на самом деле не читая, а пока слушая, но так она мне нравится.."Цитадель"

***

Отец говорил мне так:
-- Заставь их строить башню, и они почувствуют себя братьями. Но если
ты хочешь, чтобы они возненавидели друг друга, брось им маковое зерно.
И еще говорил мне отец:
-- Плоды их трудов -- вот моя забота. Жатва их ручейками должна
стекаться ко мне в житницу. Житница для них -- я. И пусть они служат моей
славе, обмолачивая зерно в ореоле золотой пыли. Только так попечение о хлебе
насущном можно сделать духовным песнопением. И тогда не жаль тех, кто
сгибается под тяжестью мешка по дороге на мельницу. Или идет с мельницы,
поседев от мучной пыли. Тяжелый мешок с зерном возвышает душу точно так же,
как молитва. Посмотри, как они счастливы, стоя со снопом в руках, похожим на
свечу, мерцающую золотом колосьев. Облагораживает взыскательность, а не
сытость. Что же до зерна, то конечно же они получат его и съедят. Но пища
для человека не самое насущное. Душа жива не тем, что получено от зерна, --
тем, что было ему отдано.
И я повторяю вновь и вновь: племена, что довольствуются чужими
сказаниями, едят чужой хлеб и нанимают за деньги архитекторов, желая
построить себе город, достойны презрения. Я называю их стоячим болотом. И не
вижу над ними золотящегося ореола пылинок, поднимающихся при молотьбе.
Разумеется, отдавая, я и получаю тоже. Иначе что я буду отдавать?
Благословен нескончаемый обмен отданного и полученного, благодаря ему можно
отдавать все больше и больше, полученное укрепляет тело, душу питает
отданное.
Я смотрел на танцовщиц, которые танцуют. Танец придуман, станцован. Кто
может воспользоваться им, унести и превратить в припас на будущее? Он
миновал, как пожар. Но я назову благородным народ, танцующий свои танцы,
хоть нет для них ни закромов, ни житниц. А тех, кто расставляет по полкам
прекраснейшие творения чужих рук, несмотря на умение восхищаться, я назову
варваром.
Мой отец говорил:
-- Человек -- это тот, кто творит. Сотворчество превращает людей в
братьев. Живущему не принесет покоя сделанный им запас.
Моему отцу возразили:
-- Ты говоришь о творчестве, что ты имеешь в виду? Немногие способны
создать что-то выдающееся. Ты, стало быть, обращаешься к немногим. А
остальные? Что делать им?
Отец ответил:

-- Творить -- значит оступиться в танце. Неудачно ударить резцом по
камню. Дело не в движении.
Усилие показалось тебе бесплодным?

Получается, взрослых нет. Есть постаревшие дети.

© О чем говорят мужчины

По чеховским местам.

В России медленно поднимает голову невиданный класс нормальных людей. Они не слушают шансон и не обсуждают чужие сумки, не читают журналы «о звездах». Их мало, но будет становиться все больше.


То, что никакой революции в России не будет, понятно и без предвыборной кампании, в ходе которой системная оппозиция разит друг друга красивыми и безопасными рапирными уколами, а несистемная сидит в партере театра и, громко хрустя чипсами, рассуждает о том, стоит ли закидать артистов помидорами или нужно просто встать и уйти.

«Те, кто вчера сидел на «терках» с семками, сегодня, глядишь, уважаемые люди, кьянти знают, Моцарта читали, возили любовницу в Лувр. «Терки» и семки, впрочем, Лувром не лечатся»

Никто, разумеется, никуда не уйдет.
Не уверен, что всем участникам нравится, но власть сегодня в России сильна, как, наверное, редко когда была сильна. Можно позволить потерпеть и жующий партер. Надолго ли это? Не знаю. Плохо ли это? Уверен, что хорошо: в политической стабильности есть возможность уйти вниз, в то, что более 100 лет назад называлось «народом», а сейчас уже и непонятно, как назвать.

При этом проблемы остались ровно теми же, не были они решены ни в 1917-м, ни в 1991-м. Николай Некрасов, немного наивно предположивший, что рано или поздно крестьяне «Белинского и Гоголя с базара понесут», описал смысл сложностей очень верно.

Россия – очень глупая и жестокая страна. Притом что у нас достаточно умных, тонких и интересных людей, больших специалистов, великих поэтов и замечательных ученых, все они – совершенно не укоренены в реальности. Они тут гости, и каждая тетка в паспортном столе, последний раз читавшая в своей жизни инструкцию к освежителю воздуха, в три минуты даст понять любому академику РАН, где именно его место и кто он вообще такой, что лезет тут. К каждому, кроме всего прочего, может рано или поздно не крестьянин с Белинским и Гоголем подойти, а какое-нибудь очередное существо с вопросом «А чо это ты, пацанчик, такой умный, не дать ли тебе в табло?»
Читать далее...

До художественных книжек так и не дошло, а сегодня вот вне очереди под настроение прочиталось эта.

Сегодня промелькнуло в диалоге в жж упоминание этой книжицы- бумажную версию не видела, но попалась вот тут в электронном виде.Если закрыть глаза на бесчисленные очепятки(начинающиеся с первых же фраз) и тотальное отсутствие пробелов (местами очень сильно напрягает), то желающие могут полистать. Сама я не со всем сказанным соглашусь, но некоторые моменты мне показались интересными и актуальными, хотя и в основном не новыми. Но и вспомнить бывает полезно, особенно когда актуально.
Может и ещё кому-нибудь ..


Ну и немного цитат оттуда, некоторые опять же известны и не авторские:

Жизнь — это бурная порожистая река, заваленная валунами. Человек — это гребец на байдарке. Для неопытного спортсмена каждый валун — это препятствие, которое может его потопить. А для опытного, экипированного и тренированного байдарочника каждый камень — это точка опоры, от которой он отталкивается веслом, чтобы ровнее вести свою лодку. Гибкость позволяет использовать препятствия как точку опоры.

***
Чаще всего встать на ноги мешает шея, на которой сидишь.
читать дальше?

"Кроме обучения тому, как видеть,
есть еще умение,
которому следует учиться,
- не видеть то, чего нет"

Мария Митчелл

в книжке встретились процитированные слова Иоанна Златоуста:
"Милость да без правды малодушьство есть, а правда без милости мучительство есть".

"...я неотделим от своих, я никогда от них не отрекусь, что бы они ни
совершили. Я никогда не стану обвинять их перед посторонними. Если я смогу
взять их под защиту, я буду их защищать. Если они покроют меня позором, я
затаю этот позор в своем сердце и промолчу. Что бы я тогда ни думал о них, я
никогда не выступлю свидетелем обвинения."

Антуан де Сент-Экзюпери