Как-то раз Степанову все достало. Достало прямо до печенок – аж во рту горько. Оглянулась она вокруг – кругом одни заморочки. Муж вечно перед телевизором сидит, пультом щелкает, а розетки починить не допросишься, так и висят на соплях. Мама только и делает, что критикует: то борщ пересолен, то полы плохо вымыты, то внимания ей мало уделяют. Сынишка учиться не хочет, одни двойки в дневнике, да еще и врет на каждом шагу, и от компьютера не оторвешь. На работе тоже не сахар: круг обязанностей все шире, а денежный ручеек все уже, и пойди вякни – сразу скажут «не нравится – увольняйся».



Чувствует Степанова – сил у нее все меньше становится, делать ничего не хочется, апатия навалилась и тоска. Ходит она, как автомат: дом-работа, работа-дом, по дороге в магазины заскочит, в выходные стирка-уборка, а там опять на работу.


И вышел у Степановой нервный срыв. Прямо на работе и случился. Чувствует – ну все, сейчас ее порвет. Выскочила она из кабинета, чтобы коллег не напугать, забилась под лестницу, где черный выход, и ну рыдать!!! Вот льет она слезы, скулит-подвывает, и так ей себя жалко! Хоть вешайся. Только вдруг дверь открывается, и кто-то строго так говорит:


- А ну, кто тут у меня порядок нарушает, пожарные выходы загромождает? Быстро выходи на свет божий, а то тревогу подниму!


Испугалась Степанова, вылезла из-под лестницы, смотрит – а это плотник их Федотыч, душевный такой дедок и на все руки мастер.


- О! Вот тут кто сырость разводит, народ пугает! – удивился Федотыч. – А я уж думал, никак, привидение у нас завелось. Давай-ка, девушка, быстро ко мне в плотницкую. У меня там умывальник есть, в порядок себя приведешь, а то всю красоту слезами смыла.


Взял он Степанову под локоток и препроводил в плотницкую. Пока она умывалась-причесывалась, чайку вскипятил, кружечку ей подсунул.


- Давай-ка, — говорит, — рассказывай по порядку: чего ревешь, в чем печаль, кто обидел?


- Да никто меня не обидел, а только достало меня все! – говорит ему Степанова. И рассказала про всех: и про мужа-лодыря, и про сына-двоечника, и про маму-критиканшу, и про работу тоже.


- Вот как же тут не завоешь? – завершила Степанова свой горестный рассказ. – Сил больше нет! Прямо вот так бы легла и умерла.


- Не, умирать тебе рановато, — покачал головой Федотыч. – Ты еще молодая бабочка и вполне цветущая.


- Да какое там «цветущая»? – махнула рукой Степанова. – Так, видимость одна. Я уж выгорела вся, не стало во мне огонька. Живу как жую, медленно и печально. Все достало!


- Это потому что ты близко к сердцу все принимаешь, — авторитетно объяснил Федотыч. – А не надо бы! Но я знаю, чем твоему горю помочь. Есть у меня чудодейственное средство, в таких случаях на раз помогает!


- А что это? Лекарство какое-нибудь? – шмыгнула носом Степанова. – Я пила, мне не помогло.


- Нет, не лекарство. Я химию не уважаю, в ней пользы мало. А вот дам я тебе рецептик один, народный, ты его применишь – и сама увидишь, какие чудеса произойдут. По мере, развеселишься.


- Ой, давайте ваш рецептик, — обрадовалась Степанова. – А то веселья в моей жизни давно не наблюдается. Так что я с удовольствием.


- Тогда слушай. Рецепт простой: ЗАБЕЙ НА ВСЕ!!!


- Что – оторопела Степанова. – В каком смысле


- В самом прямом. Забей на все! Рецепт такой: взять брусочек, молоток, гвоздей с десяток-другой, можешь на бумажках написать все, что достало. И забить!!! Для каждой бумажки – отдельный гвоздик. И лупи по нему от души!!! Пригвоздишь свою беду – она от тебя, глядишь, и отвяжется. Да и как она тебя преследовать станет, если ты на нее забила?


- Ох! Ну и рецептик, — озадачилась Степановна. – Да я в жизни такого… странного метода не слышала!


- Ну, странным болезням – странные методы, — рассудительно сказал Федотыч. – А ты чего, думала болезнь по имени «достали» каким-нибудь «досталином» лечится? Нееет, не придумали еще такого лекарства. А вот мой брусочек с молоточком – действует!


- Ладно, давайте! – решилась Степанова. – Когда применять-то?


- А как достанет, так и применяй. По мере наступления приступа! – объяснил Федотыч. – Я вот тебе все в пакетик сложу, чтобы нести удобно было. Вот молоток, вот брусок, а вот и гвозди. Бумажки уж сама найдешь, думаю. Ну, с Богом!


… На работе, конечно, Степанова забивать ни на что не стала. Да и дома поначалу стеснялась. А потом чувствует – нехорошо ей, опять раздражает ее все: и муж на диване, и мама с подковырками, и сын за компьютером со стрелялками своими… «Ай, да чего я теряю?», — подумала Степановна – и достала пакет. Бумажек цветных притащила. Разложилась посреди комнаты, прицелилась и как вдарит!


Сначала у нее не очень ловко получалось, все-таки навыка нет. Да и опасалась: а вдруг она близким своим стуком помешает? Но вдруг такую злость она почувствовала – да в конце концов, сколько можно-то? Почему она обо всех заботится, а о ней никто


А на стук вся семья высунулась.


- Ты чего это, мать? – остолбенел Степанов. – Чего стучишь-то?


- А забила на все! – охотно объяснила жена, с одного удара вколачивая очередной гвоздь.


- Эээээ… — только и сумел выдавить муж, испаряясь из поля зрения.


- Доченька, ты никак мастеришь что-то? – сунулась было мама. – Правильно, мужика-то в доме нет, предупреждала я тебя в свое время…


- Мама, а я на все забила! – радостно сообщила раскрасневшаяся Степанова.


- Где моя валерьянка? – охнула мама и потрусила на кухню.


- Маааам… А ужинать будем? – робко спросил сын.


- Не знаю! У отца спроси. А то я и на ужин забила! – беспечно ответила Степанова, прицеливаясь.


И так она увлеклась Федотычевым рецептиком, что опомнилась только когда гвозди все истратила. Пот со лба отерла, голову подняла – глядь, а у дверей вся семья выстроилась, как на параде: мама с поварешкой, муж с отверткой и сын с тетрадкой. Стоят, смотрят, да преданно так.





- Солнышко, а я розетки починил, — искательно доложил муж. – Давно собирался, да вот руки дошли, наконец!


- А я математику сделал. И географию повторил, – обрадовал сын.


- Ужин готов, ты ручки мой, и к столу, — заворковала мама. – Уработалась, покушай, отдохни.


«Ну, чудеса! – изумилась Степанова. – Вот не соврал Федотыч, и впрямь волшебный рецептик-то! Надо завтра на работу взять».


Только на работе брусочек и доставать не пришлось. Только Степанова в двери – а ее сразу к начальнику вызывают. И говорит он ей всякие приятные слова, из которых выходит, что следует ей премия по итогам и повышение в должности с весомым прибавлением к окладу. Тут Степанова вдруг осознала, что со вчерашнего дня никакого упадка сил у нее не наблюдается, а один только подъем.


Положительные перемены в ней коллеги быстро заметили. Стали спрашивать, выяснять, что такое случилось? Может, витамины какие пила, а может, иглоукалывание? Ну, Степанова зажимать чудодейственный рецептик не стала, брусочек показала и всех забивать научила. И теперь у них в отделе все такие бодрые да равновесные ходят. А когда кто-нибудь ныть да жаловаться начинает, все ему хором говорят: «Забей на все!». И помогает!

Однажды, моя мама пришла ко мне с просьбой сходить с ней по магазинам, так как ей было нужно купить что-то для себя из одежды.
Будучи нетерпеливым человеком, я никогда не любил походы по магазинам и, по мере возможности, всегда старался их избегать. Но не отказывать же родной матери.... Глубоко вздохнув, я согласился. И мы отправились за покупками. Придя в торговый центр, к моему ужасу, мы стали обходить магазин за магазином, где моя мать примеряла то одно то другое, но не останавливала свой выбор ни на чем, отвергая все, что бы ни было предложено. Время шло, и меня это начинало раздражать. Из последних сил пересиливая себя, я ходил, поддерживая маму по, казалось бы, бесконечной линии этого торгового зала.
В конце концов, внимание матери привлек внимание симпатичный синий костюм, состоящий из юбки, блузки и жакета. Я отвел ее в примерочную, и через несколько минут она позвала меня – у горловины блузки сзади была пара пуговиц, и мама, как ни старалась, не смогла их застегнуть. Со смущенным видом она обратилась ко мне за помощью, хотя ее скрученные от артрита пальцы все еще пытались справиться с этой застежкой сами. Эти пальцы, до боли знакомые и родные... Как только мой взгляд упал на них, сразу же моя нетерпеливость и раздражение исчезли, заменившись на захлестнувшую меня волну любви и сострадания. Я отвернулся, пытаясь спрятать слезы, наполнившие мои глаза.... Затем, восстанавливая мое самообладание, я быстро застегнул пуговицы. Мои пальцы предательски дрожали. «Что с тобой, сынок?» спросила мама. «Ничего, ничего, все в порядке,» ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

Расплатившись за покупку, мы поехали домой. Наш поход по магазинам был завершен, но он крпеко врезался в мою память на долгие-долгие годы...

А в тот день..... Весь день перед моими глазами постоянно всплывала картина маминых рук, как она пыталась одолеть ту застежку. Эти руки, самые дорогие на свете.. Руки, которые кормили меня, купали, одевали и обували меня, заботились обо мне и всегда давали мне столько заботы, ласки и тепла материнской любви. Руки, которые молились за меня, просили Аллаха за меня в дуа, поддерживая меня и благословляя. Разве можно забыть особое прикосновение любящей материнской руки...

Позднее вечером, я не выдержал и пошел в мамину комнату, взял ее руки в свои, и, к ее удивлению, стал их целовать. «Мамочка,» произнес я не своим от волнения голосом. «Мама, дорогая любимая моя, у тебя самые прекрасные на свете руки. И я только могу молиться и надеяться, что когда-нибудь мои руки и сердце станут такими же красивыми, как твои. Спасибо тебе, спасибо тебе за все.»
И тут мы оба расплакались, обнявшись.
__________________

Маленький мальчик спросил маму: "Почему ты плачешь?"
- "Потому что я - женщина."
- "Я не понимаю!"
Мама обняла его и сказала: - "Этого ты не поймешь никогда."
Тогда мальчик спросил y отца:
"Почему мама иногда плачет без причин?" - "Все женщины иногда плачут без причин," всё, что смог ответить отец.
Потом мальчик вырос, стал мужчиной, но не переставал удивляться:
- "Почему же женщины плачут?"
Наконец, он спросил у Бога. И Бог ответил:

- "Задумав женщину, Я хотел, чтобы она была совершенной.
Я дал ей плечи такие сильные, чтобы держать весь мир, и такие нежные, чтобы поддерживать дeтскую головку.
Я дал ей дух настолько сильный, чтобы вынести роды и другую боль.
Я дал ей волю, настолько сильную, что она идёт вперёд, когда другие падают, и она заботится о павших, и больных, и усталых, не жалуясь.
Я дал ей доброту любить детей при любых обстоятельствах, даже если они обижают её.
Я дал ей силу поддерживать мужа, несмотря на все его недостатки.
Я сделал её из его ребра, чтобы она защищала его сердце.
Я дал ей мудрость понять, что хороший муж никогда нe причиняет жене боль намеренно, но иногда испытывает её силу и решимость стать рядом с ним, без колебаний.
И наконец, Я дал ей слёзы. И право проливать их где и когда необходимо.
И тебе, сын Мой, надо понять, что красота женщины не в её одежде, причёске или маникюре.
Её красота в глазах, которые открывают дверь к её сердцу. Тому месту, где обитает любовь."