Ушедший в подполье лидер Куликова поля рассказал, как убивали одесситов
На черной обугленной ветке бьется на ветру почерневшая от огня георгиевская ленточка. Это символ сегодняшней Одессы. Таких ленточек много на низеньких деревьях перед Домом профсоюзов на Куликовом поле. Под деревьями горят свечи
Куликово поле разгромлено: одни активисты погибли, другие арестованы. А те, кто выжил и на свободе, вынуждены скрываться. Хотите наяву оказаться в старом фильме об антифашистском подполье в Германии 1930-х годов — поезжайте в Одессу.
Вдоль трассы фонарные столбы и стволы деревьев раскрашены в цвета украинского флага. В центр каждого сине-желтого двуколора кто-то кистью нанес мазок красной краски. Получилась кровавая капля. По аллее мимо окровавленных символов украинской государственности бежит парень в спортивном костюме: утренняя пробежка. «Кто-то еще в такое время спортом занимается», — говорит Нина.
«Я вас узнал», — откликается водитель , в котором мы едем вместе с Ниной. Нина — активистка Куликова поля, известная в городе под прозвищем Баррикада. «Я был вместе со всеми 2 мая, но сумел уйти до того, как бандеры атаковали Дом профсоюзов, — поясняет водитель, которому на вид лет 25, и заключает: — Они не должны победить». — «Тогда дайте мне свой телефон». Потом Нина выходит, а я вытаскиваю из мобильника батарейку, и мы едем дальше. Олег Музыка, один из лидеров Куликова поля, передал, чтобы я пришла на встречу одна. Он на нелегальном положении.
Мы покидаем Одессу. Встреча назначена в райцентре Раздельная. Как договаривались, стою у супермаркета АТБ. Минут через 15 мимо меня быстро проходит человек. «Здравствуйте, Марина, — бросает он на ходу. — Идите за мной». Иду сзади, примерно в десяти шагах. Долго петляем по дворам. Наконец, садимся на лавочку посреди спортивной площадки. Рядом мальчишки играют в футбол. Идеальное место: на машине сюда не подъехать и незаметно не подойти. Человек этот и есть Олег Музыка. «В таком виде меня лучше не фотографировать, — говорит он. — Давно не брился — конспирация».
— Вы были внутри Дома профсоюзов?
— Да. Горел вместе со всеми. Прощался с семьей.
— Как вы думаете, массовая гибель людей была запланирована или произошла случайно?
— Судя по тому, что милиция и пожарные не реагировали на происходящее, можно предположить, что жертвы были нужны. Ведь кто-то же отдал команду пожарным не тушить здание, а милиции не вмешиваться. Убежден, что 2 мая уже с утра многие сотрудники милиции и СБУ знали: что-то должно произойти.
— Почему вы так думаете?
— Напротив Куликова поля, на Канатной, стоит здание облсовета. На нем установлена камера, которая круглосуточно снимает происходящее вокруг. 2 мая камера была отключена. Перед этим рано утром на крыше облсовета были замечены четыре человека. В 9 утра замначальника городского УВД появился на Куликовом поле. Он заявил, что должен обеспечить безопасность участников митинга. В начале десятого на поле заехал «Лексус» с одесскими номерами ВН 007. В нем были сотрудники СБУ.
Наряд милиции, который дежурил на въезде на площадь, отдавал им честь. Около 11 часов заехало еще две машины: белая «Шкода Октавия» с одесскими номерами и белый «Фольксваген Туарег» АА 001. Скорее всего, там тоже были сотрудники СБУ. Машины постояли в центре площади, потом уехали.
— А когда в город приехали футбольные фанаты?
— Спецпоезд «Турист» с футбольными фанатами пришел в 9.13. Часть из них сразу попыталась зайти на Куликово поле. Но рядом с площадью стоял автобус с сотрудниками милиции. Они эту группу развернули. Потом на площадь приехала музыкальная группа «Никто кроме нас». Они поднялись на сцену и начали петь. Вдруг им кто-то позвонил, они быстро собрали оборудование и уехали.
— Во сколько это было?
— Часов в 12, наверно.
— О приезде фанатов было известно заранее. Ваша сторона тоже, наверно, к этому как-то готовилась?
— Мы знали, что будет футбольный матч, приедут фанаты. Мы видели, как в Харькове фанаты устроили погром. Предполагали, что они попытаются снести наш лагерь. Мы знали, что им нужно Куликово поле. Губернатору Немировскому необходимо было отчитаться перед Киевом, что Куликово поле разобрали. Но никто и не предполагал, что они будут убивать людей. Думали, разгромят лагерь, и все, на этом успокоятся. Сегодня мне задают вопросы: а почему вы не ушли, почему людей не распустили? Да людей там никто не держал. Ведь Брестскую крепость тоже не сдали. А для одесситов, которые стояли на Куликовом поле, это была их Брестская крепость.
— То есть у вас была задача отстоять Куликово поле?
— Задачи нам никто не ставил. У нас было желание его отстоять. Но никто ведь даже не думал, что они начнут штурм Дома профсоюзов. И что там будут не только фанаты. Фанаты — это обычные хулиганы, которые любят подраться. Но в город заранее завезли и разместили в санаториях отряды самообороны Майдана и «Правого сектора». Они были со щитами, с дубинами, в полной боевой экипировке. И они тупо шли с оружием. Есть кадры прямого эфира Первого одесского городского канала, как они с оружием идут в сторону Куликова поля.
— А у вас оружие было?
— Милиция в 9 утра прошла по всем палаткам на Куликовом поле. Убедилась, что огнестрельного оружия у нас нет. У всех ребят проверили разрешения на ношение травматического оружия.
— Что произошло на Греческой улице?
— Я с утра был на Куликовом поле, о столкновениях узнал в 15 часов. Со сцены я людей убеждал никуда не ходить. Но часть людей все же начала перемещаться в сторону Греческой улицы — ведь оттуда поступала информация о побоище. Я сам попал на Греческую, когда там уже все горело и майдановцы разъезжали на угнанной пожарной машине. Так что начала событий не видел.
— Кто были люди с красными повязками?
— Это были профессиональные провокаторы. Они находились и среди наших людей. Но они были в балаклавах, узнать их было невозможно. Если бы это были наши, то они с нами пришли бы на Куликово поле. Но почему-то их там не оказалось. Они просто исчезли. Но свою задачу они выполнили. А задача была убрать Куликово поле и запугать одесситов. Чтобы люди не выходили на улицы. И это вполне удалось, как показало 9 мая. В этот день город был вымерший. Так что события на Греческой площади были провокацией. Те, кто приехал в Одессу убивать людей, — все эти сотни, наемники, — они своего добились. Была создана ситуация, которая позволила им повернуть колонны на Куликово поле.
— Куда вы пошли после Греческой?
— Обратно на Куликово поле. Там люди уже строили баррикады. Было 300–400 человек, в основном взрослые люди, пожилые, женщины. Потом мы увидели, что на Куликово поле несется разъяренная толпа. Мы тоже побежали — в сторону Дома профсоюзов.
— Почему именно туда?
— Трудно ответить на этот вопрос. Никто специально не призывал заходить в это здание. Люди зашли туда, чтобы защититься. И я тоже зашел вместе с ними. Кто открыл здание, я не знаю. Я попал внутрь впервые в жизни. Там работали профсоюзные организации, были какие-то офисы. Но мы к нему и близко не подходили. Сегодня пытаются рассказывать, что там лежали какие-то матрасы. Когда я туда зашел, там не было никаких матрасов или противогазов. Мы и не знали, что там есть бомбоубежище.
— Что происходило внутри здания?
— Мы зашли внутрь и забаррикадировали центральные входные двери. Как только мы это сделали, майдановцы обступили все здание по периметру. И вдруг буквально уже минут через 15 они оказались внутри здания на 2-м этаже и начали ломать двери по центральному коридору. Как они туда попали? Или они заранее были в этом здании? На этот вопрос я не могу ответить.
— Почему произошел пожар?
— Они начали активно разбивать окна. Но чем они их разбивали, я не знаю. Просто камнем такое окно разбить нельзя. Могу утверждать это на 200%, потому что когда появился дым, я сам пытался разбить окно металлической палкой. Сделать это было очень трудно. Думаю, это была «четверка» (4-й класс прочности стекла. — Авт.). А с тыльной стороны здания, со двора, они тоже окна разбили и начали забрасывать лестничные пролеты бутылками с зажигательной смесью. Окна между лестничными пролетами выходят во двор, и то, что в них кидаешь, попадает прямо на центральную лестницу. Очень много людей там погибло. Также майдановцы сразу подожгли центральную дверь.
— А когда появился дым, о котором вы говорите?
— Сразу после того, как загорелась центральная дверь, послышались эти хлопки на центральной лестнице, между первым и вторым этажами. Вероятно, через разбитые окна из заднего двора в здание влетели какие-то шашки. Было так: стоит человек рядом с тобой, хлопок, проходит 2–3 секунды, и человек исчезает, ты его просто не видишь. Он скрывается в дыму.
— Может, это просто был дым от пожара?
— Сотрудники милиции мне тоже потом говорили: «Это вы сами себя подожгли и этим дымом отравились». Но это не был обычный дым. Все мы жгли костры и знаем, что дым от огня поднимается вверх. А этот дым был зеленовато-желтый, с коричневым оттенком. И он не поднимался, а сразу падал до пола, образуя вокруг тебя сплошную завесу. Так что ты сразу переставал видеть. Этот дым падал вниз, стелился. Он проходил сквозь щели, даже когда мы двери забаррикадировали.
— Как вам удалось от него спастись?
— Я начал задыхаться, побежал по коридору, дергая за ручки дверей. Вдруг одна дверь открылась, я влетел в кабинет. Нас в этот кабинет забежало 4 человека, потом мы познакомились. Один был дедушка, которому было уже за 70, беззубый старичок. Его лицо я запомнил навсегда. Еще были Олег и Сергей. Мы были на втором этаже в правом крыле, если стоять лицом к центральному входу. Крайний кабинет. Дым стелился до подоконника, но стоило высунуть голову в окно, как в нас летели камни, стреляли из травматического оружия. Дедушке буквально снесли часть черепа. Он был весь в крови. Мы забинтовали ему голову, и он «потерялся». Просто сидел и смотрел перед собой. Я ему сказал: «Вы хоть иногда со мной говорите, чтобы я знал, что вы еще живы». Я понимал, что смерть ходит рядом. Позвонил жене, ребенку, попрощался.
— Вы видели погибших?
— До этих хлопков и газа ни одного мертвого я не видел. Выстрелы и хлопки, а также крики потом слышались непрерывно. Но выйти в коридор, чтобы помочь людям, было невозможно.
— Сторонники Майдана говорили мне, что они помогали людям выбраться. Вы это видели?
— Они потом говорили, что под окна клали скаты (шины) для тех людей, которые выпрыгивали. Ложь. Они подносили скаты и поджигали их. Дым поднимался вдоль стены и не давал дышать даже тем, кто высунул голову в окно. Мы сверху видели, что тех, кто выпадает в окна, толпа просто тупо забивает. И понимали, что есть только два варианта: или мы проживем еще какие-то минуты в этом дыму, или нас внизу сразу убьют.
— А пожарные пытались что-то делать?
— Я видел всего лишь две пожарные машины. Недавно в Одессе был пожар в жилом доме, так приехало 11 пожарных расчетов. У меня есть информация, но ее, конечно, никто не подтвердит официально. Что пожарным дали указание никуда не выезжать. Мои знакомые и родные утверждают, что они звонили и пожарным, и в милицию, но там просто не брали трубку. Я уверен, что рано или поздно все всплывет: кто отдавал приказы и кто выполнял. И кто как себя вел. Слышали про депутата облсовета Алексея Гончаренко? Это не человек. Он был там и все видел. Он же представитель власти. У него на глазах убивали людей. Почему он не встал перед озверевшей толпой и не призывал остановить убийство? Вместо этого он в прямом эфире в программе Савика Шустера докладывал, что Куликово поле зачищено от сепаратистов, и в студии ему аплодировали. Никто из депутатов, из руководителей города не приехал.
— Что было дальше? Пожарные все же появились?
— Потом к нам поднялась лестница с пожарным. Он только спросил: «Будете выходить?» Мы ответили: «Нет». И он спустился один. Потому что понимал: если мы с ним спустимся, то нас все равно внизу убьют, покалечат. Тем временем на улице стемнело. И к нам начали ломиться в дверь. Спросили: «Кто?» — «МЧС». Мы открыли. «Будете выходить?» Мы ответили «нет», но попросили вывести дедушку. Дыма становилось все меньше. Наступила ночь. И я услышал в коридоре шорох. Открыл дверь и увидел, что там ходят люди с фонариками. Я обмотал голову футболкой, чтобы меня не узнали, и вышел. Меня спрашивают: «Ты кто?» Отвечаю: «Свий».
— Кто это был?
— Представители самообороны. Они зашли в здание сразу же, еще в темноте, вместе с пожарными.
— Почему вы сразу не ушли, а ходили с ними по зданию?
— Я не мог уйти. Мне жить в этом городе, с этими людьми. Они меня видели на сцене. Думал, может, найду кого живого, помогу. Было очень много трупов. Я раньше боялся покойников. Но в этот день я увидел столько смертей, я переворачивал тела, заглядывал в лица. И я понял, что бояться нужно живых.
Так я дошел с майдановцами до чердака. Слышал, что на чердаке ходят люди. И вдруг — бах! Включается свет. Когда мы зашли в здание, ни света, ни воды не было.
— И что за картина предстала вашему взору?
— Я сразу увидел сотрудников милиции высокого ранга. В том числе Фучеджи, замначальника одесской милиции. Фамилии остальных не знаю, да и знать не хочу. Когда начался штурм, 3–4 автобуса с милицией стояли в парке со стороны заднего двора Дома профсоюзов. У них на глазах люди падали из окон, людей добивали, но они ничего не сделали.
Милиционеры говорят: спускайтесь на первый этаж, в правое крыло. Там будем вас собирать. Пока спускался, наблюдал, как во всех кабинетах, где не было пожара, рылись майдановцы. Собирали оргтехнику, какие-то документы. Прямо на лестничной клетке сидел один из них, возле него стояла открытая бутылка шампанского и коробка конфет. Наверно, праздновал.
— Сколько человек собралось на первом этаже? И для чего вас собрали?
— Нас было 7 человек, кого нашли в здании. И один из самообороны. Вскоре зашли двое в штатском, явно сотрудники СБУ. С нами стоит милиция, полковники, подполковники. Один из этих двоих произносит: «Ну что, сепаратисты, доигрались?» С нами были двое 17-летних пацанов. Они говорят: «Дядя, какие сепаратисты, мы одесситы». На что эсбэушник им внятно ответил: «Сейчас вместе со всеми ляжете на 3-м этаже». А Фучеджи ему: «Да ладно, успокойтесь, это же пацанва совсем».
— Кто были эти эсбэушники, вы не выяснили?
— Фамилий их я не знаю. Но я уверен, что эти сотрудники СБУ руководили теми, кто убивал одесситов. Я видел, как они выпускали из здания самооборону. Идет этот самооборонщик навстречу эсбэушнику, тот спрашивает: «А ты куда?» Самооборонщик отворачивает лацкан куртки и что-то ему показывает. И его выпускают. Хотя у него две дубины за бронежилетом. Видимо, на нем был какой-то опознавательный знак.
— Как вас эвакуировали из Дома профсоюзов?
— Сказали: быстро по милицейскому коридору в автозак. Сотрудники милиции еле удержали ревущую толпу, которая пыталась нас растерзать. У автозака порезали колеса. Толпа кричала бойцам внутренних войск, которые нас сопровождали, чтобы они вышли из машины, потому что в нее будут кидать «коктейли Молотова». Но они не вышли, и я им очень благодарен. Нас бы в этом автозаке зажарили живьем. Водитель понесся на бешеной скорости на порезанных колесах. Нас привезли в городское УВД на Преображенскую.
Там я увидел человек 30, забинтованных, с проломленными головами. У одного парня были выбиты все передние зубы. Женщины были босиком, с порезанными ногами. Я начал разъяснять людям их права. Вышел замруководителя городского УВД, который утром был на Куликовом поле. Он пригласил меня в кабинет, где за столом сидели уже знакомые сотрудники СБУ. Они задавали вопросы: почему мы стояли да почему не ушли. Я им посоветовал почитать мои выступления в Интернете. Один из сотрудников СБУ тогда взлетел как ошпаренный и с матюками закричал: «Вы достали со своим русским языком, неужели вам не дают на нем разговаривать! Вам просто нравилось получать российские деньги!» На это я сказал, что пусть найдут хоть одного человека, кто скажет, что я брал или раздавал деньги. Тогда они завели другой разговор: «Мы знаем про вас многое, предлагаем смягчить свою вину» и т.д. Я ответил, что мне не о чем с ними разговаривать. Я уже понял, что из нас, пострадавших, хотят сделать козлов отпущения. Ни один правосек не был задержан.
— Что вам инкриминировалось?
— "Массовые беспорядки, повлекшие за собой смерть". Меня вызвали к следователю один раз, в полночь с 3 на 4 мая. Там сидел и адвокат, которого мне будто бы предоставили. Они пытались меня уговорить подписать, не читая, «постанову» о задержании. Они так же обманули дедушку, который сидел со мной в камере. Он родился 20 июня 41-го года. Ему подсунули постановление о задержании, он его подписал, не читая. И в нем говорится, что он будто бы принимал участие в массовых беспорядках, убивал людей.
А потом 4 мая народ нас всех освободил.
— Вам известно точное количество жертв в Доме профсоюзов?
— Могу утверждать, что на самом деле людей погибло больше, чем объявлено официально. Сотрудники милиции меня спрашивали: «Как вы думаете, сколько людей погибло?» Я ответил: «Простая арифметика. Если нас в здание вошло около 350 человек, вы задержали сто, еще сто в больницах. Пусть человек 50 какими-то путями из здания выскочили. Остается сотня». Сотрудник милиции на это только скривился и ничего не ответил.
Разговор окончен. Олег уходит первым. Я вставляю батарейку в мобильник и вызываю такси. Обратно мы едем той же дорогой — мимо столбов и деревьев с нарисованными желто-голубыми флагами, каждый из которых заляпан кровью.
Россия вложила в Украину $200 миллиардов за 20 лет, заявил Улюкаев
