Давайте восклицать, друг другом восхищаться,
Высокопарных слов не надо опасаться.
Давайте говорить друг другу комплименты,
Ведь это все любви счастливые моменты.

Давайте горевать и плакать откровенно.
То вместе, то - поврозь, а то - попеременно.
Не надо придавать значение злословью,
Поскольку грусть всегда соседствует с любовью.

Давайте понимать друг друга с полуслова,
Чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.
Давайте жить, во всем друг другу потакая,
Тем более, что жизнь - короткая такая.
Булат Окуджава

Наряды багряные сбросив,
И золото ссыпав с ланит,
Разбитая вдребезги осень
По паркам раздетым звенит.

И тает красой безнадзорной,
И плачет о кронах пустых,
Стыдясь неожиданно черной,
Доступной своей наготы.

Рыдает на смятой постели
Под темными бедрами лип,
Где жалобней скрипа качелей
Ее затихающий всхлип.

По платьев парчовым останкам
Скользя, укрывается в ночь, -
Испуганная негритянка,
Бегущая парками прочь.

И голые ноги мелькают
Сквозь брызги монет золотых,
Но ветер и дождь нагоняют
И бьют по спине и поддых.

Сегодня уже спозаранку
В облаве пахучих костров
Поймали нагую беглянку
Средь пышной разрухи дворов.

И ветер холодный и белый,
Кострами обкуренный вдрызг,
Терзал ее смуглое тело
До красных рябиновых брызг.

На детских площадках упала.
Под визги счастливых детей
Кончается в роскоши талой.
Еще через пару дождей,

Когда ее белой картечью
Ноябрь расстреляет в упор,
Взметнет африканских предплечий,
Обглоданный холодом, бор.

Сергей Артуганов

Пройдя затравленной Тверской,
Ты можешь выйти к мавзолею;
Умыться скукой и тоской
И двинуть дальше, сожалея
О том, что полон рот забот,
Что дома нет, семьи и денег,
Что ты промокший пешеход,
Бредущий вброд на голый берег...

Шагая мимо кабаков,
Где припаркованные джипы -
Как меж огромных сапогов -
Бочком, теснясь, под гром и хрипы...
И забывать, и забывать,
Терять, потерь не замечая,
Шагать обыденным, шагать,
Тоску и скуку источая...

Идти по городу тайком
И видеть, как проходят мимо
Такие толпы, обо всем
Забывших напрочь, непростимо.
Неоновым теплом реклам
Пытаться греть пустые очи,
Мешать в них копоть пополам
С парадом девок у обочин...

Проходит день в ходьбе глухой
Холодным, пыльным посторонним.
И суетлив его уход,
И неприметной смерти сродни.
Проходит мимо рук и глаз,
Шурша дешевой бижутерией,
И в душах вслед ему у нас
Скрипят несмазанные двери...

Проходит первая любовь,
Неслышно ставшая последней...
В приют распахнутых гробов -
Путем врастанья и взросленья...

Стучат косые каблуки
В окоченелом переходе -
Мимо протянутой руки
Старушкой шустренькой проходит,
Спеша, походкой шаткой жизнь
С набором надоевших сумок.
Она добро, что в них лежит,
Снесет в забытый переулок
И там оставит на углу,
Теряясь в мареве окраин...
И брата Авеля брат Каин
Утянет за собой во мглу.
Сергей Артуганов

ПОХМЕЛЬЕ

Вчера были крылья. Но в крест кособокий
Они обратились сегодня к утру.
Похмельные думы черны и глубоки.
Угрюмый Сизиф, не бросай же свой труд!

Кати свою голову камнем тяжелым,
Роняй ее с горки в болотную мразь.
Смотри на снующих вокруг - хорошо им
Месить и копить вековечную грязь.

Дежурь у перин антиподом Прокруста! -
Все гости на ложе твоем так малы,
Что хочется вытянуть кости им с хрустом
И только потом усадить за столы.

Душа умерла. Но уже воплотилась,
И, став Прометеевой печенью, льет,
За то что огнем безоглядно делилась,
Нечистую кровь на орлиный помет.

Пустое, огромное, черное Нечто
Сосет изнутри и уводит в тюрьму,
Пространство которой уже бесконечно.
И ты удаляешься тьмою во тьму.

Вот цены на небо, на ветер у крыльев,
Вот мзда за аренду чужих облаков:
Их пух окупается гарью и пылью
В сожженных складах неоживших стихов.

Сегодня тебе остальные полдела
Закончить, чтоб дань вдохновенью вернуть:
Лететь лоскутом синевы обгорелой
Сквозь черные бездны, вмещенные в грудь.

Сергей Артуганов

Весна начинается с женщин и птиц.
С потери денег и документов.
В распахнутой жадности плавных ресниц
Февраль отражает себя пофрагментно.

Где солнце сырое по лужам звенит,
Разрушенный шорохом город как стая:
Порвется, сольется, дрожит и летит,
Обрывки газет и небес разметая.

Как будто в дожде, ослеплен и разъят,
В своей беспробудности тщась и теряясь,
Нетрезво течет полоумный Арбат,
На свет и на грязь в кувырках распадаясь.

Но Бог с ним... А женщины с птицами врозь
Воздвигнут одну Вавилонскую башню,
С которой дождями падут наискось
Горящие злаки на жадную пашню.

И то, что взойдет - наша кровь, наша плоть.
...Когда отреченье с причастьем сольются,
В набухших пространств ароматный ломоть
Горячие голые нервы вопьются.
Сергей Артуганов

Бежать пестреющими снами,
Болеть их чередой нестройной,
Лишь встряхивая временами
Тюрьму дремоты неспокойной,

Жевать свою земную меру,
Ломая стёршиеся зубы,
Хранить сомнительную веру,
Кормить обыденную грубость,

И в этом волевом и зудном,
Броженья вышнего касаясь,
Моргать растерянно и трудно,
И умереть, не просыпаясь.

И за прохладными верхами,
Туда, где ждут опять страданья,
Внести, как маленькое оправданье,
Тетрадь с негромкими стихами.
Сергей Артуганов

Оборот назад, неуверенный шаг –
Вот чем закончится этот поход…
Память о музыке стынет в ушах…
Странно, когда ничего не грядёт.

Что же я знаю? – что нам суждены
Верные судьбы – истечь как вода.
Тихо, без пены, без шума волны,
Чтобы уйти, не оставив следа.

Правил игры не понять никогда.
Выбора нет, и ты будешь играть…
Как упоенно струится вода!
Нужно ли это? – зачем тебе знать!
Найду ль тебя, чрез частоколы лет
продравшись к заповеданному мигу?..
Увы, увы… тебя на свете нет,
и нет меня. Но, вписанные в книгу
о главном, мы застыли на листах
её черновика, во главке малой.
Прощанье как прощенье на устах
за столько лет ещё не дозвучало.

И как нам развести свои пути?
Вот мы разделены частями света…
Потеряны навечно. – Не найти.
Нас не вернуть…
Нам не забыть всё это.

И дальше жить…
Жить надо, а пока –
Вот корень мук, что век не перемелет:
У главной книги нет черновика,
А набело писать мы не умели.

Сергей АртугановСергей Артуганов

ОТЦЫ И ДЕТИ

Сегодня я слово хочу сказать
Всем тем, кому золотых семнадцать,
Кому окрыленных, веселых двадцать,
Кому удивительных двадцать пять.

По-моему, это пустой разговор,
Когда утверждают, что есть на свете
Какой-то нелепый, извечный спор,
В котором воюют отцы и дети.

Пускай болтуны что хотят твердят,
У нас же не две, а одна дорога.
И я бы хотел вам, как старший брат,
О ваших отцах рассказать немного.

Когда веселитесь вы или даже
Танцуете так, что дрожит звезда,
Вам кто-то порой с осужденьем скажет:
- А мы не такими были тогда!

Вы строгою меркою их не мерьте.
Пускай. Ворчуны же всегда правы!
Вы только, пожалуйста, им не верьте.
Мы были такими же, как и вы.

Мы тоже считались порой пижонами
И были горласты в своей правоте,
А если не очень-то были модными,
То просто возможности были не те.

Когда ж танцевали мы или бузили
Да так, что срывалась с небес звезда,
Мы тоже слышали иногда:
- Нет, мы не такими когда-то были!

Мы бурно дружили, мы жарко мечтали.
И все же порою - чего скрывать!-
Мы в парты девчонкам мышей совали,
Дурили. Скелетам усы рисовали,
И нам, как и вам, в дневниках писали:
"Пусть явится в срочном порядке мать!"

И все-таки в главном, большом, серьезном
Мы шли не колеблясь, мы прямо шли.
И в лихолетьи свинцово-грозном,
Мы на экзамене самом сложном
Не провалились. Не подвели.

Поверьте, это совсем не просто
Жить так, чтоб гордилась тобой страна,
Когда тебе вовсе еще не по росту
Шинель, оружие и война.

Но шли ребята, назло ветрам,
И умирали, не встретив зрелость,
По рощам, балкам и по лесам,
А было им столько же, сколько вам,
И жить им, конечно, до слез хотелось.

За вас, за мечты, за весну ваших снов,
Погибли ровесники ваши - солдаты:
Мальчишки, не брившие даже усов,
И не слыхавшие нежных слов,
Еще не целованные девчата.

Я знаю их, встретивших смерть в бою.
Я вправе рассказывать вам об этом,
Ведь сам я, лишь выживший чудом, стою
Меж их темнотою и вашим светом.

Но те, что погибли, и те, что пришли,
Хотели, надеялись и мечтали,
Чтоб вы, их наследники, в светлой дали
Большое и звонкое счастье земли
Надежно и прочно потом держали.

Но быть хорошими, значит ли жить
Стерильными ангелочками?
Ни станцевать, ни спеть, ни сострить,
Ни выпить пива, ни закурить,
Короче: крахмально белея, быть
Платочками-уголочками?!

Кому это нужно и для чего?
Не бойтесь шуметь нисколько.
Резкими будете - ничего!
И даже дерзкими - ничего!
Вот бойтесь цинизма только.

И суть не в новейшем покрое брюк,
Не в платьях, порой кричащих,
А в правде, а в честном пожатье рук
И в ваших делах настоящих.

Конечно, не дай только бог, ребята,
Но знаю я, если хлестнет гроза,
Вы твердо посмотрите ей в глаза
Так же, как мы смотрели когда-то.

И вы хулителям всех мастей
Не верьте. Нет никакой на свете
Нелепой проблемы "отцов и детей",
Есть близкие люди: отцы и дети!

Идите ж навстречу ветрам событий,
И пусть вам всю жизнь поют соловьи.
Красивой мечты вам, друзья мои!
Счастливых дорог и больших открытий!
Эдуард Асадов

Не привыкайте никогда к любви!
Не соглашайтесь, как бы ни устали,
Чтоб замолчали ваши соловьи
И чтоб цветы прекрасные увяли.

И, главное, не верьте никогда,
Что будто всё проходит и уходит.
Да, звёзды меркнут, но одна звезда
По имени Любовь всегда-всегда
Обязана гореть на небосводе!

Не привыкайте никогда к любви,
Разменивая счастье на привычки,
Словно костёр на крохотные спички,
Не мелочись, а яростно живи!

Не привыкайте никогда к губам,
Что будто бы вам издавна знакомы,
Как не привыкнешь к солнцу и ветрам
Иль ливню средь грохочущего грома!

Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь
Встречать, терять и снова возвращаться,
Но если вдруг вам выпала любовь,
Привыкнуть к ней - как обесцветить кровь
Иль до копейки разом проиграться!

Не привыкайте к счастью никогда!
Напротив, светлым озарясь гореньем,
Смотрите на любовь свою всегда
С живым и постоянным удивленьем.

Алмаз не подчиняется годам
И никогда не обратится в малость.
Дивитесь же всегда тому, что вам
Заслужено иль нет - судить не нам,
Но счастье в мире всё-таки досталось!

И, чтоб любви не таяла звезда,
Исполнитесь возвышенным искусством:
Не позволяйте выдыхаться чувствам,
Не привыкайте к счастью никогда.
Э. Асадов

Любовь, Измена и Колдун

В горах, на скале, о беспутстве мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер
И вечно вели нескончаемый спор -
С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и - красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!

Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!
я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
я сплавлю вас вместе на все времена!
Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же - и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, -
Все выше и выше, до горных вершин,
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?
Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И появилась женщина.
Э. Асадов