vianandzed

 

Некий человек, пришел однажды, к дервишу и провел с ним столько времени, сколько ему было позволено. Наконец ему показалось, что настал благоприятный момент, и он обратился к дервишу: "У меня есть желание преуспеть в жизни".

На что дервиш ответил: "Слоняйся по городским улицам в течение двух лет, выкрикивая время от времени: "Все пропало!", а затем открой небольшую лавку".


Когда человек, последовав этому совету, в конце концов, открыл лавку, большинство горожан его уже знали и избегали иметь с ним дело, считая его городским сумасшедшим.

Тем не менее, постепенно этот человек завоевал их доверие, его дела пошли в гору, и он сделался необыкновенно успешным во всех своих предприятиях.
И вот он, богатый и могущественный делец, разыскав дервиша, спросил его: "Какое волшебство заключалась в словах: "Все пропало? "

Дервиш ответил:

"Смысл повторения фразы состоял в том, чтобы возвратить тебя в состояние почти полной беспомощности, когда для преодоления препятствий, приходится приложить столько усилий, что успех становится фактически неизбежным".

Тогда человек спросил:

Но как тебе, божьему человеку, удалось узнать механизм такого чисто мирского процесса?".

"По аналогии, - ответил дервиш. - Я просто применил для мирской цели метод, который используется на ристалищах духа, и успех был гарантирован".

KИРКА

Блистают золотом промытым

Слова, что Бог сказал любя:

- «Я был Сокровищем Сокрытым,

Но захотел познать Себя.»*

Don't let them think that we've broken down;
That we've cracked up.
We merely dropped leaves,
For a further spring.(Rumi)

Речь кутба (Мастера) братства Ниматуллахи

Один суфий спросил меня, как я толкую проблему свободной воли и предопределения в суфизме. Ниже следует мой ответ.

Если в начале Пути идущий по нему верит в предопределение, тогда он или она – неверующий или неверующая. Тем не менее, если бы завершивший Путь по-прежнему руководствовался бы собственной свободной волей, его или её всё же считали бы неверующим.

Дело здесь вот в чём. В начале Пути суфий должен рассчитывать только на свои собственные силы, и ему не следует рассматривать своё состояние как предопределённое каким-либо образом в соответствии со следующей персидской поговоркой: «Не каждый, кто погонится за газелью, поймает её, но всякий, кто поймал газель, должен был погнаться за ней». Суфий в начале Пути должен полагаться лишь на собственную свободную волю и, насколько это возможно, должен пытаться зажать своё «эго» в тиски для того, чтобы освободиться от мира множественности и достичь мира единства. Как говорит поэт:

Хотя единение с Ним
не может быть обретено собственным усилием,
О сердце, старайся, насколько ты можешь.

Постепенно, по мере продвижения по Пути, его собственная свободная воля убывает, а контроль Бога над ним возрастает настолько, что в конце Пути, после того, как он сокрушил армию желания и страсти, а армия любви завоевала город его сердца, его преходящая самость полностью исчезает в Боге, и он переходит в мир абсолютного Бытия. Если, тем не менее, на этом этапе он всё ещё руководствуется своей собственной свободной волей, то он – неверующий. Ибо подлинный суфий на этом этапе настолько растворился в Боге, что в полной мере становится Им. Следовательно, у него нет какого-либо «эго», которое дало бы ему возможность иметь желания, и у него нет каких-либо желаний, из которых он бы мог выбирать. На этом этапе он говорит вместе с поэтом:

Друг обвязал верёвкой мою шею.
Он тащит меня, куда хочет.

http://portal.sufism.ru/index.php/nimatullahi/2009-11-06-23-05-47/265-will

Anything born in spring dies in fall,
but love is not seasonal.

Rumi ♥

Один дервишеский учитель шесть дней в неделю проводил по обыкновению в медитациях. На седьмой день он отправлялся в соседний, ближайший к его завийе, город и там бродил от лавки к лавке, пил чай с горожанами и вступал в разговоры о всякой всячине.

В один из таких дней, какой-то человек увидел, как дервиш в обществе ученого дегустирует в базарной лавке пахлаву. Человек этот, чье знание суфизма сводилось лишь к самым общепринятым понятиям о дервишеском благочестии, закричал на весь базар: "Позор дервишам, которые якшаются с доктринерами! Когда человеку дано заниматься глубокими внутренними размышлениями, а вместо этого он тратит время на детские забавы, как далеко ему до реализации!"

Среди тех, кто услыхал эту реплику, нашлись люди, которым была известна добрая репутация дервиша, хотя и не известны мотивы его поведения. Они сказали: "Зачем шумишь? Этот человек знания наверняка делится своей мудростью с простым народом, ведь суфии не раз заявляли, что ученым совершенно необходимо частое общение с людьми подлинного опыта".

От этих слов критик дервиша устыдился. Ему показалось, что он получил откровение через то, что на самом деле было весьма поверхностным упреком, основанным на обобщении.

Той же ночью, однако, ему явилось духовное существо и заговорило с ним: "Благодаря твоему раскаянию, тебе будет открыто подлинное толкование озадачившего тебя события. Знай же, что дервиши могут влиять на других людей способами, которые неведомы как тем, на кого они влияют, так и посторонним наблюдателям. Внутреннее воздействие дервиша на ученого, во время их общения, оказывается в тысячу раз сильнее, если дервиш и ученый не диспутируют. Даже когда дервиш вообще не касается каких бы то ни было важных тем, сила ею влияния не ослабевает.

Просветленный дервиш, молчит ли он, говорит ли пусть даже о муравьях и мухах, влияет на мир в гораздо большей степени, чем ученый, рассуждающий о высоких философских материях, или сентименталист, охваченный якобы глубокими переживаниями".

vianandzed

via http://nandzed.livejournal.com/

Вот что сообщают о Хазрате (Бахауддине Накшбанде):
Хотя в течение многих лет его считали воплощением степенности и светской обходительности, а также реставратором первоначальной школы суфизма, часто в присутствии своих близких и влиятельных соратников он вел себя, как шут.

В течение десятилетий, он брал с них клятвы хранить это в тайне, а также получил от каждого из них заверенное их личной подписью заявление, что он, Бахауддин, склонен к эксцентричному поведению.

Они же снова и снова говорили ему: "Хазрат, хотя мы никому об этом не расскажем, нам все же не понятна ваша странность, В таком случае, зачем вы собираете об этом свидетельства, удостоверенные нашими подписями, ведь в один прекрасный день это может стать достоянием гласности и сыграет не в вашу пользу?"

Он никогда не отвечал на эти вопросы, пока однажды, на склоне лет, испытывая давление своих влиятельных и высокопоставленных последователей, которые настаивали на собственном толковании его весомости, он стал вести себя самым неожиданным образом.
Некоторым же из его наиболее ревностных и наиболее поверхностных последователей было приказано оставить его. "Боже, он сходит с ума! - говорили они. - Подумать только, что в течение стольких лет он был образцом поведения и примером для всего мира..."

Тогда Бахауддин предъявил документы, которые показывали, что таким он был всегда, и что именно его последователи пытались заставить его соответствовать их собственным представлениям о человеке учения. В своей книге "Рисалат" (Письма) он говорит:

"Очень важной для суфия является способность быть дураком, оставаясь суфием. Он должен быть способен выглядеть идиотом, потому что когда доктринеры монополизируют роль человека учения, должны остаться люди, среди которых существует подлинное учение. Обратите внимание на одну опасность: противодействие по отношению к суфиям для них не опасно, потому что всегда найдутся те, кто будет думать, что противодействие вызвано завистью, и потому продолжат свои попытки следовать по Пути. Но едва только ученым удастся убедить людей в том, что суфии не заслуживают серьезного отношения и не содержат никакой ценности, люди перестанут прислушиваться к суфиям, ведь если в чем и проступает человеческая слабость, так это в том, что человек не хочет, чтобы считали, будто он увлечен пустозвонством. Так пусть же дорога, которая с точки зрения доктринера и фанатика кажется никчемной, остается открытой".

* * *

Когда ощущение духовного сжатия овладевает тобой,
о, путник, это для твоего же блага.
Пусть не сжигает тебя скорбь,
ведь в состоянии расширения и ликования ты растрачиваешь.
Этот энтузиазм для равновесия требует дохода в виде боли.
Если бы всегда стояло лето,
иссушающий жар солнца сжег бы сад
до корней вглубь земли.
Увядшие растения никогда бы не зазеленели вновь.
У декабря - кислое выражение, но он полон доброты.
Лето смеется, но, тем не менее, разрушает.
Когда приходит духовное сжатие,
узри в нем расширение;
возрадуйся и не хмурься.

(III, 3734 - 3739)

Переводы из книги "Сокровища воспоминаний"

Перевод Л. Тираспольского.

Наверное, моя самая любимая песня еще с начала 90-х и божественный Nusrat Fateh Ali Khan !

Впервые я услышала этот альбом на  суфийской группе Ошо у Соны  Тогда и получила имя в санньясе--Ma Deva Fatah --пришло долгожданное письмо из Индии и мала,которая перевидала за эти 20 лет всякое..

• I cannot find a moments peace

  My beloved, without you

  Sobs, wails, and tears of separation, these are the gifts my beloved has given me.

  The beloved of my heart has not returned, so many monsoons have passed.

  I cannot find a moments peace

  My beloved, without you

  Nobodys beloved should leave to foreign lands,

  Nobody should be presented with [the dilemma] separation.

  My foolish heart sinks lower and lower,

• My beloved, without you

  Alone, my mind will not be able to find peace

  My beloved, without you

  I cannot find a moments peace

  My beloved, without you

  Nobodys beloved should leave to foreign lands,

  Nobody should be presented with [the dilemma] separation.

  Sickness, separation, and lamentation a thousand times over, your name is written on each and every one.

  Each and every day feels like doomsday for those who have become separated beloved

  

  Картина Ошо Раджниша

Я хотел бы поцеловать тебя.
А цена этого поцелуя – моя жизнь.

И теперь моя любовь бежит к моей жизни
С криком: «Как дешево, давай купим!»

Руми

Цит. по кн. «Из реки речений»