Бетховену выпало жить в очень бурную эпоху. После Великой французской революции Европа закипела нескончаемыми войнами. Вся карьера Наполеона (они с Бетховеном были практически ровесниками) от триумфа до падения прошла на его глазах.
Наступление французов ускорило отъезд 22-летнего Бетховена из родного Бонна в Вену, ему даже пришлось приплатить кучеру за скорость, чтобы проскочить опасные участки пути. Через пару лет Бонн отошёл к Франции, и Бетховен никогда не увидел больше родных мест.

Но война настигла его и в Вене: через несколько лет ему пришлось пережить две французских оккупации - 1805-1806 и 1809 годов.
Во второй раз Наполеон взял Вену после сильнейшего ночного артиллерийского обстрела города (12 мая 1809 года).

Поскольку Бетховен не смог заранее уехать, как это сделала вся венская знать, ему пришлось просить убежища у брата, в доме которого имелся подвал. Там, на соломенном тюфяке, он провёл эту ночь. Своему ученику он рассказывал потом, что канонада отзывались сильной болью в ушах. Чтобы окончательно не потерять слух, Бетховен крепко прижимал к ним подушки.
Наутро в Вену вошли французы. В последующие месяцы Бетховен узнал, что такое паника, страшная девальвация, оккупационные реквизиции и отсутствие самых необходимых продуктов.
Но через несколько месяцев был заключён хоть и худой, с громадными потерями для Австрии, но всё же мир, и жизнь в Вене постепенно нормализовалась. Ещё через три года армия "супостата", претендовавшего на передел мира, была разгромлена.
Бетховен компенсировал финансовые убытки военного времени, написав немало музыки в честь победителей. Одно из таких сочинений ("Битва при Витории") принесло ему необыкновенный успех и самые большие в его жизни гонорары.

Военные потрясения основательно испортили Йозефу Гайдну спокойную и обеспеченную старость. Только на седьмом десятке после триумфальных гастролей в Лондоне он смог купить себе дом на окраине Вены, чтобы в тишине и комфорте прожить в нём свои последние годы.
Но тут началась вторая оккупация Вены, и Наполеон расположил свои артиллерийские батареи как раз по соседству с домом Гайдна. Снаряды со свистом пролетали совсем рядом, а оглушительные звуки канонады до смерти пугали прислугу. В ту же самую ночь 12 мая 1809 года, которую Бетховен провёл в подвале, Йозеф Гайдн утешал кухарку и своего камердинера словами, навсегда вошедшими в его жизнеописания: "Дети мои, не бойтесь; ничего плохого не случится, пока Гайдн с вами! "
Он очень переживал за судьбу Австрии и для поднятия патриотического духа иногда садился за фортепиано, чтобы сыграть и спеть "Императорский гимн" собственного сочинения.
Оккупационные поборы не коснулись Гайдна: возле дома прославленного композитора дежурил наряд из французских солдат, а офицеры заходили к старику, чтобы выразить ему своё почтение. Однако всё это не прошло даром для его здоровья.
Через три недели после начала оккупации Гайдн скончался. По причине военного времени его похоронили очень скромно.

К началу Первой мировой войны Сергей Рахманинов был знаменитостью Москвы: популярным композитором, авторитетным дирижёром и успешным пианистом с обширной географией международных гастролей от США до Великобритании. Ему только что исполнился 41 год. Поэтому повестка из мобилизационного пункта, доставленная в Ивановку, стала для него полной неожиданностью.
Мне дали знать, что меня призывают как ратника ополчения и мне нужно явиться на смотр. По правде сказать, мне даже смешно стало в первый момент. Плохой из меня вояка выйдет! Как бы то ни было, сел в автомобиль и поехал в Тамбов являться. В доме меня уже из всех списков живых вычеркнули и стали оплакивать.
Стало и у меня смешливое настроение проходить, а когда я поехал в Тамбов и чуть не все сто вёрст мне пришлось обгонять обозы с едущими на смотр запасными чинами - мертвецки пьяными, с какими-то дикими мерзкими рылами, встречавшими проезд автомобиля гиканьем, свистом, киданием в автомобиль шапок, криками о выдаче им денег и т.д. - то меня взяла жуть...
После освидетельствования Рахманинов был отпущен. Но через год снова получил повестку и опять не прошёл по здоровью.
Настроения в России были бурно патриотическими. Многие (в том числе, младший брат Рахманинова Николай) записывалась в армию добровольцами.
Ненависть к немцам, захватившим маленькую Бельгию и вторгшихся во Францию, достигла высочайшего градуса. В Москве громили немецкие магазины, поджигали дома немецких подданных и сбрасывали с четвёртого этажа рояли московский фирмы Zimmerman.
Из театральных афиш убрали все оперы Вагнера, из оркестров уволили всех оркестрантов-немцев, а из оперы Глинки "Жизнь за царя" срочно убрали заключительную сцену убийства поляками русского героя Сусанина.
Композиторы тоже активно выражали антинемецкие настроения. Игорь Стравинский (он оказался застигнутым войной в Швейцарии) написал издевательский "Марш бошей", а Цезарь Кюи - 79-летний композитор и музыкальный критик в погонах инженер-генерала - опубликовал вокальный дуэт "Бейте тевтонов!" на собственный текст с выдающейся рифмой "удрал-украл":

Бейте тевтона! Бейте врага, пока он к себе не удрал!
И путь его гибели час пробьёт на часах, что у нас он украл! (?)
На этом фоне освобождение от службы Рахманинова и других видных фигур московского музыкального мира (Александра Гольденвейзера, Николая Метнера) вызывало много злобной критики и обвинений в трусости и отсутствии патриотизма.
Линия раскола пролегла между друзьями и близкими людьми. Философ Иван Ильин, друг Метнера и хороший знакомый Рахманинова, назвал их "физическими негодяями" (по воспоминанию Мариэтты Шагинян).

Николай Метнер и Иван Ильин в 1910-е годы.
Всё это, а также постоянная тревога за будущее и тяжёлые вести с фронта, не давали сосредоточиться на сочинении.
"Жизнь наша, как и всех сейчас, от газеты до газеты. И когда, и как всё это кончится!"
"С самого начал войны моя работа стоит на месте. Ничего не выходит, и всё, до последней степени, противно".
Как и многие другие музыканты, Рахманинов давал концерты в пользу русской армии.
Следствием этой войны, как известно, стали две революции, падение монархии и распад Российской империи. В конце 1917 года Рахманинов навсегда уехал из России.