Внучке 12 сентя6ря исполнилось 4 годика.

Кажется, 6ыло только вчера – 6еременность дочери, волнения, рождение малышки… А уже вот она – выросла: размышляет, 6еседует, делает выводы, критикует. Кого-то и что-то лю6ит, а чего-то …опасается... Маленький разумный человечек.

Как водится, на день рождения готовили подарки. Платьица, игрушки… А я просмотрела океан фоток и видео, которые наснимала за эти четыре года – с самого первого дня! – и вы6рала самые знаменательные. Получилось в итоге 300 штук! Распечатала. Разложила  в хронологическом порядке в 6ольшой аль6ом.

...А накануне попался на глаза в инете один ролик. О мимолетности человеческой жизни.

Вот поглядела я на свой подарок и  подумалось о том же. О мимолётности нашей жизни. Так 6ыстро летит время…

Поспеши всё успеть, малышка!

http://www.adme.ru/vdohnovenie-919705/vsya-zhizn-cheloveka-za-pyat-minut-554855/ 

Сегодня у католиков – Пасха.

А у православных – Великий Пост еще даже за середину не перевалил.

Нам до Пасхи еще грести да грести… Такой уж в этом году разнобой.
Соседка у меня хорошая рядом – Дзинтра. Католичка. Спрашиваю её на днях:
– Как Пасху будете отмечать?
Всё как обычно, говорит, дочка приедет, внуки. Яичек накрасим, пирог испечём.

А потом попросила меня:
– А расскажи-ка мне рецепт, как творожную пасху сделать. Такая у вас всегда вкусная получается… У нас, у латышей, такую не готовят, а мне бы хотелось попробовать.
– Ооооо, – смеюсь я, – творожную пасху у нас в доме мой муж сооружает. А мне остаётся только молиться, чтоб ничего не напартачил!
А она так серьёзно вопрошает:
– Молитва, что ли, какая особенная есть?

Я смутилась… Что ей сказать? Взгрустнулось от собственного несовершенства.
Корявые мы молитвенники, надо признать. Всё на ходу, да на ходу… Дела разные неотложные одолевают. А как сделаны – глядишь, и не дела это вовсе, а так – делишки… Могли бы и повременить, нечего было суетиться… А времечко-то ушло, не воротишь… Эх, много суеты.

…И тут, словно в утешение, припомнился один случай. Лет двадцать с лишком назад дело было. Довелось мне стать крёстной мамой у двух пацанят из детского дома.

Старшему Серёжке тогда было 6 лет, а младшему Олежке – 4 годика.

Детский дом был рядом – 10 минут ходу от нашего дома – и по воскресеньям мы забирали мальчишек к себе домой.

Серёжка был очень спокойный, даже какой-то не по возрасту рассудительный – как маленький старичок. Внимательно наблюдал за всеми вокруг, поводил своими черными пронзительными глазами-вишнями и тихо улыбался. Никуда не лез, ничего не хватал. Если чего-то захочется ему – обязательно попросит, сам без спросу не возьмёт.

Полная противоположность ему – Олежка. Просто вихрь! Стоило только оставить его одного минут на пять в комнате, как всё было перевёрнуто вверх дном – все дверцы пооткрыты настежь, все шуфлядки повыдернуты и сброшены на пол… Такая вот неуёмная натура.

Они не были братьями. Просто так уж получилось, что оба они разом попали именно ко мне.

У Серёжи была семья – и мать, и отец. Украинцы. Были еще сестра и брат. Его семья жила в Даугавпилсе. Он был отказник, родился с лицевой травмой, вот от него и отказались. А так нормальная семья… если, конечно, можно назвать нормальным отказ от своего малыша…

У Олежки – всё значительно тяжелее. Мать – алкоголичка. На момент рождения Олежки она уже была лишена родительских прав на предыдущих троих детей. Поэтому, когда он родился, то его от матери сразу же и забрали… Можно было предполагать у мальчика отягощенную наследственность. Так оно и выглядело - повышенная возбудимость, никаких тормозов… Позже пропечатали еще диагноз – олигофрения…

Но это позже. А тогда ему только четыре годочка было. Такой милый улыбчивый карапуз. Как солнышко – словно с этикетки детского питания. Когда в трамвай с ним заходили – все пассажиры в его сторону головы сворачивали и улыбались.

По воскресеньям я с утра пораньше забирала мальчишек из детдома на весь день. Сначала ехали в Христорождественский храм – я там занятия в воскресной школе вела. После храма – домой. Обед-ужин… И потом возвращались в детский дом.

И вот в один из таких воскресных дней прихожу за мальчиками в детдом. А мне Олежку не отдают. И рассказывают такую историю. Шефы прислали в детский дом гостинцы – сладости и фрукты. Выдали всем детям – каждому по большой порции. Остальное поставили в кладовку. Так вот Олежка ночью-то в кладовку пролез и наелся до отвала всего, чего душа желала. Даже полпачки сахара съел. А утром – всё было на лице, в прямом смысле слова. Аллергия страшенная началась, даже на ушках сукровица выступила…

Тут мне воспитательница еще кое-что порассказала. Оказывается, у Олежки страсть тащить всё, что под руку попадётся. Стащит, а потом кому-нибудь просто отдаст… или бросит… Зачем утянул – и сам не объяснит, и другим непонятно. Утащил у одной из воспитательниц часики золотые, да и забросил их между шкафчиками и стенкой. А шкафчики-то все к полу прибиты гвоздями намертво! Попробуй достань теперь эти часики! Пришлось шкафчики отдирать, пол весь дыбом поднялся…. Ну и еще много подобных историй поведала мне эта воспитательница, пока я уговаривала её Олежку всё-таки со мной отпустить. Удалось уговорить – отпустили.

Захожу я с мальчишками в храм, а навстречу мне – отец Амвросий. Он тогда настоятелем в Христорождественском храме служил. Добрейший и мудрейший батюшка. Сейчас где-то в Илуксте в мужском монастыре игуменствует, – а жаль, так порой не хватает его мудрых спокойных советов…

Я подошла к нему с мальчиками под благословение да и вдруг стала рассказывать печальные Олежкины истории. Он выслушал… подумал… а потом вынес мне из своего кабинета икону. «Нечаянная радость» называется. «Вот тебе, – говорит, – икона в помощь. Один человек хотел злое дело сотворить, а Богородица его остановила. Молись за своего крестника – Она и его остановит!»

После воскресной школы приехали домой. Как обычно, пока я обед разогревала, Олежка в доме полный кавардак устроил. А тут еще и Серёжка подходит ко мне и тихонько докладывает:
– Он твою заколку украл и спрятал где-то… И не признаётся…

Не стала я Олежку насчет заколки терзать. Чего уж тут… Вечером после ужина повела их обратно в детский дом.

Была зима. Шли уже по темноте. Да еще ветер поднялся, снегом колючим по лицам хлещет. Иду, детей полами шубы прикрываю. Но пуще этого злого ветра колючие мысли донимают…

Бог с ней, с заколкой! – думаю. Вот только что ж дальше-то будет? Кто из него вырастет? И как с этим быть?... Тут вспомнился мне отец Амвросий – подарок его. Икона… Стоп! А ведь у меня где-то на полочке был акафист – молитва такая особая, длинная! Именно к этой иконе – «Нечаянная радость»! Надо откопать в книжных завалах… надо молиться…

И вдруг – в этот самый момент – Олежка выныривает из-под полы моей шубы и останавливается, как вкопанный.
– Олежек, ты что встал? Пойдём быстрее! Ветер какой, всё тепло выдувает! Идём!
А он словно не слышит. Медленно стягивает варежку с ручонки своей… потом лезет под пальтишко… и протягивает мне мою заколку!
– На, мама! Это твоя!

Меня в жар бросило. Я же ведь даже еще не помолилась. Я ведь только подумала об этом. И – вот…

…Я тогда поняла одну важную вещь. О молитве. Оказывается, даже сама мысль о молитве – уже молитва…

Как молиться… Самая короткая молитва есть. Два слова всего: «Господи, помилуй!»

Но два этих слова – как спасательный круг. В море житейском. В суете наших бурь…
Только на это нас и хватает пока…

ГОСПОДИ, ПОМИЛУЙ!

…Поздняя нынче у нас Пасха – 5 мая. До конца Великого Поста – 35 дней…
 

Этой зимой доводилось частенько пробегать по улице Калькю, что в Старой Риге. Есть там одна кафешка. Даже не кафешка, а пельменная. Помню её еще со студенческой поры.
Выстояла она, родимая, все грозы и передряги! Штампует себе пельмешки, да и в ус не дует. Кстати, одно из немногих мест в нашем городе, где, прежде, чем получить вожделенную пищу, нужно еще  в очереди постоять… Впрочем, не об этом речь.

Заприметила я – всякий раз под окном стоит на привязи велосипед. Раз стоит… Два стоит… Много раз… Стоит! 

Тут третьего дня пробегала мимо вместе с подругой. Стоит, старый знакомец! Даже захотелось сфоткать – так красиво стоит…

– Хочешь, – говорю, – расскажу про хозяина этого велосипеда?

– Интересно, давай!

– Ну, ясное дело – мужик… Латыш... Лет под 60… Холост… В быту не привередлив, можно сказать – аскет… В меру неряшлив… Меланхолик… Любит путешествовать… но в одиночку и своим ходом, разумеется… Не богат… Романтик… или человек творческой профессии, что, впрочем, не исключает первого предположения… Очень настороженно принимает любые новые жизненные обстоятельства… Быстро впадает в агрессию…

– Ха, ты его знаешь. Да?

– Нет, отнюдь. Велосипед всё рассказал!

…Зашли в пельменную. Среди многочисленных жующих сразу бросилось в глаза – он. Подходим:
– Простите, это Ваш велосипед у входа?
Дядька перестал жевать, с трудом сглотнул.
– А что?... Мой... В чём дело-то?!...
– Да ничего. Хороший велосипед. Приятного Вам аппетита.

Какой там аппетит! Мужик сорвался с места, как ошпаренный – к велосипеду!
А мы с подругой поспешили ретироваться. От греха подальше.

Я же говорю... ну очень уж настороженно воспринимает всё… и быстро впадает в агрессию!

…А мужичка этого я впервые видела. Чесслово.

Наши вещи сигналят о нас…

- А что? Человек - часть природы и должен подчиняться её законам. Как все и всё. Уговаривай себя как хочешь, но вот совет: соответствуй своему времени года.

- Что это значит? - она не сразу поняла, о чём это он.

- Будь как дерево, как река, - пояснил он.

- Но дерево облетает. А река замерзает.

- Значит, облетай и замерзай. И не бойся. Главное - достоинство. Вне достоинства человек смешон. Стареть надо достойно.

          ... Она смотрела на него во все глаза:

- Но ведь облетать и замерзать - это зимой. А я - в осени.

- Готовься к зиме. Постепенно.

- А ты?

- И я.

        ...Он шёл с ней в одной колонне. Большая колонна медленно текла в зиму. И дальше...

Она вдруг почувствовала определенность, и эта определенность успокоила её, всё расставила по своим местам. Смятение осело. Душа стала прозрачной.

Больше ничего не будет. Только зима. И это, оказывается, хорошо. Можно успокоиться, оглядеться, оценить то, что есть. То, что было. Не бежать постоянно куда-то, не устремляться на скорости, когда все предметы и лица сливаются в одну сплошную полосу. Можно остановиться, оглядеться по сторонам: вот дома, вот люди, вот я. И вот моя жизнь.

Прощай, бабье лето... Ну, где ты там, зима... топчешься на пороге... заходи уж... твоё время... принимаю!

***От Самойловны навеяло***

Вечером - никаких решений. Ничего путного в голову не приходит. Одни страшилки маячат или - в лучшем случае - неопределенности.

Зато утром - веселый хоровод решений: ба! а ведь можно так! или эдак! или еще вот так!

Почему утром?

Так уж нас Бог устроил - всю ночь наше мудрое подсознание не дремлет и к утру выдаёт нА горА разумные варианты. А еще может и нужные обстоятельства притянуть.

Что важно - поиметь это раннее утро. Без спешки, без суеты. Важно рано встать - часов эдак в 5, а то и пораньше. Всё будто само собой и сложится.

...У меня нынче такое утро выдалось. В 4 утра (или ночи?) проснулась. Не спится или уже выспалась? Я выбрала второе. До 8 переделала кучу дел, решила две сложные задачи - так просто всё оказалось!

А все спят... или недоумевают сквозь сон - ты чего это не спишь??? Да выспалась я!!! Жалко такое утро просыпать!

Потом вывела собачку в лес через дорогу, а там - награда. Огромнейший боровик! Да какой-то уж совсем необычный - на длиннющей ноге. Вот такой:

Как рано встать? Секрет простой, девочка моя - ложиться надо рано! *А не пялиться заполночь в монитор*

Заспать этот немудреный вечер, чтобы продлить мудреное утро! 

Когда мне было 17, в мой день рождения папа сказал такой тост: "Прекрасный возраст! Не надо ни прибавлять, ни убавлять!".

Я же в очередной день рождения всякий раз прислушивалась к себе, вспоминая папкины слова и улыбалась:"И на сей раз не надо. Ни прибавлять. Ни убавлять!"

Никогда не скрывала свой возраст. По-моему, есть в этом сокрытии некоторое лукавство.

Хотя ощущаю себя на 27. Уже давно - ни годом больше, ни меньше. Но, признаться, мне это не мешает.

Правда, лет до 50 затрудялась с ходу ответить на вопрос, сколько мне лет. Каждый раз приходилось напрягаться и высчитывать. После 50 как-то легче вспоминается.

Вот, нынче - 54. Ни прибавлять, ни убавлять не хочется.

Прекрасный, право, возраст!

http://www.pravmir.ru/pochemu-vocerkovlennost-nepravilnoe-slovo-audio/
Главный редактор журнала «Альфа и Омега», филолог, переводчик, публицист Марина Андреевна Журинская размышляет над словом «воцерковленность».

...Почему я не очень люблю слово «воцерковленность» ... — потому что я не представляю себе путь христианина кончающимся на некотором этапе...

...На самом деле это нулевой цикл для духовной жизни, потому что всякий человек, имеющий опыт этой жизни, прекрасно знает, что с этого все только начинается, в том числе и разнообразные ломки, проблемы, искушения...Читать далее
 

(Весь текст смотри по ссылке, там же есть и аудиозапись)
 

Серёга Морозов. Друг моего брата – познакомились на призывном пункте, вместе служили.

Он бывший полицейский. На пенсию ушёл в неполных 50 лет. Мог бы еще и работать, но ушёл... Хотя он ни на что не жаловался, очень хорошо отзывался о бывших коллегах.

Он перебрался жить к моему брату, когда слёг наш папа. Помогал ухаживать за нашим умирающим отцом. Как же он терпеливо и смиренно ухаживал… менял памперсы… обрабатывал пролежни… кормил с ложечки… И всё это - на протяжении полутора лет. Изо дня в день.Читать далее

Вот, написала. Стало легче. СпасиБо, что выслушали. Помолитесь, кто может. Или просто подумайте о нас.

Вот такой зайчик в бабушкин сад прибежал...)))

Прогуливаясь по инету, набрела на дискуссию - СТОИТ ЛИ ДАВАТЬ МИЛОСТЫНЮ ПОПРОШАЙКАМ?http://www.livejournal.ru/themes/id/44825 

Тема избитая. Но тут наложилось на свежее переживание.

История началась 16 лет назад. Возле нашего Кафедрального собора приметила я одну женщину с младенцем на руках. А рядом старший её пацанёнок крутился - лет 6-7. Я узнала его. Он в детдоме был в той же группе, откуда наш Сережа. Я тогда оформляла документы на усыновление и часто бегала к Сережке в детдом. Вот там этот мальчишечка - Русланчиком его все звали - и запомнился мне. Татарчонок - мама татарка, бухгалтером работала, за какие-то прегрешения в тюрьму попала на три года.

Глазки у мальчонки черненькие, круглые, весёлые. В детдом его отец определил, но не забывал, каждую неделю навещал, сладости приносил, . Ждали они свою мамку из тюрьмы, всё время говорили об этом.

Вышла, значит, она на волю. Семья воссоединилась.

Я подошла к Русланчику, он меня узнал, разулыбался. А мамка стои рядом, ребёночка в свёрнутом конверте держит. Мальчик, говорит, два месяца назад родился. А моему младшенькому - тоже 2 месяца! Тут и выясняется, что родились наши мальчишки в один день! Это меня и подкупило...

Стала я ей помогать - и деньгами, и вещами, и продуктами. Работать, говорит, не могу - не с кем ребёночка оставить... Прошёл год, её малыш уже топать пошел, а она с ним по-прежнему возле храма стоит, милостыню просит... А тут и еще раз забеременела!

- Ты что, так всю жизнь и будешь с протянутой рукой стоять? - спрашиваю её.

- А что делать-то? На работу по специальности с такой статьёй никто не берёт....

- А что ты ещё умеешь делать? Шить умеешь? (У моей подруги кооператив был по пошиву одежды)

- Шить? Могу. Юбки и самое простое. В тюрьме шила.  Вот только машинки у меня нет...

Купила я швейную машинку, доставила на дом.  Договорилась с подругой о заказах. И что?

Как стояла она возле храма, так и продолжала стоять - со своими детьми и с огромным своим животом...

На все мои расспросы - почему не работает? - находились разные отговорки. Пока, наконец, не достала я её своими домоганиями. И она в сердцах приоткрыла мне свою бухгалтерию:

- Что мне твои юбки?! За юбку я получу 5 латов, в день пошить смогу две... ну, может, три... А здесь я за 3-4 часа могу ЗАРАБОТАТЬ, не напрягаясь (!) латов 25!

Такая вот арифметика...

Стояла она так еще года три. Пару раз появлялась с фингалом под глазом. Муж начал её поколачивать... Потому что Русланчика в школу не пускала, забирала на свой "промысел".

Потом муж Русланчика забрал и ушёл от неё. И ведь хороший мужик был, не пьющий. Тоже татарин, никакой работы не избегал. Все эти годы трудился в городской фирме по благоустройству - деревья подпиливал, клумбы цветочные обустраивал...

А она так и не смогла оторваться от этого ремесла попрошайки. Потом и вовсе сгинула куда-то...

...Теперь в каждой такой "мамаше" с протянутой рукой я эту вижу. Иногда не удержусь, подойду, спрошу - может, помочь надо... с работой? Как правило, ответ один - мол, не могу работать, дети у меня на руках.... И даже не уточняют - какую работу я предлагаю, что делать надо? На днях оставила такой мамаше свой номер телефона. Позвонила, денег просит.

- А у меня, - говорю, - для тебя хорошее предложение есть насчет работы!

- Нееее, - отвечает, - у меня ж ребёночек маленький...

Даже не спросила - хотя бы из вежливости - что за работа такая.

Похоже, по всем статьям никакая работа не выдерживает конкуренции с милостыней.

..Даю ли милостыню кому, спрашиваешь? Даю. Старикам нашим - у них такая пенсия мизерная, равносильно милостыне от государства... Это даже почётно - ого! я в своём роде спонсирую наше обнищавшее государство!

Вот так.

Помилуй нас Бог.

В последнее время особенно  часто слышится вопрос о страданиях невинных существ. О болезнях детей, о младенцах, родивщихся инвалидами. Если Бог добр, если Он - воплощенная Любовь, то как же Он допускает такое? За что??!!!   

Спрашивают и у меня, конечно... Как у человека воцерковлённого. До батюшек еще добираться надо, а я - тут, рядом. Изволь отвечать.

...У моей подруги двадцать шесть лет назад родилась девочка. Настенька. Роды были тяжелые. На всём их протяжении подруга сжимала в руке Богородичную иконку... В церковь она не ходила, лоб в молитвах не расшибала. Но от мамы когда-то в юности получила эту иконку. Зачем-то носила её с собой в самые переломные моменты жизни. Как талисман. Вот и на роды пошла, зажав её в ладошке...

Когда девочка родилась, акушерка в сердцах сердито и даже как-то зло бросила подруге в лицо: "Ну, и где твой Бог, а?! Зачем это допускает?! За что?!"

...Настенька родилась без ножек...

Подруга прорыдала всю ночь, промочив слезами насквозь подушку...

Но семья была крепкая. Муж надёжный. В семье подрастал девятилетний Сашка, и даже мысли не было о том, чтобы оставить безногую девочку в роддоме, отказаться от неё.

Через месяц они всей семьёй уже были в Загорске - ныне это уже, как и встарь, Сергиев Посад, Поехали к старцу... ибо велико было их недоумение и горечь от свалившегося несчастья и гвоздём саднил один только вопрос: "ЗА ЧТО????!!!" 

У старца перед домиком стояла толпа народа. Был зимнй день, морозец. Подруга подошла к краю толпы, держа на руках спелёнутую малышку и с тоской подумала:"Не попадём. Просто не выстоим с грудным младенцем. И народ не пустит, слышно, люди сутками стоят, чтоб попасть..."

И тут вдруг выходит на порог сам старец. Народ зашевелился, придвинулся еще плотнее. А старчик, стоя на крылечке, протянул руку над головами людей и крикнул, чтоб пропустили женщину с ребёнком на руках. Все расступились... Наташа подошла к старцу... "Раскрой пеленки, - говорит он ей, - дай на дитя погляжу".

Подруга пелёночки растаскивает в стороны, а сама плачет до рыданий.

Старец посмотрел на малышку, на ножки её, которых, по сути, не было... "Не плачь, мать, - говорит, - не вражья это работа - вижу, от Господа это... во благо всё обернётся. Верь". А потом положил на безногое тельце малышкино свои длинные  чётки и добавил:"Монахиней будет. Не плачь, через неё вся семья ваша спасаться будет".

Наташа говорит, что после этих его слов всё от сердца разом отлегло - и боль, и тоска, и страх, и обида... Больше она из-за ЭТОГО никогда не заплакала - ни разу.

...Дочка закончила среднюю школу - на домашнем обучении. И музыкальную школу. Потом - семинарию по специальности РЕГЕНТ. Затем - училище по специальности ШВЕЯ. Потом, еще поступила в богословский институт - есть у нас в Латвии и такой, учится там на последнем уже курсе. Сдала на водительские права, передвигается по городу на машине. Красивая, улыбчивая девушка невысокого роста.

...Восемь лет назад Настенька приняла постриг и стала инокиней Гавриилой. Она в монастыре нарасхват - и регентует, и шьёт, и шоферит - вобщем, опровергает общеизвестное утверждение о том, что незаменимых людей нет... 

 Наташа теперь - инокиня. Муж её живет в России, подвизается трудником в одном из московских монастырей. Старший сын Саша закончил в Москве Святотихоновский богословский институт, а здесь в Риге - еще и Русский институт по специальности "Переводчик с английского языка". Вся семья по-прежнему очень дружная, все  молятся друг за друга. Стараются собраться все вместе несколько раз в году - на большие праздники.

Как-то подруга сказала мне, что за всё произошедшее с Настенькой она Бога может только благодарить. Потому что, не случись этого, совсем другим был бы путь их семьи. Она пояснила: "Другим путём бы мы шли сейчас - в ДРУГУЮ сторону... совсем в ДРУГУЮ! Слава Богу за его промысел о нас."

А еще Саша - крёстный нашего младшего сына... И я знаю, что за моего Коленьку молится вся их дружная семья... и еще пол-монастыря впридачу!

И разве теперь повернется язык назвать всё, что произошло в этой семье - несчастьем? Нет, ибо с Богом всё самое страшное поворачивается во благо.

Когда случаются у меня трудные минутки - захочется вдруг руки опустить или завыть от обиды и отчаяния, я тогда всоминаю про них... и становится стыдно за своё малодушие. Собираюсь с силами и иду дальше.

...Господь ни одному человеку на допускает непосильное. Просто ты и сама не знаешь, насколько сильна. Ты можешь все преодолеть и даже вынести из этого радость, но только при одном условии - очень важном - когда ты с Богом.

Тогда и силы прибудут, и понятие придет - ДЛЯ ЧЕГО это было....

...Последние недели Великого Поста. Время молиться. Нести, что возложено на каждого из нас. И еще - находить повод порадоваться.

С БОГОМ, дорогие мои!

Если сделать тысячу бумажных журавликов, то всё будет хорошо. Будет счастье. Так считают японцы.

А у меня - бабочки. Кружевные такие. Вязанные крючком. Разноцветные... Вяжу их везде. Дома. В транспорте. В гостях. Даже в лесу, когда гуляю с собакой... Как наваждение какое-то - эти мои бабочки.

Потом раздариваю. И вяжу вновь... Тут как-то Гайда посчитала да и вычислила, что за последние лет пять счет моих бабочек перевалил за тысячу. Я прикинула, пожалуй, она права. 

Только вот остаётся без ответа извечный вопрос - а счастье-то где? А?!

Впрочем, скажи, а кому легко?...