«…но зато какого!» © milka

На будущей неделе я надеюсь (если никакой кирпич на голову не упадёт) выложить технический разбор никитинской эпохалки «О доблестном рыцаре Гае Гисборне», сделанный специалистом из Sherwood-Таверны. А пока ещё один стихотворный опус на ту же тему; больше стихов об этом, скорее всего, не будет, разве что я сама напишу что-нибудь (только это наверняка будет проза, а может быть, даже драма).

Автор — Клаус Штертебекер из Sherwood-Таверны (кстати, исторически-легендарный Клаус Штёртебекер — морской коллега Робин Гуда).

Гнев, о богиня, воспой, шервудгемцев, отважных и грозных,
Тех, кто Никитина книжку прочёл, про безмоглых болванов.
Многие кары на голову аффтара разом все призывали,
Узнав, что про грязь написал он: мол, Робин Гуды, и Блады,
И прочие урки (ну, там Дубровский, и Клаус с немецким прозваньем) —
Лишь тормозят, и мешают, и путь утрудняют прогрессу,
Что человека ведёт в дебри трансгуманизма.
Впрочем, чего обижаться на старого дядьку?
Робин не стал бы, ему уже восемь веков безразличны
Аффтары, что ниспровергнуть чего-то упорно желают;
Умн был разбойник, и всё понимал он отлично:
Дело не в том, что идеи они продвигают,
Им на идеи плевать, ну а дело всё в деньгах.

В общем, оставим мы старого дядьку в покое,
Сами же книжкой займёмся, и дурь в ней поищем.
Старец Гомер, растекавшийся белкой по древу,
(Или какой-то другой, может быть Джованьоли)
В древние годы сказал очень мудрую штуку:
Взялся писать — не халтурь! А не то твою книгу
Будут равнять с колбасой, что протухла давеча.
Ты ж, как торговец, с улыбкою льстивой и жадной,
Будешь хватать покупателей за руко-ноги,
Требовать, чтобы они её все же купили!
Вот, например, жил-был папа, по имени Климент.
Кто «Ворошилов» сказал? Римский папа. По номеру Третий.
Жил он себе, не тужил, но случилась однажды
С ним неприятность: он взял, да зачем-то и помер.
Год тогда шёл от Рожденья Христова тысяча сто
Девяносто (запомните накрепко!) первый.
Автор же пишет, что раньше, при том самом папе,
Ричард Ослиная... (гм!) Тыква германцам попался.
Хренушки! Ричард, известно, застрял в Шарфенберге
Позже заметно, чем Климент несчастный скончался.
То ли герои машину по-наглому спёрли,
Ту, что способна по времени взад и вперёдить,
То ли их автор немного, пожалуй, заврался.
Иль не немного… Посмотрим. Читаем. Что дальше?

ГлавМартиСью (ах, простите, главрыцарь, сэр Гисборн)
В самом начале той книжки (не надо про белку!)
Едет по Франции, лучших из лучших собравши.
Бронзовы лики, могучи их руки и ноги.
Луки английские грозно сверкают на солнце.
Круче отряда — лишь только варёные яйца…
Кстати, про яйца. Могучие лучники англов
Сексом эпичным во Франции путь отмечают:
Что шевельнулось, убьют иль оттрахают разом;
Колышки, сиськи, вино, грабежи и так дальше.
Их командир, словно евнух в дешевом борделе,
Смотрит на всё это, рожу презрительно скривив,
Но запретить праздник жизни дебилам таки не рискует.
Лучшим из лучших! А худших представить уж страшно.
Как им мозгов достаёт, чтоб дышать, и чтоб сердце их билось —
Страшная тайна великой могучей Вселенной…
И результат: до единого вся шайка-лейка
«Лучших из лучших» помэрла, домой не добравшись.
Как сарацины в походе их всех не убили —
Тайна, покрытая мраком. Наверное, просто
Тошно им было настолько безумных гяуров
Видеть, и слышать, и нюхать — не то, чтоб сражаться.

Ладно, теперь сэр герой, как орёл-победитель
(Весь свой отряд потерявший, но эти неважны детали)
В Лондонский Дувр приплывает водАми Канала,
Чуть ли не в самые двери дворца кораблём своим въехав.
И говорит ему принц: «Знаешь, что, сэрка Гисборн!
Я тут дурак сволочной и поэтому будешь
Ты нотингемским шерифом, не спорь. Мы и замок
Плохенький, но хоть какой-то подыщем герою.
Лишь не забудь остеклить ты его, ведь я слышал,
Можешь из спичек и желудя крепость построить,
Форт неприступный, прям так посерёдке пустыни,
И сарацины его не сумеют захапать!»

«Минусы есть у тебя, — продолжалась речь принца, —
Вот, например, смотришь в Библию, видишь в ней фигу:
Про Моисея с Аароном споришь… Не надо.
Коль отлучат идиота, кто будет отважно
Дев полупопных привязывать к кольям прибитым?
То и оно… Отправляйся подальше, чтоб сэров,
Всяких баронов, и грандов, и прочих пфальцграфов
Всех низводить, курощать, обижать, злить и дёргать.
Очень центральная власть оттого укрепится.
Сгинь с глаз моих!» И поехал тотчас же сэр Гисборн,
Взявши с собою монаха, букварь и конспекты.
Ехал он мимо деревнь со стенами из камня,
Походя пачки разбойников лошадью портил,
Ехал, мечтая о том, как в порученном графстве
Будет чинить самосуд, называя всё это — «Законом».
Графам-баронам нельзя, ну а мне — всё по праву!
Мол, по закону военного времени, фигли!
Я с этих пор ваш закон, а прогнившие хартии ваши
Можете мне на портянки отдать, а то ишь размечтались!
И понеслась: самосуд, идиотские речи, налоги,
Взятые просто, что так захотелось ГайСьюшке,
И обращения «сэр» в приложеньи к фамильям.

Хоть, к справедливости, нужно отметить, что автор…
…или герой, я не знаю, кто тут постарался,
Счёл: неуместно получится этих картонных
Воростепенных графьёв и баронов и прочих
Правильно звать по одной очень веской причине:
Звали ведь их не Бриан, Ательстан или Морис,
А, например, скажем, Хейнц, или в этом же роде.
Словно не Трент омывал берега Ноттингема,
А, скажем, Рейн, иль Дунай, или Эльба какая.
Ну, чтобы полным был список ГГ развлечений,
Там ещё вешали время от времени разных:
Чтоб посмотреть, кто при казни (неразборчиво).
Тут ГисборнСью, разумеется, тож проявился.

Ну, а тем временем, принц, начитавшись чего-то
(Иль накурившись; известно, с Крестовых походов
Многие травки чудесные были известны)
Спьяну решил, что отдать бы всё нафиг французам!
Пусть обожрутся, как жук колорадский из байки.
Пусть притомятся, налоги из Кана считая.
Пусть надорвутся, таская с деньгами баулы.
Принц же, великий, и с братом в веках несравнимый,
В памяти предков (потомков? а впрочем, неважно)
Будет известен не как просто-напросто Джонька,
А Иоанн! Чтоб боялись, какой он гениальный.

Что за фигня про соседям Нормандию сбагрить,
Всё превосходно сказал предыдущий оратор.
Я же добавлю, что автор писал, мол, полезно
Все боевые и прочие сцены для книжки
В играх проигрывать, чтоб не писать порнографий.
Только беда, если в той же стратежке на пробу
Всё отдавать, потому что держать, мол, ломает,
То проиграешь со свистом, любому партнёру —
Хоть пятилетке. Увы, такова правда жизни.

Ладно, хорош. Я скажу, от жестоких фэйспалмов
Руки уже разболелись. Такая вот книга.