В начале ХХ века в Петербурге было немало нищих, которых полиция старалась держать под контролем. Однако местное «Особое присутствие по разбору и призрению нищих» не обладало правом принуждать их к работе. Поэтому попрошаек высылали из города. Впрочем, не надолго.

В. Маковский. Ночлежный дом. 1889.

Вот что рассказывал о своей жизни один из таких бродяг, мужик, вернувшийся в 19-й раз: «Если бы нас не высылали — хоть с голоду помирай. Я нарочно не беру паспорта из волости… Без паспорта нас заберут, посадят в тепло, накормят, обуют, оденут, а с паспортом хоть с голоду помирай… Вот примерно теперь, мы идем в Питер, все без паспорта, все высланные. Значит, нас сейчас же заберут. И хорошо. Недели две мы посидим, отдохнем, поправимся, потом недели две, а то и месяц подержат нас в пересыльной; здесь каждому дадут по полушубку, теплые валенки и отправят на родину этапом… Доставят на место, спросят: „Шубу хочешь отдать?“ Зачем отдавать?! „Нет, мол, не хочу“. Ну, и оставят тебе шубу… Эту шубу сейчас „по боку“. Выручишь рублей пять, и обратно в Питер, за другой шубой. <…> Только и живу этим. Летом нам вместо шуб армяки дают; те дешевле, а тоже хорошие, новые армяки» (Животов Н. Н. Петербургские профили. В 4 вып. Вып. II. Среди бродяжек. СПб., 1894. С. 44, 45).

«Целые деревни в Себежском уезде Витебской губернии переселяются на осень и зиму в Петербург нищенствовать. В Макарьевском уезде Костромской губернии целые волости нищенствуют. Это их отхожий промысел. В волости имеются мастера, фабрикующие паспорта, свидетельства о пожарах, градобитиях, даже дозволения на сборы на построение храмов» (Бахтиаров А. Современный Петербург // Родник, 1903, май. С 61).

По подсчетам публициста — сторонника замены высылки принудительным трудом в работном доме — бродяги стоили Петербургу более 1 млн. руб. в год при городском бюджете в 20 млн. (Животов Н. Указ. соч. С. 45).

Сохранилось свидетельство отменного здоровья тогдашних обитателей петербургского дна: «Что достойно внимания из быта бродяжек-попрошаек — это долголетие их! Здесь есть юбиляры, по 50–60 лет занимающиеся нищенством, есть старики и старухи 80–90 лет, еще в молодости впавшие в бедность… И какие все бодрые, молодцеватые!.. Кровь с молоком, хотя едят они какую-то падаль, и то не ежедневно, ночуют, случается, под открытым небом… В трех ночных приютах, где я ночевал за время своего интервью, было 239 бродяжек; из них 170 седых старцев, из этих 170 самый молодой 58 лет, а самый старый 103 лет. <…> Нищие и бродяжки ведут сравнительно спокойную от душевных волнений и забот жизнь… Их потребности — грошовые, удовлетворяемые подаянием; их заботы ограничиваются тощим желудком и полицейским обходом... У бродяжек не бывает ни порока сердца, ни нервных ударов, апоплексии, подагры и т. п… нет сидячей жизни, развивающей хронические болезни, нет простудных болезней, потому что организм их привык ко всему; нет у них и ожирения… Громадное большинство… счастливо своим положением, не желая ничего лучшего и бегая от всяких богаделен и приютов» (Животов Н. Указ. соч. С 18, 19).

В отношении бесполезных финансовых трат на искоренение нищенства Петербург, где нищие составляли 1 % населения, намного превосходил Москву с ее 7 % нищих. Московская полиция ежегодно доставляла в «Особое присутствие» всего лишь около 8 % имевшихся в городе нищих. И хотя московское «Присутствие» имело право определять их на принудительные работы, Москва предпочитала предоставлять свои работные дома и дома трудолюбия не нищим, а тем из бедняков, кто действительно искал работу. По существу, борьбу с нищенством подменили в Москве благотворительностью, а нищих предоставили самим себе (что, судя по их количеству, вполне их устраивало).

По материалам: Д. Засосов, В. Пызин / Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев.

Оригинал статьи на моем сайте "Забытые истории. Всемирная история в очерках и рассказах"
http://zaist.ru/news/pravlenie_nikolaya_ii/iz_zhiz...hchikh_ili_sekret_dolgoletiya/