По следам детства |
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
|
Вопрос скорее риторический |
|
Вопрос к аудитории |
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
Была я на днях в православной церкви. Целый год, досыта наглядевшись на простенький светленький интерьер моей американской церкви, я мечтала очутиться в торжественном, расписанном храме.
На худой конец в церкви недалеко от моей старой школы, возле Каменного моста.
Натянув на голову шелковый шарф, я упрямо "позабыла" перекреститься при входе, выказав то же неуважение иконостасу внутри.
Я думала помолиться в спокойной, благостной обстановке, тем более что есть о чем. Но мыслить о высоком мне мешало недоумение: кому я, собственно, пытаюсь молиться? Этим раскрашенным доскам, изображающих святых-анорексиков, или все-таку Лорду Богу?
А хотя я вру. Мне мешала брезгливость. От икон мой взгляд то и дело скашивался в сторону, где мужик лет тридцати сосредоточенно лобызал иконы, одну за другой.
Фи. Какая гадость. Может, до того их нацеловывал какой-нибудь наркоман или больной СПИДом? Мало ли причин на то может быть у обреченных людей.
А кроме того, молиться святым, а тем более их изображениям/трупам/кускам одежды противоречит заветам Бога. Потому что Библия учить не воздвигать себе ложных богов. Бог всемогущ, и он один. Какой смысл намаливаться слабосильным смертным, якобы святым (по решению всемогущей коррумпированной церкви, по блату), когда Отец и Сын и Святой Дух способны на все?
Выводы мои таковы: православная церковь меня не радует совсем. У католиков, конечно, красивее соборы, но проблема та же - обилие святых - псевдобожков. А протестантизм - это просто, понятно, легко, ненавязчиво и ободряюще.
Что-то меня понесло в духовную сторону нынче вечером.
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
Вчера и сегодня я видела на улице парня, по которому сохла... долго. Нет, еще дольше. И еще.
Удивляюсь сама себе.
Там смотреть-то не на что!
К тому же он оба раза был одет в одну и ту же футболку. На улице жара. Фее.
Сегодня один из последних дней практики: с девочками из моей новой (частной) школы волонтерим (по принуждению) в Доме ребенка. Гуляем с малышами. Они такие милые!! На прошлой неделе я впервые взяла в руки младенца и тогда же перестала бояться мелких, орущих, хрупких, сопливых.
Дома мне скучно. Начала ходить на курсы английского. Отношение там ответственно-раздолбайское. Поясняю: контингент там серьезный, нацеленный на обучение в США, улучшение английского, сдачу всех экзаменов и проч. Ну как и я :) Однако ходить можно как и когда хочется. Там нормально прийти в восемь утра и сидеть до шести, заниматься самоподготовкой. Или явиться на занятие по словарному запасу и просидеть два часа без намека на преподавателя, потому что в этот вечер она в Москве и никто не вызвался ее заменить (хотя вчера занятие проводила Вика, и по этому поводу все хихикали на следующий день). Причем никто не ушел - сидели и занимались. Подозреваю, правда, что во многом это из-за начавшегося дождя.
Через полчаса там занятие по ... эээ.... Speaking. Изначально я собиралась пойти, но я приехала из той стороны буквально час назад, и теперь мне лень. Да и дома дел невпроворот - в скором времени должна вернуться мама с дачи, а перед своим отъездом она оставила кучу заданий. Ну все к черту. Я и так лучше всех там говорю ;)
Культурный шок меня отпустил. Теперь я не удивляюсь божьему одуванчику в маршрутку, еле пробурчавшему себе под нос нужную остановку, закономерно пропустившую ее, чуть не кроющего все матом и собравшемуся вылезать посреди оживленной трасы. Ну и прочее... хмурость продавщиц, девицы на каблучищах в десять утра... много. А еще я сегодня хотела зайти в церковь, но позабыла об этом идиотском требовании покрывать волосы и не взяла никакого платка. Хотела толкнуться просто так, но побоялась злобных бабулек =/
Две недели я приходила в себя после смены часовых поясов. Помню, как-то встала в полседьмого, но после катания на роликах и завтрака отрубилась до двух часов. Вообще я много спала днем первое время. Лететь на восток тяжелее, чем на запад.
Еще раз - я очень рада, что дошли все разосланные открытки.
|
В воздухе между Вашингтоном и Москвой |
Плоская, как разделочная доска, подо мной лежала земля Канзаса. Аккуратно разделенная линиями полей и извивами рощиц, по-майски зеленая и цветущая, она напоминала мне библейскую деву под покрывалом, с кротким лицом и опущенным взглядом.
Серебристая змея реки отражала солнце, слепящее мне глаза.
Я в последний раз оглядела равнину и отвернулась от иллюминатора. И не ощутила ровным счетом ничего, когда самолет оторвался от земли. Я уже попрощалась с Канзасом.
Когда мы пересекали линию облаков, одно из них привлекло мое внимание. Глаза, борода, протянутые руки... воображение тут же услужливо подсунуло образ Иисуса. Однако гневное лицо и сжатые кулаки скорее могли бы принадлежать древнегреческому богу, в ярости изрыгающему проклятия.
Из вялого любопытства я продолжила свои домыслы. Что могло бы прогневать олимпийца, из которого сыплется песок? По накатанной колее подъехал вариант: его смещение с поста повелителя судеб, вечный проигрыш Сыну Божьему.
В Америке мое мышление сделалось довольно предсказуемым.
Когда я впервые задумалась о христианстве? Ну что ж, ребенком я верила. Верила примитивно и легко. Где-то наверху у меня был Бог, занятый своими делами. О его присутствии мне напоминал крестик на шее, и перед сном я вставала в темноте на колени и бормотала слова неуклюжих молитв, стараясь не быть услышанной старшими.
Затем в моей душе начали прорастать побеги агностицизма и атеизма. Все началось, когда родители велели мне выкинуть найденную мной брошюрку об одной из православных святых. Их можно понять, детей коммунизма, выросших в стране, где религия была вне закона. Но после этого я начала развивать собственные атеистические домыслы, своей наивностью могущие поспорить лишь с моею же детской верой. «Если Бог есть, то где он сидит? Наверху ведь сначала разреженный воздух, потом космос. На другой планете? А как он все видит?»
Смешно, согласна. Однако с тех пор вся моя религиозность заключалась в любви к католическим соборам, а точнее, к тишине и покою резного камня. Со своей склонностью нападать на устоявшиеся принципы, я предпочла не верить, подвергая «критике» и сомнению все существующие религии, при этом залпом глотая всю найденную мной теоретическую информацию.
Пресвитерианская церковь. Воскресная школа. В тысячах миль от моего родного города, я прятала за маской уважения весь своой цинизм и не подкрепленное никакими аргументами неверие. Я ценила дружелюбное к себе отношение американских подростков из церкви и оставляла все свои эмоции при себе. Не принимая прямого участия в обсуждениях, я все же держала ушки на макушке. Из природной любознательности.
Мне казались странными религиозные взрослые. Но что меня пугало, это религиозные подростки. Я не привыкла к ним, я никогда не имела с ними дела, я думала, что они ппритворяются. Когда, как не в этом возрасте, опровергать все авторитеты и с головой нырять в ересь и атеизм? Однако судьба дала мне друзей, благоговейно трепещущих при имени Иисуса. В конце концов я с этим смирилась и старалась забывать об этой части их личности.
В то время я не понимала, что любовь к Богу нельзя отделить от человека, как нельзя вырвать сердце из живого тела.
Когда же начали давать всходы семена, зароненные в мою душу в воскресной школе и на службах? Незадолго до окончания моего американского года. В один прекрасный момент я обнаружила, что много задумываюсь о Боге и прикрываюсь безразличием скорее по привычке и из страха перед таким большим шагом в моей жизни, а также из длительного презрения к религиям.
Я начала пролистывать Библию с большим интересом. Я искренне полюбила красивый голубой томик, подаренный мне хост-семьей на Рождество. Беспорядочно вырывая стихи из всех Евангелий, я пыталась составить свое собственное представление об Иисусе. Бесконечно слушая полюбившийся мне христианский рок, я, стараясь этого не осознавать, увлажняла и удобряла почву, откуда уже пробивались первые зеленые побеги.
А затем я сломалась. Отчаявшись разобраться в моих отношениях с Богом, я приоткрыла до того запертую дверцу в моем сердце. Шире, шире, и вот я распахнула ее до конца.
Я никогда не забуду поток нежного света, мягкой теплой любви, наполнивший мою душу. Мне казалось, будто меня бережно держит ладонь того, кто позаботится обо мне и моем жизненном пути.
Я молилась на английском языке — это столько раз делали при мне, что мне не составляло труда выразить свою признательность Богу в словах. Я набирала их в своем онлайн-дневнике и закрывала запись ото всех, кроме себя. Я просила Бога помочь мне полюбить Его всем сердцем и разумом.
И это все случилось звсего а несколько дней до моего отлета домой.
Я думаю, что я сорвала свою броню упертого агностицизма из страха перед неведомым. Я переосмысляла свое отношение к России и родителям, свое будущее, свою личность. Морально готовилась к культурному шоку. Заранее ненавидела химию, которую мне предстояло зубрить все лето. Страшилась прощания с дорогими людьми и полюбившейся страной. Любовь моего Господа была частью — лучшей, самой важной частью — моей поддержки при возвращении в Россию.
Но самое главное — Господь наконец-то снизошел до меня и помог мне открыть Ему мое сердце. Теперь я знаю, что была создана для христианства. Я приняла главную заповедь — полюбить Господа всем сердцем, разумом и душой (Матвей 22:37), и работаю над ее выполнением постоянно, в полной мере. Пока я всего лишь понимаю, что Иисус умер за мои грехи. Сердцем мне осознать это трудно. Но я приду к этому через чтение Библии и советы моих друзей из церкви.
Теперь мне предстоит борьба. Стоять за мою веру в своей безбожной стране, вскармливать и лелеять ее, не давать ей зачахнуть, любить Иисуса сильней и сильней с каждым днем.
Я найду церковь. Сначала я должна как следует утвердиться в вере, а затем показывать всю ее красоту остальным.
Мне не по нраву ни православие, ни православные церкви. Я искренне люблю католические соборы (привет из прекрасной Франции), но меня останавливает количество святых и посредничество священников. Моим убеждениям, взрощенным в либеральной Америке, больше всего подходит протестантизм. Однако пожелайте мне удачи в поисках протестантской церкви в Воронеже.
Думаю, что я буду менять конфессии вместе с городами и странами. Матушка Россия — разукрашенные церкви с куполами, свечами и иконами. Любимая мною с детства Франция — величественные древние соборы, от которых веет святостью. Овладевшая мною за этот год Америка — незамысловатые демократичные здания, классы с маркерными досками, плакатами и диванами, залы, где по воскресеньям проходят службы, а по четвергам играют в баскетбол.
Библия говорит, что церковь не здание, а люди. Лжи нет места в святой книге, и я согласна с этим. Однако же мне легче молиться, преклонив колена в католическом соборе, чем сидя на складном стуле среди светлых стен. Зато в церкви протестанстской лучше познавать Господа и его пути. Православие же течет в моей крови.
Боже, помоги мне возносить Тебе хвалу во всех видах церквей из разных точек планеты. Тебе доверяюсь я, на Тебя полагаюсь на моем жизненном пути.
Христианство — религия любви. Любите друг друга, как завещал Он.
|
Без заголовка |
|
Без заголовка |
|
И еще я молодец |
...потому что хорошо переношу окончание своего американского года. Думала, в последнюю пятницу буду сидеть у локера и горько рыдать. Ничего подобного, подхватилась и убежала. И сейчас совершенно спокойно ожидаю утра вторника. Хотя спокойно - понятие относительное. Лихорадочно пытаюсь докупить недостающие сувениры.
Хотела в пятницу сходить в свою школу. Оказалось, ни черта - мои все уезжают в Липецк на этот день. В четверг же я вряд ли проснусь ради этого. А хотя... они же во вторую смену сейчас.
Люблю Америку, люблю Россию. Люблю жизнь.
|
Заголовок |
Вот и прошел мой последний день в американской школе.
Это был один из лучших дней за весь школьный год.
Разнесла учителям открытки с благодарностями. Получила открытку от мисс Шраг (по истории). От миссис Локсман (Creative Writing) - альбом с (!!) фотографии за этот год (!!). Ее ими снабдили Линетт и Кэрри Хильденбрандт. Замечательнейший подарок.
Накануне в четверг пекла печеньки, чтобы принести в школу. Передержала в духовке, поэтому они не получились такими мягкими =/ но все равно ничего. Раздала на ланче и на пятом уроке (Creative Writing). Это мой самый любимый класс. Лучший учитель, лучшие люди, лучший предмет, лучшее время.
А еще моя любимая Холли в следующем году будет в хоре а-капелла, который является престижным. Ей, Холли! Молодец! Я так рада за нее!
После уроков Линетт отвезла меня в оптику, где я забрала свои очки. Да-дааа, у меня есть новые очки. За сумасшедшую цену триста тридцать баксов. Но! Их оплачивает моя принимающая организация. То есть очки халявные х)
Вечером была церемония graduation Эбби (ну и остальных шестиклассников) из их начальной школы. Я думала, усну там. Всего двадцать детей (школа частная), но у каждого при себе родитель, брат, сестра, няня или еще кто-нибудь, чтобы минут две-три (внимание!) поговорить о ребенке и его достижениях. Анна, говорившая за Эбби, уложилась в минуту. Отдельным личностям едва хватило десяти. Во время выступления одного такого папаши я и вправду уснула на пару минут.
Совсем вечером на торт-мороженое и праздование приехали Дэйв и Дарла (дядя с тетей) и Алекс и Лора (брат с женой). Обожаю всех четверых.
Сегодня я гуляла в Даунтауне с Челси - прощались. Люблю ее.
Ушла я из дома в полдень, вернулась в четыре. Везде ходила пешком. Думала, умру. Нет, не от усталости. От кошмарной жары - я, дура, пошла в джинсах =/ Была краснее самого переваренного рака.
Сейчас собираюсь. Кажется, влезет.
|
This is when summerday turns gray |
|
Давно не писала |
|
Без заголовка |
|