- Лен?.. - вопросительно кошусь на подошедшего принца.
- Все готово. Следующий танец — твой.
На мгновенье мы сталкиваемся взглядами и я чувствую себя ребенком по сравнению с вечностью в темных глазах..
Неожиданно слабеют руки и мучительно хочется пить.
Имею ли я право на нее?
Нужен ли ей я?
Тонкие руки обивающие мою шею, горящее лицо обжигающее меня сквозь рубашку, огромные умоляющие глаза... И тихий сбивчивый шепот:
- Не уходи… Мне страшно… Успокой меня…

- Потанцуем? - мои губы легко касаются прохладных пальчиков и Рин замирает, каменея. Только растерянно, испуганно мечутся прозрачно-зеленые глаза и чуть заметно проступает золотистая вязь «гобелена» на мраморно-белой коже.
Ты изменилась, a'faa'ri...
Легкая светлая задумчивость уступила место туманной неприступной печали.
Нет уже той манящей рассеянности в движениях — каждый твой жест точен и скуп.
В осанке, в повороте головы появилась жесткость.
И все же...
Сейчас ты кажешься ребенком даже большим, чем тогда...
И мягче светятся твои дерзкие глаза...
Я тебя знаю, Рысенок.
Ты не убежишь. Не в этот раз.
- С удовольствием, - Напарница храбро улыбается, хищно блеснув враз потемневшими глазами.
Вызов принят.
Ты ведь никогда не отступаешь, a'faa'ri? Никогда не сдаешься? И это мне на руку.
Мы с тобой ненормальные, Ринни.
Мы не умеем быть слабыми, нас не учили сдаваться.
Поэтому признания нам заменяют вызовы, а любовные серенады — звон стали.
Это не война, Невозможная моя.
Это поединок равных, когда клинок становится продолжением не руки, а мысли, а выпад отдается в сердце...
Посмотри на меня, не отводи глаза....
Ответь взглядом на взгляд...
Не бойся...
Ты ведь никогда не боялась растворится....
Сойти с ума, не раздумывая нырнув в эпицентр бури...
Что это, ярость или...?
Почему так ярко горят золотые орхидеи на твоих щеках?..
Почему ты дрожишь,a'faa'ri?...
Что так пугает тебя, моя дикая, моя безумная, моя отчаянная?...
Моя...
Ты, все же моя.
Эти несколько минут — ты вся моя, от первого до последнего прикосновения.
И пусть вокруг умирают, убивают, насилуют; пусть воздух горчит гнилью и поносом; пусть отражения в зеркалах встречают чужими взглядами...
Пусть мир перевернулся, изменился безвозвратно,a'faa'ri...
Кровь меняет людей...
На утро после первого убийства ты просыпаешься уже не тем, кем засыпал накануне...

- Какой красивый мальчик! - в комнату вошла женщина лет тридцати.
Темно-каштановые волосы выбившиеся из короткой косы, теплые карие глаза...
Обычная женщина. Такая могла бы сидеть у камина с ребенком на коленях, и казаться красивой от пронизывающей ее нежности. И у нее был этот ребенок.
Сын. Кажется, ему было около семи... Болезненный, хрупкий мальчик с такими же теплыми, как у матери глазами.
Она могла бы сидеть у камина...
Шорох мягкого домашнего платья... Уютный запах лаванды...
Этот запах впился в виски, когда ее ласковая теплая ладошка скользнула по щеке молодого парня.
Темно-голубые глаза смотрели мимо, смуглая кожа побледнела...
Ему никогда никто не говорил, что все будет ТАК.
Это было нереально, не с ним.
Страшный сон...
Вот сейчас, сейчас... он проснется, откроет глаза... Увидит знакомую комнату, потянется за орущим сотовым...
Нет, это все-таки не сон...
Ему это все не снится.
Теплые губы коснулись его плотно сжатых и побелевших...
Дан еще чувствовал ее поцелуй, когда вытаскивал кинжал из тонкой шеи, задыхаясь и обжигаясь каплями крови на лице...
Этот поцелуй горел на его губах долгие годы, впитываясь, вгрызаясь в кожу...

… Но мы есть. Все еще есть.
Ты и я...
Придвинься чуть ближе, Ринни.
Дай мне эти минуты, секунды. Чтобы я успел запомнить.
Бездонное голубое до черноты небо...
Золотой от свечей и разлитого в воздухе счастья зал...
Мелодию твоего смеха...
Холод тонких пальцев в моей руке...
Твое лицо, твои глаза...Близко. Так близко!...

Никак не могу понять, что с моим сердцем?
То ли оно сходит с ума и рвется наружу,то ли совсем перестало биться.
Я хочу поцеловать его и не могу.
Хочу сбежать... И не могу!..
И остается только лететь, скользить по паркету, растворяясь в таких маленьких кусочках счастья, что хочется закричать: «Еще! ЕЩЕ!..»
А я молчу. Слов нет.
Даже дыхания нет.
Да и меня, пожалуй, тоже больше нет.
Растворилась.
Утонула в темно-голубых, как летние сумерки, глазах...

Музыка останавливается.
По ощущениям похоже на падение с небес на грешную землю.
С приземлением на солнечное сплетение.
Больно.
ОЧЕНЬ больно.
Снова обрести разум.
«То есть собрать разлетевшиеся мозги в кучку.»
Спасибо, радость моя. Если б не ты я б сошла с ума.
«Было б с чего сходить»-голосом ворчливого, но явно доброго старикашки ворчит Внутренний голос. Сочувственно так и польщенно.
 Спасибо за танец, но я хотела пообщаться с семьей.
Зачем ты смотришь на меня ТАК? Прекрати! Прекрати немедленно!..
Пожалуйста...
Дан подводит меня к Ние и я рассыпаюсь, разлетаюсь на куски.
Останавливаюсь, развернувшись улыбаюсь напарнику благодарно и неестественно.
Колени дрожат, губы пересохли... Все вокруг кружится и сходит с ума...
«Держись, девочка! Держись!..»
Упрямо разгибаю обмякшие колени, откидываю надоевшие волосы назад:
 Ния, давай прогуляемся?Здесь душно.
 Конечно.
Сестра улыбается, а в глазах — маленькая буря протеста. Она так и не поняла: я и Смерть — почти синонимы. А он должен жить. Должен дышать, любить других, быть любимым, вырастить сына с такими же невероятными глазами и привычкой щуриться от злости... У него будет именно сын. Должен быть. Иначе жизнь не имеет смысла, мир не имеет смысла... Иначе все, ВСЕ, ЗРЯ!..

Летний пьяный своим очарованием вечер, влажный от росы сад и резкий, как росчерк пера шлейф отчаянья вслед несущейся вперед и насквозь сестры.
 Сул! Сулли! Ну остановись же! Куда ты летишь?
Сестра резко замирает, словно окаменев; спина, плечи, растепавшиеся волосы беззвучно кричат: «Молчи! Я не желаю слушать!»
Ну уж нет!
 Сул, - заглядываю ей в лицо. Мрамор и зеленый лед. - Ну объясни мне, почему нет??! Почему?? Ты любишь его!! И он тоже любит!! Любит тебя!! Вы можете быть счастливы вместе. Может год, может два, а может столетье!... Ты родишь детей, сына...
 МОЛЧИ!!!! - страшный яростный крик разлетается по поляне, ударяет по мне, как пощечина, - Молчи!!!! Сын??!! СЫН!!!! - Глаза у Сул горят, горят злым зеленым огнем, губы издевательски жестоко смеются, -Сын...- рычит и стонет сумасшедшая напротив, вонзаясь в мои плечи жесткими до бритвенной остроты пальцами, - У него будут его глаза. Темно-голубые, как летние сумерки... - теперь она мурлычит, только глаза становятся все темней, безжалостней, - И я буду смотреть в эти глаза, в его глаза, в тот день, когда он накроет меня собой. Я буду смотреть в эти глаза и ненавидеть их, нашего ребенка, себя, Дана, весь мир! О нет, я для этого слишком эгоистка! Говоришь столетье???- Сул трясет меня, так будто я УЖЕ убила ее мужа и ребенка — Столетье??!!! А где было это столетье, когда умер Даррен?! Где оно было, когда умирала Лер??!!! Где???!! Ты помнишь ее глаза, Ния, помнишь???!! Помнишь эту пустоту, эту боль, словно у нее вырвали сердце???!!!...
Это пытка — смотреть на Сул, смотреть в ее глаза, но отвести взгляд — невозможно. Она держит меня стальной хваткой.
И вдруг. Все прекращается. Сестра отпускает меня и обессиленно прячет в ладонях лицо.
Все плечи в синяках. Но это пройдет, а забыть эти слова, этот взгляд я уже не смогу...
 Я хочу ему счастья. Понимаешь, счастья... А не смерти и боли... - тихо, очень тихо и отчаянно шепчет Сулли, - А еще, я очень хочу чтоб он был. Просто был. Я не выдержу, не смогу, если его не будет...


Дни летят, ускальзают сквозь пальцы... Превращаясь в пытку.
Я сбежала. Опять. Не знаю в который по счету раз за эти триннадцать бесконечных дней.
Видеть его невозможно.
Не видеть его — совершенно нереально.
И вот, я сижу на обрыве Отчаянья (это где-то даже забавно), уткнувшись в собственные колени, и безуспешно пытаясь не вздрагивать и не оборачиваться каждые пять минут.
Получается откровенно плохо.
Я знаю, что Дан не может найти меня здесь.
… Но жду, что найдет.
И от этого еще хуже.
А самое смешное, что я где-то даже счастлива.
Так, как будто украла эти крохи счастья и они вот-вот растают.
И хочется растянуть время, сделать мгновения длинными, как целая жизнь...
Ихт Ргхан аст нр’аззен!!!
Опять. Я опять чуть не расплакалась! Дурость!
Выступившая на глазах влага разлетается мелкими злыми брызгами, ногти привычно врезаются в ладони — легкая боль отрезвляет.
Подрываюсь и... замираю.
Хочется бежать, но КУДА??.. И остается только подойти к самому краю и, заглянув вниз, в затягивающую темноту пропасти, подставить лицо ветру, сглотнуть холодный комок в горле, отгородиться от тревожной боли в сердце...
И провалиться в прошлое...

Просыпаюсь от собственного крика. Минут пять, цепенея от ужаса и боли, невидящими глазами всматриваюсь в окружающую меня темноту.
Сон. Опять этот сон!..
Лучше бы я умерла, лучше бы я…
Усилием воли я заставляю себя встать.
Усталые глаза шарят по черной комнате,ищут выход... И
вот, я уже у окна.
Запах цветущей сирени, россыпь звезд и светлячков, шепот падающей воды... Это мой мир. Наш мир. Мой и Лер.
Вот только...
Почему мне так холодно и … сыро?...
Прикосаюсь к онемевшему лицу и удивленно отдергиваю руку. Кончики пальцев блестят в темноте.
Значит я опять плакала во сне.
Этот сон...
О, Боже, пусть это будет только сон!.. Просто ночной кошмар...

…Горный перевал. Кровь, крики, мешанина людей и животных.
…Ар’райны становятся все тяжелее, рукояти обжигают ладони, но ничего – я потерплю. Еще и не такое переживали… Кровь кипит, превращаясь в ртуть. Я уже ничего не понимаю, да и не стремлюсь понять. Натренированное тело само выполняет свою работу, не затрагивая истерзанный рассудок. Все смешалось, как в тумане… Главное не перепутать… Я не смотрю на лица, там нет ничего нового: страх, бешенство, обреченность… Выдергиваю клинок из обмякшего тела, переступаю через труп, одновременно уходя от топора, правый ар’райн распарывает живот его владельца, и его кровь пачкает мне лезвие. Отвожу клинок и въевшимся в память движением стряхиваю крупные красные капли… Что бы там кто ни говорил, а кровь у всех одинаковая… Красная. Левый клинок серебристым росчерком падает на скорчившегося передо мной человека, и я впервые смотрю на его лицо. Мальчишка! Как же тебя угораздило оказаться на моем пути?.. Тот, кто дышал мне в спину падает с рваной дырой в сердце. Не люблю, когда на меня бросаются со спины.
И теперь уже трое сжимают меня в «клещи». Разворачиваюсь к воину, зашедшему слева, натыкаюсь взглядом на огромный меч. Темная сталь проносится в воздухе, метя мне в горло… и на мгновенье сверкает в предрассветном небе, унося с собой правую кисть, крепко стиснувшую рукоять. Делаю шаг назад и разворачиваюсь на носках ко второму. Кровь его предшественника заливает мне сапоги. Взбешенный парень бестолково размахивая мечом, рвется вперед. Легко, как будто танцуя, скольжу в сторону, пропускаю его мимо себя, разворачиваюсь на носках и провожу ар’райном по загривку бестолково мечущегося юнца, лишая его возможности дышать.
Секунда и мои клинки смотрят на последнего из троицы. Он ждет. Опытная сволочь! Словно в ответ на мои мысли, наемник прыгает вперед , занеся меч над головой. Ловлю его лезвие и направляю правый ар’райн вниз. Он отбрасывает мой меч, рассекает воздух под моими ногами…и падает с левым ар’райном в животе. Но я уже не думаю о нем, потому что слышу отчаянное: «Рин!!!»
Как в тумане поворачиваюсь на голос и ловлю оседающую Лер. Клинки с жалобным звоном падают на землю. Как же так?.. Кровь Лер разъедает руки, заставляя забыть о долге и людях, которые еще сражаются, еще живут… Остались только я, Лерэль и смерть, ее смерть. «НЕТ!!! Нет, я не хочу!!!!..» - надрывается кто-то внутри меня. Я сбрасываю оцепенение и судорожно рву рубашку подруги… Легкое. Прикладываю левую руку к ране, правой растворяю стрелу в воздухе. Даю ей все, что могу отдать, но Сила не слушается. Она проходит сквозь израненное тело кровной сестры, не задерживаясь ни на минуту… Почему?.. Я холодею, на мгновение мне кажется, что все напрасно, я ничем не смогу помочь, но любовь к сестре пересиливает. Взгляд натыкается на медальон, висящий на груди Лер: черный бриллиант в оправе из «истинного серебра». В глубине камня мерцает едва заметная искорка Силы… Черт!! Непрошенные, злые слезы стекают по щекам. Лер, зачем?!!! Я срываю Искру и пытаюсь еще раз: отдаю по капле всю себя.. Рана не затягивается. Кровь подруги заливает мне руки. Усиливаю поток, корчась от боли…
- Не надо.
Тихий голос Лерэль перекрывает гул крови у меня в висках и шум не смолкающей битвы. Встречаюсь взглядом с ее глазами и тону в их глубине, но не отнимаю рук. Я должна ее спасти, я должна…
- Ты ни в чем не виновата.
Я? Ни в чем?!!
Бешенные слезы выступают на глазах.. Черт, почему рана не затягивается?! Вырываю последние крохи Силы и…
- Ты ни в чем не виновата!
Тонкие пальцы подруги с неожиданной силой впиваются в плечо. Синие глаза прожигают насквозь.
- Так надо.
Второй рукой Лер тянется к сорванной мной Искре.
- НЕТ!!!!
Отчаянный хриплый крик разрывает меня на части. Я пытаюсь перехватить руку сестры, но за секунду до этого пальцы той, кого звали Лерэль Анариэль, касаются медальона…
Вспышка света ослепляет, и за пеленой голубоватого тумана я слышу:
- Прости…

- Опять не спится?
Голос Лер возвращает меня к жизни. Вот она живая и здоровая, в халате поверх ночной рубашки и босая.
- Нервы шалят. Пройдет.
Я весело улыбаюсь и игриво предлагаю:
- Пойдем пить чай!
- Пойдем! Только сначала ты расскажешь, почему ты не спишь уже две недели.
Подруга не поддается на провокацию и, присев на мою кровать, изображает крайнюю заинтересованность.
Обреченно вздыхаю, и с видом оскорбленной невинности отворачиваюсь к окну, давая понять, что колоться я не намерена.
- Ринни!- мягко, как обиженного ребенка, зовет Лер, - Я же не дура. Неужели ты думаешь, что я не заметила, что ты стала закрываться от меня?
«Проклятое Разделение!»
Пока мы напарницы, у нас одни мысли и чувств на двоих.
Но иногда... Лучше не знать чужих мыслей или... снов.
- Не хочешь поделиться, что с тобой происходит?
- Не хочу! – огрызаюсь я.
- И все-таки? – не отстает подруга.
Разворачиваюсь, вглядываясь в лицо напарницы и сестры. Взволнована, действительно переживает за меня. Лучше б за себя переживала. Черный бриллиант Искры сверкает на груди Лер… Так нелепо на фоне розовой в горошек пижамы и так... страшно.

… Нет.
Нет, все было не так. Не так, как мне снилось.
Это было...
Хуже. Страшнее. Больнее. Дольше.
Кровь Лер заливала мне руки, разъедла кожу, сводила с ума запахом ржавчины и соли. Рубашка промокла насквозь и намертво прилипла к телу. Она не умирала, но и не исцелялась. Проклятая Искра обжигала мне кожу, мешая, напоминая о себе. Я отобрала ее, но ничего не помогало. Я уже не могла плакать, не могла кричать, только раз за разом вливала вырванную из себя силу в Лер, беспомощно, отупело глядя, как она захлебывается кровью и живет еще секунду, еще две, еще минуту. Как-то мельком, отвлеченно, я видела, что нас прикрывают, мелькали рядом черные косы Нии, что-то кричал Лен...
Но это было не важно.
Я слышала только булькающие хрипы Лерэль и видела только ее глаза. Голубую бездну боли. И еще отчаянье и немое: «Дай мне умереть.»
Но остановиться я не могла.
А Сила утекала, тело скрутило судорогой... Я в очередной раз прокусила истерзанные губы, случайно скользнула взглядом по кинжалу на поясе сестры и... Пальцы сами вцепились в рукоять... Еще не понимая, что делаю, я резанула по руке, не чувствуя боли от ножа. Кровь хлынула толстой тугой струей, заливая и без того утонувшую в ней Лер... И раны стали заглаживаться, словно их и не было никогда. Сестричка улыбнулась и провалилась в обморок....
А дальше...
Дальше был бой, победа и осознание того, что у Лерэль больше нет Силы. Ни капли.
Одно время мне казалось, что она сходит с ума... И я вместе с ней.
Потом Лер смирилась.
И ушла...
Обратно. В свой родной мир.
А мне остались вечная война и вечный страх.