колкая нежность в грудине исходит паром - 

я, задыхаясь туманом, меняю лица.

этот ноябрь мне - даром, бесценным даром,

хрупкой снежинкой на вмерзших в луну ресницах.

 

тонкая нить на запястье карминно-алым

ярким огнем отливает, мне греет душу.

звездное небо кажется вдруг усталым.

мне бы твой пульс ловить да дыханье слушать.

 

утро настало, смотри, за окном зарница - 

время пить чай, улыбаться улыбкой сонной.

все волшебство, что с нами должно случиться,

к нашим ногам принесут ледяные волны.

 

Наги Иррхейн

Который год уже я читаю стихи Крис Аивер, и в который раз до выбитого из легких воздуха, до замершего сердца. В который раз со стопроцентным попаданием. Это немыслимо, невозможно. Хочется цитировать каждую из этих строчек вслух, но зачастую слишком тяжело их повторять даже про себя.

 

На самом деле я не слишком люблю стихи этого автора, а правильнее было бы сказать, просто не читаю в большинстве случаев. Но это стихотворение чем-то меня безумно зацепило. И потому оставляю его здесь. *Не совсем уверена, что "Кислород" - это название именно стихотворение, а не, например, сборника, но все же склоняюсь к мысли о названии.

 

 

мы стояли там вместе. локоть-о-локоть.

Никак не могу перестать перечитывать

 

Сильно, ассоциативно...какие тут еще комментарии.

 

Мой Король, Вы еще ребенок. Вам неведома боль утрат.

Вам не ведомо, как же звонок вольный ветер вне стен палат.

Золоченая клетка - дом Вам. Бессердечный палач - Вам брат.

Мой Король, отчего безмолвно Вы глядите на этот ад?

 

Менестрель рвет стальные струны. Менестрель не глядит в глаза.

Менестрель подставляет губы, когда стражники входят в зал.

Менестрель подставляет спину, улыбаясь. Прощай. Прости.

Менестрель этот мир покинул чтобы Вас, мой Король, спасти.

 

Час настал. Меч возьмите в руки. Неизбежен такой конец.

Суждены Вам любовь и муки, и терновый златой венец.

Мой Король, Вы еще мальчишка. Только взгляд Ваш - живая боль.

Жизнь - нелепая злая книжка. Вы ведь поняли, мой Король?

 

Мной доиграна песня. Время, нам отпущенное, ушло.

 

Мой Король ставит ногу в стремя и взлетает легко в седло.

 

Сквозь крещенский мороз, сквозь стужу, что Вы ищете, мой Король?

Что за жажда терзает душу? Отчего на ресницах - соль?

Вам смиренье - одна наука. Тяжела, неподъемна роль.

Боль дрожит тетивою лука. Вы ведь стерпите, мой Король?

 

Годы быстро летят: рутина, королевство, наследник, быт.

Мой Король, Вы теперь - мужчина. Призрак прошлого позабыт.

Отчего же немеют губы, что тревожит в кошмарных снах?

Отчего Вам пиры не любы? Отчего седина в висках?

 

Мой Король, не печальтесь, время нашей встречи еще придет.

Я подброшу в костер поленья, разолью по бокалам мед,

Я согрею Ваш взгляд усталый, я коснусь поцелуем век.

Потерпите. Чуть-чуть осталось. Будем вместе как раз к весне...

 

Мой Король, поглядите: Солнце растопило последний лед.

 

Менестрель, улыбаясь звонко,

 

встретит Вас

 

у своих

 

ворот.

 

Наги Иррхейн

Это так мило и уютно, что просто нет слов))))

 

Помнишь, Боже, когда ты был очень маленьким, 

Тогда ведмеди зимою носили валенки. 

Тогда наш огромный Мир был размером с вишенку,

В ней пчелы, посовещавшись, придумали мед. 

Помнишь, Боже, тогда этот Мир был солнечным. 

Тогда все фрукты, особенно яблоки, были сочными, 

И если ты съешь одно - так навитаминишься 

На сотни тыщ миллионов ночей вперед.

 

Помнишь, Боже, тогда я был тоже маленьким. 

Мне мама зимой надевала ушанку и валенки. 

И я представлял себя бурым смешным ведмедиком:

Требовал меда и тыкался носом в сугроб.

Помнишь, Боже, как лес разливался песнями. 

День был насыщенно-длинным, а воды пресными, 

И если мы след чей невольно в лесу приметили, 

Спорили долго - кто шастал здесь слон или крот.

 

Знаешь, Боже, сейчас мы заметно выросли. 

Все тайные тайны раскрыты, а клады вырыты.

Мир наш как одуванчик сорвали-сдунули

Дети детей, что однажды устали мечтать.

Нынче, Боже, ведмеди не носят валенки, 

И мир стал огромным, в душе оставаясь маленьким. 

И сейчас говорят, мол, что люди, тебя придумали 

Но мы ведь с тобою знаем, что это не так.

 

И когда все они постареют, я стану маленьким.

Я напялю свою ушанку, надену валенки.

И уеду в дремучий лес к озорным ведмедикам.

Там пчелы, посовещавшись, придумают мед.

И мы с тобой, Боже, медок разольем по кружечкам.

И, точно как в детстве, от чувств голова закружится.

И мир необъятный любовью своей засветится

На сотни тыщ миллионов ночей вперед.

 

03.04.14

 

Саша Бес(t)

 

 

Картинка выложена автором стихотворения

Ветер мурчит, все внутри повернулось вспять 

И истончается в легкий прозрачный звук. 

Даже помыслить не мог, что твоя броня

Хрупким фарфором осыплется на траву?

 

Сумрачный Город стремится тебя обнять.

Кто бы его, безнадежного, приструнил.

Эта весна, словно пуля, вошла в меня. 

Тронулся лед, и я тронулся вместе с ним.

 

Я, как и Город, немножко в тебя влюблен.

Я отчего-то уверен, что это так.

Чувства, как самолеты идут на взлет.

Их принимает в объятия пустота.

 

Видишь ли, я не могу ничего менять.

Я расточителен, в этом моя беда.

Я, как и Город, хотел бы тебя обнять.

Время, пожалуй, бесценно, но время дам.

 

Тьма занавешена бременем алых штор.

Жертвовать чем-то - не значит творить любовь.

Может, поэтому, здесь, не смотря ни на что,

Этому Городу хочется стать тобой.

 

Julber

Я искала тебя много лет – не нашла. Оказалось, искала во сне.

У тебя была чУдно-чуднАя шляпа и серебряное пенсне.

Стукнул тростью, и в искренне-солнечном небе закружился пушистый снег.

И я знала – меня в этом городе не было. И сейчас. Меня тоже. Нет.

 

Julber

 

Мне упорно при прочтении вспоминается сей чудный персонаж:

 

Не поминай мое имя всуе.

На крыше всю ночь чья-то тень танцует.

И след на стекле, будто кто рисует.

Весь мир на ладонях как в белой краске.

 

Все так несложно, что даже странно.

Забыты песни, закрыты краны,

Что прячут в трубах поток нирваны.

И Мир грустит от нехватки ласки.

 

Под звуки скрипки и фортепьяно,

Забыв погрешности и изъяны,

Позволь себе быть смешным и пьяным.

Не бойся, брат, потерпеть фиаско!

 

Звенит мороз. Сердце снегом дышит.

Скрипач выходит курить на крышу.

И слушай, если готов услышать,

Как падают скрипка, слеза и маска.

 

Прошу, помяни мое имя всуе.

Играю на крыше. Зима танцует.

Малыш Февраль на стекле рисует.

И скоро наша сказка.

 

03.09.13

 

Julber

Открыла это стихотворение и даже слегка зависла от того, насколько оно мне напомнило мне одну из последних задуманных мной историй. История писалась с упоением, но сейчас притихла и уступила место другим. Надеюсь, она скоро ко мне вернется. Понятное дело, что стихотворение не каждой строчкой подходит и все такое...это и не возможно, и не нужно. Но есть что-то в отдельных моментах... Читаем

 

Пока сижу на больничном, посмотрела, наконец, записи проекта Бабушка Пушкина. Не буду долго рассказывать, что это. Скажу лишь, что это конкурс молодых поэтом. Смотрела ради Крис Аивер, но заодно с удовольствием послушала еще и пару-тройку других автором. Если кому интересно, посмотреть это можно здесь

Я же лишь хочу выложить здесь стихотворение Крис из третьего сезона. 

 

Светоч

 

Потому что ты светоч, а не комнатная герань,

А здесь же в каждой душе по шесть золотых жил.

Да ты бы жил тут. Вот только нет еще тех программ - 

Увязать этот город с кодом твоей души.

Петроградка вросла тебе в ноги, Нева - в гортань,

В каждом третьем дворе по богу с бутылкой в руке,

Но взглянуть тебе внутрь - не хватит длины бинта

Придержать воспаленный скелет, как Уэйтс или Кейв.

В Питер мчатся побыть гениальным хоть пару дней,

Хрустнуть под абажуром сахаром позвонка,

Здесь по десять Кёртисов в каждом втором окне,

Но тебе еще рано. Езжай, поживи пока.

Наносишь мне раны, затем чтоб после

Их тщательно зализать.

Так кто же позволил тебе, так просто

Мне в голову залезать?

 

И как ты взломал, не имея данных,

Пароли моей души?

Что б заменить их на очень странный,

Тебе лишь понятный, шифр.

 

А я привыкаю чертовски быстро

Курить через поцелуй,

Ведь между нами не просто искра…

Я пальцами по стеклу

 

Рисую мурашки. Они так часто

Проносятся вдоль спины.

Когда ты ломаешь мой мир на части

В экстазе чужой весны.

 

И как мне, с тобою, не растеряться

Ты предан, красив, пернат.

Похоже, что ты средь моих инсталляций

Любимейший экспонат.

Дело, знаешь ли, в том, что мне нужен кто-то, кто станет
Осторожно-устало смотреть на меня сквозь дым,
И держать меня за плечо меховой перчаткой,
И потом, если дома, шершавой своей ладонью.
У меня тут нехватка воли, мечты и знаний
О таких, кто как я, родился уже седым.
У меня пресыщение волчьей своей повадкой
И потом - в наказание - острая паранойя.
Тут, в квартире на старой Паршина, пахнет гарью,
И, что страшно, уже нельзя никуда уйти,
Да и поздно пытаться выйти на новый след.
Дело, знаешь ли, в том, что расти одинокой тварью
Надоело до чертиков около двадцати,
Что тут скажешь про то, как знобит через пару лет.
Дело, знаешь ли в том, что со стен облетают листовки,
На полу возле кухни блюдечки с молоком,
Пересохли цветы - я так их и не люблю.
Я семь дней, как не доползу и до остановки,
Пригвоздив себя к креслу стихами, как молотком,
Никого не пугаю, не порчу и не тереблю.
Дело, знаешь ли, в том, что мне нужен кто-то, кто станет
Останавливать, если я захочу в окно,
Не читая потом нотаций о смысле жизни:
У меня этих смыслов, ты в курсе, сто двадцать восемь.
Просто здорово, знаешь, вернуться в родную стаю,
Хрипло кашлять, стебаться, сутулиться, все равно.
Просто здорово будет, случись этим кем-то ты и
Если утром, к примеру, снова вернется осень.

 

Крис Аивер

Раньше сидели на крышах, хлестали виски,
Нынче теряемся буковками в сети.
Ну почему, если выбросить и не простить,
То обязательно наироднейших из близких?
Жизнь приучает, потчует, бьет с размаху,
После сама целует - ну-ну, успокойся.
Если писать тебе, ты не заметишь вовсе,
Если кричать в лицо, то отправишь нахуй.
Я пью минералку, но так же со льдом и лоском.
Судя по фоткам, ты начала курить.
Даже не прожевать или оживить,
Хочется отплеваться, как жгучим воском,
Всей той тобой, которой взбрело скрестись
В ребра пока еще не отболевшим страхом.
Так что, родная, давай лучше сразу нахуй,
Чтобы стереть твой номер и не трястись.

 

Крис Аивер

Падали звезды, империи, города.

Лопались струны как мыльные пузыри.

Сыпалась с неба кристалликами вода.

Я лег на влажную землю и прикурил

У проходящей мимо меня молодой мадам,

От угольков дотлевающей в ней зари.

Та прошептала: "Ведь ты небожитель, да?"

Если ты сможешь, пожалуйста, не предай...

Просто умри"

 

Саша Бес(t)

 

пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку

Вещь по-моему просто шикарная, нашля я ее тут

А еще стихотворение положено на музыку....так что можно поискать в инете Крис Аивер и Сергей Актуш - Amelie

 

Ангел носит потертую куртку и длинный хвост.
Через правый висок - побелённая жизнью прядь.
Он выходит из грязной каморки, прямой, как гвоздь
И толпа идиоток ломится в первый ряд.
Ангел ладит гитару и видит их всех насквозь,
Так что самые стойкие плавятся и горят.

По утрам на его этаже происходит гам.
Коммуналка внимает крикам, как всем святым.
-Окрутил мою дочку?! Так я её не отдам!
Еще скажешь спасибо, козёл, что ушел живым!..
Голос рвется: мамаше крики не по годам.
Ангел вымотан вдребадан и задёрган в дым.

Наконец, дотерпев до последней своей черты,
Ангел гонит мамашу и щелкает дверь на крюк.
Он давно не ребенок. Он знает, как жечь мосты,
Но лупцует обои, пока не приходит друг.
Друг бинтует и злится: "Ну что ты?! Ну что же ты!..
Тоже, повод нашел, из-за этих базарных сук..."

Астрид ходит к нему на концерты, как в божий храм,
Красит волосы и смеется, как херувим.
"Если, Боже, отдашь его мне - я тебе воздам."
Астрид реже заходит к матери и родным.
Ангел видит ее со сцены и тесный зал
Вдруг становится для него как дыра пустым.

Астрид пристально смотрит, как он завершает такт,
Отрешённо качая в руках свой четвертый бис.
Астрид всю ее жизнь невозможно хотелось так.
Ей не важно, что дома устали и извелись.
Ангел плещет глазами влюбленный густой коньяк,
Хоть друзья умоляют его не идти на риск.

Весь остаток концерта проносится, как в дыму.
Астрид едет глухой в бесконечно пустом такси.
"Почему не к тебе, идиотище?! Почему?!"
Он сжимается, как от боли: "И не проси..."
Ангел верит в нелепый шанс, что его поймут.
Астрид едет к подруге и падает там без сил.