Я уже говорил, что опечален потерей Гришковца. Полез в интернет искать его тексты. Что хочется сказать по этому поводу, да, он замечательный актёр-рассказчик. Когда я посмотрел его спектакли и прослушал песни?, нет он не поёт, а рассказывает такие маленькие монологи под музыку, то меня цепляло - он так точно подмечал житейские мелочи, с которыми сталкивались все (или многие). Так вот, про тексты, нашёл, только их читать невозможно, т.е. читать можно - как процесс разглядывания букв и получение из них знакомых слов - нет удовольствия от чтения. Приведу пример, читаешь газету, и после всех новостей, репортажей, статей, на последней странице находишь колонку с анекдотами. В том же темпе, что и статьи, просматриваешь их - не смешно. Да, иногда попадётся новый, но не смешно. Завтра встречаешь знакомого, и он рассказывает свежий анекдот и смачно так рассказывает, в лицах и с нужной интонацией, и с нужными паузами. И тебе смешно - хотя ты сначала смутно, а потом точно вспоминаешь, что читал его вчера в той газете. Так же я не люблю читать монологи эстрадных юмористов - не смешно, да и фразы, какие-то обыденные, банальные.
Хочется ещё привести пример из классики - Пикуль. Несколько раз попадались мне его книги. И даже нетолстую книгу я не смог осилить: набор фамилий, исторических названий, даты сбивали темп чтения и вскоре я забрасывал книгу, так и не дочитывая. Самое главное, что и вспомнить - о чём читал - не могу. Но совсем недавно попалась аудио-книга "Пером и шпагой" в МР3. Подумал: "у-уу, опять Пикуль, стереть что ли сразу?" Не стёр, начал слушать на плейре по дороге на работу и домой - а вроде как и ничего. Но читать его не буду - всё равно! Он рассказчик, такой же как современный Радзинский, а не писатель.
Теперь осталось стать настолько материально обеспеченным, чтобы можно было нанять чтеца, а пока, будем слушать МР3.
Вспомнился "Чтец" Бернхарда Шлинка. Одна девушка хвалила, нашёл и прочитал. К автору этого произведения можно применить как раз то высказывание: что одну книгу в своей жизни способен написать каждый, если возьмётся за описания событий из своей жизни. Порой бывает не важно как написано, не важно, какой стиль, слог, если произведение наполнено чувствами. Бернхард Шлинк делится переживаниями: знакомство со зрелой женщиной в юношестве, его с ней любовная связь и затем суд, страдания и попытки помочь в тюрьме. Иногда чувства накрывают волной и видишь, как всё это происходило: подглядывание за ней, когда фрау Шмитц надевала чулки; когда он гладил её руками и сравнивал гладкую кожу и "пульсирующую игру ее мышц" с телом лошади; встреча в тюрьме, когда она вроде бы осталась та же, но нет того возбуждающего аромата женщины, а лишь запах старости. И между волнами чувств - гладь простого повествования, чтобы связать в единую линию сюжет.

LI 5.09.15