Миры братьев Стругацких в цитатах

Мировая литература понесла очередную утрату. Вслед за выдающимися фантастами Гарри Гаррисоном и Рэем Брэдбери из жизни ушел классик советской литературы, сценарист и переводчик Борис Стругацкий. Писатель скончался на 80-м году жизни в Петербурге. Последние дни фантаст провел в больнице. Редакция РБК решила привести самые известные афоризмы из произведений братьев Стругацких (второй участник писательского дуэта Аркадий Стругацкий ушел из жизни в октябре 1991г.), чтобы напомнить, какое... Читать далее > РБК. Общество

Сегодня, 13 апреля Михаилу Шуфутинскому исполняется 63 года. От всей души поздравляю именинника и желаю ему здоровья, успеха и вдохновения!
Сегодня он живет как бы в двух измерениях: его семья находится в США, в России Шуфутинский проводит большую часть времени, так как, в отличие от некоторых других исполнителей, поет только на русском языке.
Михаил Шуфутинский родился в обычной еврейской семье. Отец был врачом-стоматологом. Когда мальчику исполнилось пять лет, мать погибла, поэтому его воспитывали бабушка и дедушка. Музыкальные способности проявились у Михаила рано, и уже в семилетнем возрасте он начал заниматься на аккордеоне. Правда, вскоре по совету своего педагога Михаил перешел на баян, поскольку аккордеон считался тогда «буржуазным» инструментом и в учебных заведениях на нем играть не учили.
Узнав о приеме в музыкальное училище имени А.Ипполитова-Иванова, Шуфутинский поступил туда на дирижерско-хоровое отделение и оказался сокурсником Аллы Пугачевой. Одновременно с учебой в училище Михаил работал в оркестре ресторана «Варшава». Там молодой человек впервые вошел в среду профессиональных музыкантов.
После окончания музыкального училища Шуфутинский пытался поступать в Институт имени Гнесиных, но не прошел вступительного собеседования. Тем временем он продолжал работать в ресторане «Варшава». Но перед визитом в Москву президента Никсона музыканта неожиданно вызвали в КГБ и предложили покинуть город.
Не дожидаясь, пока его принудительно вышлют из Москвы, Шуфутинский собрал небольшую группу музыкантов и вместе с любимой женщиной отправился в Магадан. Отъезд произошёл зимой 1971 года. В Магадане коллектив проработал три года; выступали в различных ресторанах, сформировали собственный репертуар. Там же, в Магадане, Михаил впервые запел.


Несколько лет Шуфутинский проработал в Москонцерте — вначале руководителем оркестра в квартете «Аккорд», затем в ансамбле «Лейся, песня», который организовал Вячеслав Добрынин. С этим ансамблем Шуфутинский много ездил по стране, к нему пришла известность, начали выходить первые пластинки. Но джаз по-прежнему вызывал глухую ненависть чиновников от культуры. После того, как ансамбль не пустили на конкурс эстрадной песни в Сплите, Шуфутинский окончательно укрепился в желании покинуть СССР.
Последней точкой стал скандал на конкурсе эстрадной песни в Сочи. Из-за того, что сроки конкурса совпали с плановыми гастролями, ансамбль был снят после успешного выступления в первом туре. Положение спасло только вмешательство Иосифа Кобзона, который был членом жюри того конкурса. Музыкантам удалось продолжить выступление, причем в итоге они получили первое место. Но надежды на лучшую жизнь не сбылись. Через некоторое время Шуфутинский понял, что конфликт с руководителями эстрады зашел слишком далеко. Им не давали прибыльные гастроли, докучали постоянным контролем и мелочными придирками. После долгих хлопот ему удалось получить разрешение на выезд из страны в Израиль. И в 1981 году вместе с женой и двумя сыновьями Шуфутинский вылетел в Вену, а затем переехал в Италию. Он настойчиво стремился попасть в Америку, понимая, что только там русскоязычный музыкант имеет возможность продолжить свою карьеру.
С помощью знакомых Шуфутинскому удалось добраться до Нью-Йорка. В этом городе музыкант и начал вживаться в новую среду. На пути его ждали как обретения, так и потери. Ему нужно было снова организовать оркестр, понравиться публике с иным репертуаром и, главное, каждый вечер привлекать достаточное количество посетителей.
Вместе с несколькими компаньонами он стал владельцем ресторана «Жемчужина», который вскоре стал одним из самых известных в Нью-Йорке. Но, как это часто бывает, известность вызвала ярость конкурентов, и через несколько месяцев ресторан сгорел в результате поджога.
В 1986 году Шуфутинский переехал в Лос-Анджелес, где начал выступать в открывшемся там ресторане «Арбат». В Лос-Анжелесе Михаил Захарович проработал несколько лет и со временем снова организовал собственный оркестр.
Секрет популярности певца можно объяснить устойчивостью его репертуара. Михаил Шуфутинский пробуждал ностальгические чувства как на родине, так и в других странах у русскоязычного населения, поскольку исполнял хорошо известные и популярные песни. Шуфутинский сохранил старую песенную традицию, называя себя преемником таких исполнителей, как Вадим Козин и Леонид Утесов.

К 150-летию со дня рождения Чехова будут опубликованы его эротические письма. Откроется неизвестная сторона автора, критиковавшего даже Золя за недостоверность портрета публичной женщины, пишет корреспондент газеты La Repubblica.

Нам хорошо известно, что Чехов был способен ценить удовольствия, пишет автор статьи. Например, уже на смертном одре он приказал принести ему шампанского вместо "бесполезной кислородной подушки". Но довольно долго оставалось секретом то, что легенда мировой литературы Антон Павлович Чехов зачастую искал самые неожиданные наслаждения и рассказывал о своем опыте друзьям.

Завеса приподнимается только сейчас: к 150-летию со дня рождения писателя издательство "Воскресение" подготовило к публикации полное собрание сочинений в 35 томах, которое включает, в частности, письма Чехова, подвергшиеся цензуре в 1970-е годы. Политбюро ЦК КПСС боялось "дискредитации и опошления" светлого образа классика.

Теперь читатели смогут наконец узнать, как проводил свободное время писатель во время путешествий по Сибири и Сахалину. Одному из друзей он рассказывает, как занимался любовью с японкой: "На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы".

И, как эксперт, он не терпел некомпетентности. В своем длинном и подробном письме к другу и издателю Суворину Чехов раскритиковал эротический роман Золя "Нана": "Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила Вам "хлоп - и готово", я не верю. Употребить даму в городе не так легко, как они пишут. Я не видал ни одной такой квартиры (порядочной, конечно), где бы позволили обстоятельства повалить одетую в корсет, юбку и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. - вздор. Самый легкий способ - это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или сарае".

А после поездки на Цейлон Чехов с восторгом и энтузиазмом делится с другом: "Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: "Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской... и где же? В кокосовом лесу в лунную ночь!".
Источник:http://www.uralweb.ru/news/n353470.html

"Никому не придет в голову называть Шаляпина французским певцом, а Рахманинова - американским композитором. Почему же мы должны отдавать "им" за здорово живешь Гамова? А ведь за этим могучим мастером значатся по самому крупному счету не какие-то изящные финты или передачи поперек поля, а три чистых "гола". Это альфа-распад, горячая Вселенная с реликтовым излучением и генетический код".

О просвирке, трёх мушкетёрах и путешествии на байдарке…

Дедушка Георгия Антоновича Гамова, Арсений Лебединцев был Новороссийским митрополитом и главой одесского кафедрального собора. Его отец, окончив одесский университет, преподавал русский язык и литературу в частной одесской школе. Тяга к физическим исследованиям у Георгия проявилась еще в гимназические годы: с помощью подаренного отцом микроскопа он взялся проверить — действительно ли хлеб и вино после молитвы превращаются в «кровь» и «тело». Взяв в качестве образца каплю своей собственной крови, разглядывая эти субстанции «до» и «после», он различий не нашел, но объяснил это слабым увеличением прибора...
За гимназией последовал одесский университет, в котором в те годы работала хорошая группа математиков: профессора Шатуновский, Каган и Ю.Рабинович (последнего Гамов встретил в Мичиганском университете как «доктора Райнича»).
Однако кафедра физики, которой Георгий интересовался с детства, оставляла желать лучшего. Поэтому он в 1923 году перевелся в Петроградский университет. Увлекаясь во время учебы стремительно развивающейся атомной физикой, он подружился с будущими знаменитыми физиками: бакинцем Львом Ландау и полтавчанином Дмитрием Иваненко — «Дау» и «Димусом», как их называли студенты. Эту веселую троицу физиков прозвали «Три мушкетера».
Георгия, любознательного и талантливого студента, в университете оценили: Георгий отправился сначала к Максу Борну, в руководимый им Институт теоретической физики, а затем к Нильсу Бору в Копенгаген.
Конечно, активная натура и молодость брали свое: научные занятия перемежались путешествиями с друзьями, а также веселыми сборищами с музыкой и острыми шутками. На одной из фотографий Гамов сидит за рулем мотоцикла, Ландау в коляске, рядом мальчики — сыновья Бора, и Теллер на лыжах (Кто бы мог подумать, что у него на одной ноге протез, — молодым попал под трамвай).

Весной 1931 года из Англии Гамов вернулся в Ленинград, чтобы продлить свой советский паспорт.
В течение следующих двух лет Гамов читает лекции, занимается наукой. Между тем, обстановка в научных кругах все ухудшалась, и Гамов стал подумывать о бегстве из Союза. Но как? Рождались сумасшедшие идеи: переплыть узкий Финский залив — но там пограничники! Пробраться в Азию через границу с Китаем — но там неприступные горы!
В его книге «My World Line» можно прочесть, как он с женой решился пересечь Черное море и доплыть до Турции из Крыма. Однако маленькую байдарку, на которой они плыли, разгулявшейся стихией отнесло к соседней Алупке и дело кончилось больницей для обоих (не верится мне, что это было «попыткой к бегству», а не обычной морской прогулкой; но описано все занимательно и «с чувством»).
В 1933 году Гамов получил приглашение на Сольвеевский конгресс в Брюсселе — и, удивительно, ему предоставляли визу!
После Брюсселя Гамовы посетили Париж, где некоторое время Георгий работал в Институте Пьера Кюри. А затем они решили в Союз не возвращаться. приняв предложение Мичиганского университета, отправился с женой в Америку, в город Энн Арбор. Шел 1934-й год.
Так началась американская жизнь теперь уже Джорджа Гамова. Он преподавал в разных университетах, работал (вместе со старым знакомцем Теллером и поляком Станиславом Уламом) над водородной бомбой; над атомной не успел: американские власти сомневались аж до 1948 года, давать ли ему допуск к секретным работам или нет.
В 50-е годы Гамов перекинулся в биологию (генетику), а затем в астрофизику. Он писал научные книги и статьи для специальных журналов, получал за свои разработки награды и почетные звания...

дальше Триплеты или кое-что о пользе карточной игры