ночью (или ранним утром) на 15 февраля привезли ещё одного постояльца. Он очень громко стонал и сопел, и я смог заснуть буквально на несколько минут после того, как принесли термометры. Я про себя прозвал его Саддам, за пышные чёрные усы и арабскую внешность. С утра он слабым голосом просил позвонить, показывая, как ему плохо, что, в прочем, совершенно не мешало ему пойти в туалет ночью и утром.

Я ему отказал. И потом долгое время парился. Вот что я за человек? Ненавижу себя за то, что слишком много думаю. С одной стороны, ничто не мешало мне дать ему позвонить... А с другой перекрикивало второе "я":

-Сдурел? А вдруг у него туберкулёз (я ещё и мнительный, ага)? А вдруг его родичи потом тебе будут названивать, справиться о здоровье любимого мужа (отца, брата, свата, кума, мужика с которым я вчера пиво пил)? Да и к тому же, это дело врачей клиники, а не её пациентов.

Я ни в коем случае не злой. Многие могут даже сказать, что я даже чересчур отзывчивый. Просто в мире сейчас (да и с самого сотворения, наверное) действует одно правило - homus homini lupus est (если не ошибся в написании... И да, я выпендрился!), а не будешь соблюдать, съедят. Даже Иисус не отмазался, не смотря на влиятельного отца. Просто надо знать границы, когда нежелание помочь переходит в откровенный эгоизм. В итоге, имени я так и не узнал. На утреннем обходе его резко увезли в реанимацию.

После выписки Виктора (Дмитриевича), его место занял другой мужик, Леонид. У него была опухоль и в ближайшие дни её собирались вырезать. Но когда его клали, родственники утаили от врачей и сиделки, что у него множественный какой-то там герпес (ААА!!! Я ходил после него в сортир!!!) и операцию перенесли. Но он стал слабеть, спать постоянно. Вдобавок, у него был запор, для борьбы с ним он выпил магнезии. Знаете, он не успел всего пару секунд. И то хорошо потому, что две несчастные женщины еле тащили этого почти не передвигающегося мужика весом под центнер. В общем, мужик, видимо, очень долго не ходил по большому и обосрал весь сортир. Запашок стоял - я не выдержал и в первый раз ушёл гулять по коридору. Его сиделке, Галине, я вообще не завидую. Кончилось всё тем, что на глазах у родственников и пациентов палаты, Леонид начал загибаться. Страшное зрелище. Он хрипел, у него дёргалась рука (как мне пояснили, из-за того что опухоль задевала центр движений) и синел. И только тогда врачи вняли голосу разума и перевели его в реанимацию. Больше я его не видел. Говорили, что у него там всё плохо... Живи, Леонид. Хотя бы потому, чтоб не огорчать твоих маму и жену. Лично я в тот день вдоволь насмотрелся на их страдания.

Как и парень, которого перевели к нам в тот, самый депрессивный, день (15 ноября). На первый взгляд ему было около тридцати, а на второй - уже и не скажешь. Сказывались его увечья: огромный шрам на бритой голове и отсутствие правого глаза. Звали его Сергей Жуковский и шёл он на поправку. Как он так умудрился - я предпочёл не спрашивать. Он рассказал сам: пулевое ранение резиновой пулей в висок. Странный человек, не представляю что ему пришлось перенести. Правда, со своими странностями. В последнюю ночь перед моей выпиской, он полночи ел. Причем, около двенадцати он ещё сожрал штук пять таблеток. А в половине третьего принялся шуршать едой. Вот и спрашивается, какого хрена ты не ешь днём? А в день моей выписки ему сказали, что он лишился глаза. Честно говоря, реакция меня потрясла – её не было. То ли он смирился с этим фактом, то ли ещё что…

Вообще здесь хорошо. Относительно, конечно. Есть не хочется - кормят отлично («На убой», сказали бы хирурги). Первое, второе и какой-нибудь компот, сок или какава с кофой. Правда, по части питания, тоже доходит до дебилизма: о том, что вилками пользоваться нельзя я узнал за завтраком, в день выписки.

Спать тоже не хочется, а если хочется - спи, никто не мешает. Вот чего хочется, но нельзя - это свалить, мыться и, чёрт подери, трахаться. Ну и ещё, чтоб тараканы не бегали ))

В больнице пролетел праздник, к которому я раньше относился негативно (проклятые империалисты! хехе), а сейчас он мне параллелен - День Святого Валентина. Настя мне сделала своими руками валентинку, я ей за это очень благодарен, она напомнила мне о времени зарождения и начала наших отношений. Лисёк, я тебя люблю!

За месяц до этого праздника мне в голову пришла, как я считаю, блестящая идея - флэшмоб. Она проста и может, на просторах интернетов что-то такое было - написать про то, как познакомились ваши родители (бабушка и дедушка, дядя и тётя или кто ещё из знакомых). Но не успел. А теперь, в общем-то поздно,  ведь такие акции у нас обычно проводят по какому-нибудь поводу. Идея остаётся открытой и если кому понравится, я обязательно про кого-нибудь из своих напишу.

"Погода...погода... Погода у нас хорооошая". Кот Матроскин был прав. В первые дни светило яркое солнце, а сквозь окно ещё и припекало. Спасали занавески. Под утро за окном светил месяц и было интересно следить за его движением. Ну и ночная Москва...

Про медперсонал можно не говорить. Невольно вспоминаешь сериал "Клиника", где сказали, что общение врача с пациентом должно длиться не более 15 секунд (сколько точно не помню). И действительно. Врача ты видишь пару секунд во время обхода ("Нормально у вас всё? -Да,доктор. -Ну и отличненько") или больше, когда хреново. В остальном общение происходит с медсёстрами, которые предпочитают общаться методом введения иглы под кожу. Вопреки стереотипу о том, что в больницах работают медсёстрами молодые красивые барышни - это далеко не так. Если они и есть, то теряются на общем фоне страшных тёток. Особенно поразила Юля, хамка мало что умеющая. Так мне поставила капельницу (и не только мне), что к половине пузыря рука превратилась в сплошной очаг боли, и дотерпеть до конца процедуры я не смог, попросил закончить. Рука ломила до вечера.

Мне вообще везёт на руки. Та беда была с правой, а из левой мне в первый день брали кровь на анализ. Через пару дней пришла боль. Спустя неделю боль не ушла, я пожаловался молодому ординатору-девушке.

-А, фигня! - ответила она и вылетела из палаты. Такая она, наша медицина, стремительная и беспощадная.

Есть ещё одна тут, типа грамотная. Я про себя её прозвал "Утренняя Звезда". Молодая, гонору много, но медсестра. Поэтому вымещает злобу на пациентах с утра, приходя с заспанной рожей в семь утра собирать термометры и задавая во весь голос спящим пациентам определенный вопрос, ставящий в тупик. Например, в день моей выписки, должен был быть директорский обход. О чём отдельно. Медсестра собирает градусники и спрашивает: "У вас тут ссаньём воняет. Кто нассал?" и хоть бы хны. Ей без толку объяснять, что почини ты, дура, вытяжку в сортире, всё было бы замечательно. Но нет, ей нужно подойти к каждому  тыкнуть пальцем - ты ходишь под себя? Нет, тихо пысаю в углу.

Плохих примеров достаточно. Остальные положительные. Например, парень один. С виду, мне ровесник, может, чуть старше. Думаю, ординатор какой-нибудь. Правда, удивило, что он сам обходит пациентов и делает назначения. А потом у меня челюсть отвалилась. Мне сказали, что он уже практикующий хирург. И чувствуется в нём стальная уверенность. Что ж, дай Бог, вот оно, будущее отечественной нейрохирургии.  

Ну и, конечно, наш лечащий врач, Ирина Валерьевна. Предельно вежливая, внимательная женщина. К пациентам обращается ласково, но бывает тверда. Что показывает тот пример с инсультником, что не захотел под нож.

Профессор здесь достаточно молодой. Я ожидал увидеть седовласого старика, а он оказался слегка за сорок. Крылов Владимир Викторович.

Вкратце про обходы. Насколько я понял, бывают трёх видов:

Примерно так всё и происходит ;)

А. Врачебные. Врач с зав.отделением (обычно с утра) обходят больных этого врача, тот описывает ситуацию, заведующий иногда что-то спрашивает и/или комментирует и они уходят. Всё действо занимает до двух минут в каждой палате.

Причем, если лечащий врач не дежурит, то вечером обход длится 10 секунд: "Всё у вас хорошо? Замечательно!"

Б. Профессорский. Хе-хе. Каждый четверг в отделении нейрохирургии пациентов обходит профессор. Марафет начинают наводить аж в среду. «Всё ныкайте по тумбочкам, чтоб ничего/никого постороннего в палате не было». Профессор приходит во главе свиты врачей. Лечащий врач описывает пациентов... В общем, всё то же, что и при обычном обходе, только комментарии оставляет профессор. Длительность от двух до пяти минут на палату.

Но бывает ещё

В. Директорский обход. Говорят, он проходит раз в столетие. Из тёмных мрачных чертогов выходит Сам, Директор Института Скорой Медицинской Помощи имени Склифосовского. Это титул, если кто не понял. В связи с этим, наведение порядка в отделении сопровождается обильной нервозностью, сверху политой идиотизмом. Вот, например, какой прок (а особенно влияние на состояние пациентов) в том, чтобы все шторы висели ровно и чётко, как по линейке? После таких приготовлений начинаешь думать, либо это доктора просто "находят" персоналу работу, либо Директор строгий и страшный человек во главе свиты из разных инстанций. И головы летят тут по настоящему.

Но всё оказалось прозаичнее. Та же свита. Только не понять было, кто из них директор. Вряд ли тот дядька в хирургической робе, как у отца и хирургической шапочке, которому Ирина Валерьевна описывала наше состояние - слишком молод (а может, это был профессор? Только без очков и котюма – не разглядел). Скорее всего это был невысокий полный мужчина восточной внешности, который стоял в стороне. Почему именно восточной внешности? Интуиция. Шучу. Просто директора института зовут Могели Шалвович. А обход прошёл даже быстрее, чем я предполагал. Только по поводу Сергея (что с одним глазом) Ирину Валерьевну "напрягли". Сказали "нефиг ему тут лежать неделю, по нашей части он здоров, завтра на выписку". И палата опустеет. И изчезнет традиция перед выпиской проставляться тортом. Впрочем, моя совесть чиста.

На этой ноте я хочу закончить свой рассказ, так как рассказывать больше нечего. Меня выписали в четверг, а не в пятницу и это была более, чем приятная новость. Хочу сказать спасибо тем, кто меня поддерживал в эти нелёгкие минуты. В особенности отцу, который быстро и оперативно отреагировал на мой звонок и положил к себе. Насте, без которой жизнь не мила, и я понял вкус расставания с любимым человеком. Спасибо, что приезжала. Извини, что выгонял. Спасибо маме, Лене и Антону, что навестили и привезли еды (Нафиг столько? Я до самой выписки ел одни фрукты) и первую книгу, которую я прочитал после того, как мне разрешили. Спасибо Диме - за добрым разговором время летит. Спасибо Максу и Серёге - мужики, мой вояж в больницу не отменяет нашей встречи, спасибо за поддержку. Спасибо всем, кто звонил, писал, поддерживал Лису - ей было тяжело. Ну и хочется всем пожелать быть осторожными, не падать и не попадать в больницу - здоровья. Сейчас, в наше время это чрезвычайно важно.

Хватит спасибо. Поехали жить дальше. А чуть позже краткий отчёт о прочитанном.