Народ пишет про #меняневзяли.

Я даже поначалу загрустила: на такое пожаловаться никогда не могла. Но внезапно вспомнилось: да, было такое, было, что меня не взяли.

Хорошая приятельница, сослуживица, уволилась и поступила на более хлебное место и меня туда звала. Долго звала. Деньги, допустим, те же, но меньше головной боли, то есть, лучше.

И вот, я согласилась посмотреть. Пошла на собеседование. Но заявление об уходе не написала, потому как для себя решила, что это будет собеседование для них, а не для меня. Да, вот такое самомнение...

Легко прошла собеседование в будущем департаменте, потом - с директором по безопасности. Он отослал меня на детектор лжи. И вот - я спалилась. Не прошла детектор лжи!
А вопрос был стандартный и его, среди других, предварительно обсуждал со мной оператор: не был ли кто осужден в моей семье.  Я сказала, что не был. На самом деле - был. И история эта ужасна и невыразительна среди таких же ужасных историй в нашей стране в сталинское время. Но я не стала этому оператору ничего рассказывать, объяснять, конечно, меня бы поняли и не было бы никакой проблемы. Но - я не стала.

Учёные говорят, что человек ещё не осознаёт, но его мозг уже принял решение.

Я сидела, опутанная проводами, отвечала на вопросы оператора, выслушивала его бездарные комплименты, удивительно, человек начитанный и всесторонний, но страшноватенькая улыбка на красивом лице, и только две вещи занимали меня по-настоящему.

Первая - этот кабинет, где меня тестировали. Кабинет - киношно-карцерного типа, какое-то оборудование, простой стол, хотя  рабочее кресло и письменные принадлежности - очень дорогие. На карцерной стене висело две картины - макросъёмка цветков, бутоны, как две шикарные женщины. Я на них смотрела, смотрела и спросила у оператора, длинный ли у него сегодня рабочий день. Он сказал, что обычно у него не много работы, а конкретно сегодня - только я, и он уходит. И мне подумалось, что вот он покончит с этой процедурой, выключит свет и закроет дверь, и два по-настоящему живых обитателя этого кабинета, эти две цветочные дамы, останутся в жуткой карцерной темноте. И не понятно, что лучше - терпеть его присутствие или темноту карцера.

Вторя вещь  - впечатление о собеседовании с директором по безопасности. Беседа как беседа. Но он попросил мой паспорт - и тут началось интересное шоу для меня. Он пролистал каждую страницу, каждую же осмотрел, даже пустую, как будто читал эту пустоту. Ну, да и шут с ним. Но он не остановился на этом. Он снял обложку, высыпал на стол, проверил, не осталось ли что-либо внутри ещё, и, комментируя, стал рассматривать всё, что нашлось: талон к зубному, телефонный номер на узкой бумажке со столба, клубная карта в книжный магазин, карта в спортзал, что-то ещё. То есть, в смотровом кресле чувствуешь себя комфортнее. Всё рассмотрев, он отодвинул это всё мне, как отработанный материал, ну, как капустные листы, что на выброс.

Вот что меня занимало, пока оператор задавал свои вопросы.

С этим ощущением, что я для них материал, я и уходила от них. Я даже обернуться не хотела, как будто бы там была хищная пасть, которую я только что миновала чудесным образом.

Дома я стала жалеть о своём демарше. Я уговорила себя, что у них классная система безопасности, и эта их дотошность абсолютно объяснима. Но внутренний голос твердил мне, чтобы я не возвращалась туда. Я не вернулась.

А через девять месяцев я узнала, что компанию реорганизуют и департамент этот просто ликвидируют.