"Я услышал, как чиркнула спичка, и отвернулся от окна, за которым было
темное море. Смолистые щепки занялись, огонь запрыгал по ним, выплевывая
маленькие звездочки, теплый свет заплясал сначала на лбу Анны, а потом,
когда я подошел к камину и она, не вставая, повернулась ко мне, - на ее
щеке и шее. Глаза ее заблестели, как у ребенка, которому сделали сюрприз,
и она вдруг рассмеялась гортанным звенящим смехом. Так смеются женщины от
счастья. Они никогда не смеются так из вежливости или над шуткой. Женщина
смеется так всего несколько раз в жизни. Она смеется так только тогда,
когда что-то затронет самые глубины ее души, и счастье, выплеснувшееся
наружу, так же естественно, как дыхание, как первые нарциссы или горный
ручей. Когда женщина так смеется, что-то происходит и с вами. И неважно,
какое у нее лицо. Вы слышите этот смех и чувствуете, что постигли какую-то
чистую и прекрасную истину. Чувствуете потому, что этот смех - откровение.
Это - великая, не обращенная ни к кому искренность. Это - свежий цветок на
побеге, отходящем от ствола Всебытия, и имя женщины, ее адрес ни черта тут
не значат. Вот почему такой смех нельзя подделать. Если бы женщина
научилась подделывать этот смех, то рядом с ней Нелл Гвин [Элеонора Гвин -
английская актриса XVII века, любовница Карла II] и мадам Помпадур были бы
парой туристок-кашеварок в бифокальных очках, бутсах и с шинами на
челюстях. Из-за нее передрался бы весь свет. Ибо единственное, чего, в
сущности, хочет мужчина, - это услышать такой вот смех".

Роберт Пенн Уоррен. "Вся королевская рать"