В колонках играет - Ничего
Настроение сейчас - Башка болит низрена не понимаю

Выходной, он казался так далеко. А теперь он наступил и я не знаю, что с ним мне делать. Завалиться вверх пузом на диван и слушать музон? Ну не знаю. Не хотелось бы провести так все выходные. Можно, конечно разбавить это тем, что я завалюсь вниз пузом. Уже разнообразие. =) Ладно, я сегодня решила вам выставить творчество, но не свое, а одного человечка. Внизу его фота. Он очень интересный. Жаль, что на Лиру этот человек не появляется. Он не давал ссылу на его днев. Ну, сначала биография, а затем непосредственно творчество. Живет этот человечек в Москве. Его изрядно постигли лишения жизни. Он достаточно оригинален. Я часто читаю его рассказы. Он их пишет от чистой души, что приятно. Лично мне интересно, а вы думайте сами.

бытовой роман.
Вчера целую ночь шел дождь. После той жары, что накрывала наш город тонкой парниковой пленкой последние четыре недели, он был скорее похож на пару капель из полусухой губки, чем на настоящий дождь. Я пытался спать с открытым окном, но это желание быстро прошло – прохладнее не становилось, а шум мешал уснуть. Если учесть, что последний раз я спал восемь часов подряд во время отпуска, а последний отпуск мне давали пару лет назад…
Понятное дело, я выбрал жаркую тишину.Бисквит не спал. Он всегда засыпает вместе со мной. А в эту ночь я ворочался как черт, скорее даже как грешник на сковороде.
В общем-то, я и был грешником на сковороде. Хорошо, что только на воображаемой.









Мама в Рязани. Живет в Рязани. Ей 75, у нее крошечная пенсия и нет никого, кроме меня.
Я живу на окраине Москвы, моя зарплата не больше ее пенсии, я понятия не имею, есть ли у нее телефон и сколько еще продержится тот старенький домишко, в котором она с позволения сказать живет. Там и жить-то негде, кухня 2 на 2, тесная клетушка вместо комнаты, удобства на улице. Шаткое крылечко, подгнившие доски. Жилищные условия у нас очень схожие, моя квартирка… Нет, не моя, муниципальная. Потолок клочьями, унитаз течет, балкона нет – на первом этаже, все-таки… Даже ремонт не сделаешь. Не на что. С одной стороны хорошо, что я живу один (собака, конечно, друг человека, но в этом случае она не в счет). А с другой… Мне 29 лет и 248 дней.
Еще 117 суток – и треть жизни за спиной.
И много, и мало.
Много плохого. Да нет, не плохого, просто нехорошего. Неприятного. Смерть отца, сестры, ссора с матерью, разрыв после трех лет так называемой «любви»…А хорошего – Бисквит, который так и не научился приносить тапочки, когда я возвращаюсь с работы. И девушка, в которую я боюсь влюбиться. Такая далекая…
Самому становится интересно, она меня сразу бросит, или еще немного помучает, когда узнает, чем я занимаюсь, сколько получаю, где живу и подобную белиберду?
Если она вообще посмотрит в мою сторону когда-нибудь в этой жизни.
Вот уже 248 дней я наблюдаю за ней. Все началось после моего 29ого дня рождения, на следующее же утро. Бомбисты уже спали, общественники еще спали, милиция собрала достаточно, чтобы на всех забить. Пробираясь домой по метровым сугробам – хоть бы раз кто почистил наш переулок! – я не мог не упасть. Ладно бы, просто поскользнулся. Так нет, по закону мирового свинства я вытянулся во весь рост лицом в снег прямо под ее окном. Очень приятное ощущение, когда на тебя смотрят с высоты второго этажа и смеются. Заливисто и заразительно смеются. Я посмотрел вверх и увидел… Нет, не ангела, не мисс Европа 2009, а обычную девушку. Она только смеялась по-особенному как-то, по-детски, что ли. У нас так немногие смеются, и с возрастом это проходит. У меня, например, прошло годам к 12ти. Голос стал ломаться, а если «петуха» пустишь – ребята сразу стебаться, потом неделю уж точно не отвяжутся. Поэтому с этого возраста я стал мерзко и коротко хмыкать в ответ на чужие шутки. И как это ей удалось сохранить свой смех? Он меня настолько зацепил, что я где-то месяц я специально ходил той дорожкой мимо ее окон, хотя обычно срезаю. Видел ее пару раз, но она была чем-то занята, и на дяденьку среднего возраста ей было плевать с высоты шести метров. «Наверняка меня уже забыла, - думал я, - куртка у меня теперь другая, и под ноги я смотрю чаще». Тем более что ей всего ничего – 15-16 на вид. Осознав этот факт, нашел Набокова и внимательно перечитал. Симптомов Гумберта Гумберта у себя не отметил. Уфф, можно продолжать ходить у нее под окнами.
Потом она исчезла. Просто исчезла, а окно завесила шторами. Те несколько недель были самыми нервными и напряженными в моей жизни. Я не мог найти себе места, хотя Бисквит искал его вместе со мной, не мог нормально работать, есть, спать. Даже однажды ночью чуть не пошел в милицию подавать заявку на розыск. Потом подумал – таких девушек только в Химках вагон и маленькая тележка, а как она там смеется…Не будут же за ней ходить и слушать. И вообще, смеяться на улице – дурной тон, а она, судя по всему, девушка воспитанная.
Тем сложнее моя задача.
Потом я довольно часто замечал ее на другой стороне улицы, но как только набирался смелости что-нибудь крикнуть, она исчезала. Так что я стал просто наблюдать. А сегодня произошло что-то из ряда вон выходящее.
Она на меня посмотрела.
Прямо в лицо.
Правда, не так долго, как хотелось бы, но все-таки. У нее, оказывается, еще и глаза красивые – синие, как море. Это произошло утром, я уже опаздывал на работу, и в голове были отнюдь не романтические мысли, а предвкушение начальственного праведного гнева. И тут… Два озера прямо у меня под носом. Чуть не утонул.
Испугался и убежал. Стыдно-то как…Через 3,5 месяца мне тридцатник, а я стесняюсь познакомиться с девушкой. Эх, Гумберт, повезло тебе, нимфетки сами в руки летели. У меня для этого слишком серая внешность и скромный характер. Не умею я быть импозантным мужчиной.
После работы пошел смотреть на реку. Смотрел, смотрел и не заметил, как стемнело. По пути домой (как обычно – мимо гаражей и сквозь темные подворотни) услышал тихий стон. Посмотрел в сторону – кто-то сидит, прислонившись спиной к гаражу, опустив голову. Я пригляделся повнимательнее, крови не увидел и пошел дальше. Еще год назад я бы начал метаться, звонить в милицию, искать хотя бы воды, а лучше лекарства, доставать всех своей активностью и не ушел бы от бедняги до тех пор, пока его при мне не уложат спать в отделении, приставив врача. Потом вернулся бы домой с чувством выполненного долга и заснул бы мертвым сном. Ну а сегодня…
Да, горячая попалась сковородка.
Как-то сразу все навалилось. Вспомнил, как мама в последний раз просила меня попробовать поступить хоть куда-нибудь, как я отказался, скорее из вредности, чем по другим причинам, как она ушла, захлопнув дверь, вспомнил тело отца в гробу, лицо, закрытое маской – после аварии он не сохранил ни одной целой косточки, последние дни сестры в больнице, вспомнил, как Света сказала мне, что уходит, потому что вдвоем на 4 тысячи жить невозможно. Вспомнил того парня возле гаража. Я даже передать не могу, как мне стало вдруг страшно. За себя самого – кем я становлюсь? Чудовищем, человеком без сердца, монстром, имеющим доступ к опасным ядохимикатам?
Какой ужас…
Интересно, как он там, тот парень?
Проворочавшись до утра, я так и не смог уснуть, встретил рассвет с Биском на крыше соседнего дома. Не буду преувеличивать исцеляющую силу солнца, в этот раз оно мне совсем не помогло. Не утоляло печали, как обычно, не очищало душу, не лечило раны на сердце…









Бисквит заскулил. Я услышал шаги. «Мужик, ты какого х*я тут сидишь?!» Все, ухожу уже, даже собаку заберу. «Ей, ты че убегаешь? Ща ментов позову, в обезьянник тебя сплавлю, у*бок, какого х*я на крыше делаешь!...» Что было дальше – не знаю, не расслышал. Пожарная лестница так гремела, пока я катился по ней кубарем, а Кусачка догонял и всеми четырьмя лапами наступал на ржавые железные прутья…

Продолжение следует