Вечность...

Он сидел на берегу огромного озера. Оно простиралось впереди, насколько хватало взгляда. Он смотрел на него... Он смотрел на всю свою жизнь... Он мог это сделать, потому что вся жизнь его была здесь... Около озе-ра... В нём... И с ним... Он сам был этим огромным озером. Он сидел в качающемся кресле, сделанном очень дав-но из какого-то крепкого тёмного дерева. Этому креслу было уже очень много лет, а оно даже не скрипело. Он сидел в нём, совершенно не двигаясь. Лишь веки иногда опускались на глаза. Впереди простиралось озеро, по берегам которого возвышались горы. Здесь во всём была частичка его самого. Он был растворён во всём, что простиралось перед ним. Вся его жизнь с рождения прошла здесь. Его родители давно умерли. От них ему дос-тался дом, который перекошенной горкой стоял за спиной сидящего в кресле старого рыбака. Под одним из окон дома на выступающем из стены фундаменте лежала, свернувшись калачиком, пушистая серая кошка. Она не спа-ла, но со стороны она казалась спящей. Рядом с креслом сидела на задних лапах собака. Она напоминала лайку, но из-за своего тёмного окраса была одновременно с этим похожа на какую-то другую породу. Она спокойно си-дела и смотрела вместе с рыбаком на восходящее солнце. Оно пряталось в густой дымке тумана, собравшегося над бескрайним озером между горных хребтов, отчего на него можно было смотреть, слегка прищурившись.
Рыбак смотрел на восходящее солнце. Оно придавало голубоватости тумана какой-то бледно оранжевый оттенок, в некоторых местах переходящий в бледно-красный. Всё вокруг, казалось, замерло. Одно солнце мед-ленно-медленно всходило всё выше и выше над голубой линией горизонта, в которой небо и озеро сливались в единое сине-голубое. Рыбак смотрел из-под спутанных поседевших, слегка напоминавших болотную тину бровей на солнце. Зеркало его существа кристально чисто отражало весь простирающийся перед ним пейзаж. В его голо-ве не могла появиться ни одна мысль. Зеркало его души кристально чисто отражало бескрайнее небо так же, как кристально чисто его отражало огромное озеро. Зеркало души этого человека кристально чисто отражало эти ог-ромные бескрайние горные хребты так же, как кристально чисто их отражало огромное синее озеро. Зеркало его души кристально чисто отражало оранжевое солнце так же, как кристально чисто его отражало озеро... Зеркало души рыбака не тревожила в те моменты ни одна даже самая несущественная мысль. Зеркало его души было та-ким же гладким и бескрайним, как и распростёртое перед ним озеро. Он сам был этим озером. Он сам был этим небом. Он сам был тем местом на горизонте, где они сливались в единое сине-голубое...
Лицо рыбака было изрезано глубокими морщинами, казавшимися ещё более глубокими, когда он, немно-го прищурившись, смотрел на восходящее солнце. Тело этого человека, сидящего в деревянном кресле, излучало силу. Эта сила разливалась вокруг него невидимой энергией. И нельзя было сказать, что этот человек стар или молод. Этот человек казался вне возраста. Его тело излучало силу. В его взгляде чувствовалась необыкновенная глубина. Он смотрел на озеро, и, казалось, они общаются. Он смотрел на горы, и, казалось, что они понимают друг друга. Он смотрел на весь этот безграничный пейзаж, и, казалось, они - одно целое. Он смотрел на солнце, и, казалось, оно со всей своей любовью желало ему прекрасного дня и дарило тепло и свет только для него одного... Он, родившийся на берегу этого бескрайнего озера где-то в глубине Норвегии, сидел посреди всего этого беско-нечного и вечного, и, казалось, что он - неотъемлемая часть всего этого. Он, казалось, растворён во всём, что его окружало, и всё, окружавшее его, казалось, было растворено в нём. Он смотрел вперёд, и в этом взгляде было что-то завораживающее. Он смотрел на всю свою жизнь. Он имел этот редкий дар. Просто сидеть на одном месте и смотреть на всю прошедшую жизнь. Она вся была здесь. На берегу этого озера. Его отец когда-то давным-давно построил этот дом для себя и своей жены. Здесь, на берегу этого озера. Он ловил рыбу всю свою жизнь. И у него однажды появился сын, который рос сильным и красивым. И вот, спустя много лет сын рыбака, приняв-ший по наследству от своего отца искусство рыбной ловли, сидел на берегу единственного в своей жизни озера... Озера, с которым была связана вся его жизнь. Он знал каждый куст и камень в этой долине. Он знал здесь каж-дую травинку и каждую кочку. Иногда вечером он заводил какую-нибудь старую рыбацкую песню, одному ему известную... И звук его низкого хриплого и безмерно красивого голоса заполнял каждое углубление в земле и камне гор. Звук его голоса нёсся далеко-далеко над гладью озера, слегка тревожа годами недвижимые слои воз-духа в некоторых недоступных для человека местах над поверхностью озера. Рыбак пел на старом языке его предков, отчего всё вокруг замирало и, затаившись, слушало, узнавая что-то знакомое из бесконечного прошлого. Слушали горы, слушали ели, растущие как раз с той стороны озера, где стоял дом рыбака, слушали, затаившись в кустах и ухабах, звери и птицы...
А сейчас было раннее утро. Солнце поднималось всё выше и выше над горизонтом, оставляя пелену ту-мана где-то внизу над озером. Всё вокруг наполнялось несравненно украшающими тишину звуками пробуждаю-щейся ото сна природы. Но рядом с покосившимся старым домом рыбака, казалось, ничего не могло нарушить монолитное молчание. Это молчание было таким глубоким, таким проникновенно-любящим. Оно излучало всю красоту жизни и нисколько не заботилось о том, будет ли оно кем-то или чем-то услышано или нет.

15 ноября 2006 г.