Меня спасает Музыка, когда
Слова теряют образ свой и звук...
Когда покой и силы в никуда
Из ослабевших отпускаю рук...

Меня спасет Музыка... как мать
Свое дитя уводит от беды...
Она душе поможет переждать
Мгновенья боли, грусти, пустоты...

И красотой своей заворожив,
Уходит в небо, за собой маня...
Святая мука той, другой, души
Светлей и чище делает меня...

...нить Ариадны в лабиринте снов,
Когда покоя и надежды нет...
Но откликаясь вновь и вновь на зов
Из темноты я выхожу на свет...

   "Нежный, умелый, изысканный, изобретательный, Жан-Клод Дрес является одним из выдающихся современных художников в школе воображения и фантазии. Основным источником вдохновения для него служит богатая фантазия: он видит мир глазами "посвященного", но по-прежнему интересующегося повседневной реальностью, с иногда, нереальной красоты, фруктами или очаровательными, молодыми, хрупкими девушками, прекрасными, как фарфоровая статуэтка." - Стефан Рей

     Современный художник Жан-Клод Дрес (Jean-Claude Dresse) родился в Шарлеруа, Бельгия, 8 сентября 1946 года. Он учился в Академии изящных искусств в Шарлеруа, где занимался, в основном, под руководством известного художника Марселя Гибона. В 1985 году он провел свою первую персональную выставку в Брюсселе. С тех пор регулярно принимал участие в выставках в Бельгии, Франции и Нидерландах. В 1990 году он сделал, для бельгийского правительства, монументальную фреску площадью в 90 квадратных метров, , эту фреску нельзя было сделать без использования фактурной штукатурки, которая висит в вестибюле нового административного здания одного из районов города Шарлеруа.

Бывает так — укутавшись в печаль, 
Молчит душа — и двери на замок. 
И к тем дверям не подобрать ключа, 
Пока печали этой длится срок. 

Анатолий Букин

О, музыка! Откуда ты такая ?
Все смолкло. В целом мире - только ты!
Как жаворонок, в облаках летая,
на землю опустилась с высоты.
Стою перед тобой, как изваянье.
Куда-то шла. Ты приказала : "Стой!"
Забытая, как первое свиданье,
как плач ребенка в комнате пустой.
Водою ключевой меня умыла,
Поцеловала, чувства не тая,
И тело тайной силой напоила,
которой не подозревала я!
Стою, как в день рождения, нагая!
И ты одна все знаешь обо мне.
Все понимаю и не понимаю!
Земная ты? Волшебная? Извне?
Какой создатель сочинил такую ?
Я ныне без тебя не существую.
И рвется грешная душа,
Мне больше не принадлежа!

Элла Петрицкая-Фридман

Gregorian

Gregorian (англ. Грего́риан) — музыкальный коллектив, организованный в Германии, исполняющий знаменитые поп- и рок-композиции в стиле, похожем на григорианские песнопения. Все песни исполняются хором из 10 человек.
Хотя сам стиль музыки значительно отличается от настоящих григорианских песнопений, коллектив работает в стилистике римско-католической церкви, в литургических пениях которой используются григорианские распевы.
 В частности, на концертах вокалисты выступают в монашеских рясах.

Susanna Sargsyan - Hye Hogevor Yergehonayin Goharner
 

Такую музыку, которую исполняет Сусанна Саргсян можно ждать, и ждать долго. Первые же вступительные партии органа обещают слушателю, что здесь не будет визжащих музыкальных эффектов электронной музыки, а также несуразных украшений инструментальной. Одна лишь струя духового органа и его звука, которая вырисовывает протяжённые и монументальные образы, словно архитектор своды, пинакли и колонны у себя в рабочей тетради. Музыка заставляющая обратить внимание на всё пережитое раньше, себя. Невозможно оценить профессионализм, исполнения – музыка оставляет впечатления выходящие за обыденные рамки знакомых терминов и ощущений. Однозначно, это то, что достойно вашего внимания: рекомендую. Это глубокая, трогательная и даже интимная музыка, которая готова оставить след в вашей жизни; светлый след.

О расточительный! Зачем в расцвете юном
На самого себя изводишь ты свой клад?
Природа не дарит, а в долг дает красу нам,
И торовата к тем, кто также тороват.
Прекрасный скопидом, зачем добро чужое,
Тебе врученное, считаешь ты своим?
Безумный ростовщик, зачем тебе такое
Богатство, если жить ты не даешь другим?
Ведь в ростовщичество с самим собой играя;
Красавец, ты себя обманываешь сам:
Наш бренный мир на зов природы покидая,
Какой, скажи, итог ты завещаешь нам?
Краса твоя пойдет в один с тобою ящик,
А не останется, как твой душеприказчик.

О, квинты печальные в песнях еврейских...
От нижних регистров до нот самых верхних
Еврейских изломанных судеб вы эхо.
В вас горечь утрат и страдания века...

От каждого всхлипа форшлага сдаётся –
Вот сердце оттает, душа встрепенётся...
Минор грусть мелодии усугубляет,
На струнах души грусть он плавно качает

На нитях хрустальных, на хрупких и тонких.
Ах, не оборвётся напев нежный, звонкий! –
Ведь в жизни еврейской печаль да тоска
Предела не знают века да века...

РАХИЛЬ БАУМВОЛЬ

Отхлынув, волна на морском берегу оставляет

Останки крушений и стран отдаленных приветы.

И новая ветка, приплыв, разговор начинает

О том необычном, чем наша богата планета.

О землях чужих, ею виденных в странствии долгом,

Расскажет она, приукрасив иные страницы,

И старый шпангоут, заслушавшись, вспомнит о многом

Из жизни своей, что промчалась, подобная птице.

А может быть, смоет волной обитателей прежних,

И грустным, пустынным останется берег песчаный.

Пока не отыщутся вновь в океане безбрежном

Иные скитальцы, живущие с вечною тайной.

antikvarij.

Помню Челси-отель, cмята в ласках постель,
Говорила ты храбро и нежно.
Я стоял сам не свой над твоей головой,
Лимузин ждал на улице смежной

Вот такой был резон и такой был Нью-Йорк,
Мы сгорали в желании плотском.
Это звалось любовь у лабающих рок,
И у тех, кто остался, зовется

Ах, но ты не осталась, не так ли
Ты спиной повернулась к фанатам
Никогда я не слышал спектакля
Ты нужен, ты мне не нужен
Ты нужен, ты мне не нужен
И весь этот треп небогатый

Помню Челси-отель, cмята в ласках постель,
Были ярки твои увлеченья.
Говорила, что любишь ты статных парней,
Но ты сделала мне исключенье.

И сжав пальцы в кулак, ты сказала: "Пусть так,
Есть красивее нас и прелестней,
Мы уродливы, так, красота не пустяк,
Но зато с нами есть наши песни "

Ах, но ты не осталась, не так ли
Ты спиной повернулась к фанатам
Никогда я не слышал спектакля
Ты нужен, ты мне не нужен
Ты нужен, ты мне не нужен
И весь этот треп небогатый

Я не стану кривить, что не в силах забыть
Много лет пронеслось с того лета
Помню Челси-отель, cмята в ласках постель,
Я не думаю часто об этом.

перевод: Михаил Абрамов

Альбом "Aranjuez"

Произведения мастера, оставившего след в новой испанской музыке, остались почти неизвестны в других странах, причиной этого, во-многом, стали трагические события второй половины 30-х годов ХХ столетия, ограничившие рост и распространение испанской музыки. Пожалуй, единственно известным и популярным его произведением является «Аранхуэсский концерт». Имя этого мастера – Хоакин Родриго.

Хоакин Родриго родился в городке Сахунта (Sagunt) провинции Валенсия 22 ноября 1901года. И с югом Испании – Валенсией, городом голубых и серебряных куполов, лазурного моря, синего, как сапфир неба и воздуха, напоённого ароматом апельсиновых садов, - оказались связаны детские и юношеские годы Хоакина. Но возможности наслаждаться этим волшебством красок маленький Хоакин был лишён: в трёхлетнем возрасте он ослеп. Лишив зрения, судьба, словно взамен, одарила мальчика редким музыкальным даром. И тончайший слух Хоакина, подобно вспышке молнии, разорвал мрак ночи. С детских лет музыка стала содержанием его жизни, способом общения. Родителей Хоакина, его первых учителей музыки – Франсиско Антича и Энрике Гома – поражала лёгкость, с которой он научился играть на фортепиано и скрипке, овладевая основами композиции.

Аранхуэсский концерт (исп. Concierto de Aranjuez) — музыкальная композиция (сольный концерт для классической гитары и оркестра)  Хоакина Родриго, сочиненный в 1939 году. Это, наверное, наиболее известное произведение Родриго, успех которого установил за ним репутацию одного из выдающихся послевоенных испанских композиторов. Родриго написал этот концерт для испанского гитариста Рехино Саинса де ля Маса (исп. Regino Sainz de la Maza). Название относится к садам дворца в Аранхуэсе, где Родриго с женой провели медовый месяц. Хотя Родриго хотел заключить в произведении атмосферу конца XVII века при дворе Карла IV и Фердинанда VII (вместе с тореадорами, образами Гойи), ощутимо также сознание того, что переживал Родриго в 1939 году — страх перед войной, смерть ребенка и тяжелая болезнь жены.