Ко мне приехала из города кума.
Она от моды городской сошла с ума.
Совсем не помнить нашей жизни хуторской:
Оно, конечно, мы ж в навозе день-деньской.

Откеда знать нам, как в кино ходить,
Мы лишь обучены хвосты быкам крутить.
Ну, а кума хотела, видно, шиковать
И стала туфли с каблуками надевать.

У нас по хутору дороги все в песке.
И он насыпался во все места куме.
Она пошла на Дон, как будто погулять,
Сама решила, видно, ноги отмывать.

Надела красный непристойный сарафан,
По нашим меркам хуторским, так просто срам...
Спустилась к Дону... Там гуляить бык.
Он к обнажённым бабам не привык.

Бык на куму стал с яростью глядеть.
Ну а кума, его завидев, начала бледнеть.
Полезла по обрыву в спешке вверх,
А бык за ней как бешеный побег.

Всё б ничего, но наша детвора
Из глины горок понастроила вчера.
Кума с испугу мчалась через них...
Беда случилась с ней в какой-то миг:

Каблук не вынес, отлетел в песок,
Кума упала в грязь наискосок.
И покатилась с визгом, прямо в Дон.
С ног сбила задом бугая... Убился он.

И покатились они амором* к воде.
Такого мы не видели нигде...
Всё перепуталось... Где бык, а где кума?
Она, как видно, испугалася сама:

Один мужик утром пошел работать на поле. Его жена спросила : “Ты куда? ”
А он - пойду на поле работать.
Она - не говори “пойду работать”, а “если угодно будет Господу, я буду работать”.
Он ей в ответ - угодно или не угодно, я работать буду всё равно.
Пошел он, а его встретил турецкий начальник верхом на коне. - “Ей крестянин, где живет такой-то человек”.
А мужик - “Он сейчась в другой деревне живет”.
Начальник - беги перед конем, дорогу показывай!
Весь день мужик бежал, только вечером домой вернулся. И стучит в двери жене.
Жена его спрашивает - “Кто это?”
А он - “Если угодно будет Господу, то это я. ”

– Ты для чаво у бани ходишь в женский день?
Святошу строишь из себя, трухлявый пень.
Вот шелужин* я наломаю, старый хрен,
И зад твой древний освежу затем.

– Дык, я чаво? Ить я, соседка, ни чаво.
Искал за баней я надысь козла свово.
Он в орепьях здесь колоколец потерял,
И я его без спешки нонича искал.

– Вот мы тебе сейчас устроим самосуд.
Кальсоны скинем и отлупим прямо тут.
Давайте, бабы, свой устроим круг.
На нём из деда злой изгоним дух.

– И-и-и. Бесстыжие, на что вы мне нужны!
Ну, подглядел чуть-чуть… А вы понять должны!
Ведь эта страшная беда из-за козла…
Моя на солнце закружилась голова.

Решил за баней я у стенки постоять.
Ить я не думал там за вами наблюдать.
Но в щель полез здоровый бабий дух.
От жажды весь мой организьм распух.

Зачем не знаю в баню я вошёл
И вас беспутных на свой грех нашёл.
Оно конечно, я сперва ослеп,
Потом душой и телом вдруг окреп.

Помолодел. Чаво теперь скрывать!
А вы, охальницы, решили воевать.
Небось, бесстыжие, вы все не без греха,
Кыль увидали в старом хрене жениха.