Смерть к нам приходит в черном и с косой. А к мухам - в трусах, майке и с газетой.

Настало утро.
Утро дня, когда ЭТО должно было произойти. День обещал быть солнечным и тёплым.
Именно такого дня я ждал: чтобы светило солнце, воздух был кристально прозрачен и свеж, пели птицы и дул легкий ветерок…
Вдыхая прохладный утренний воздух полной грудью, я шел убивать Кузякина. Я мечтал об этом давно, очень давно – убить человека, исковеркавшего всю мою недолгую жизнь. Из-за него я не окончил престижный ВУЗ, не получил нормальную, хорошо оплачиваемую работу; из-за него ушла моя жена; из-за него у меня не осталось надежды на лучшее. Кузякин должен… Нет, он просто обязан умереть.
Только что купленный пистолет, лежащий в кармане старенького пальто, подтверждал каждую мою мысль ободряющим похлопыванием по бедру. Прохожие торопливо уступали дорогу, видимо чувствуя смерть, которая шла со мной под руку. Два милиционера, жадно пожирающие пирожки в своей машине, проводили меня пристально-ленивым взглядом.
Сегодня я убью Кузякина… Собственно говоря, он уже мертв. Мне осталось только сообщить ему об этом. Даже не мне, – пистолет сам все скажет. Весомо и аргументировано. Ему всегда верят.
Всю дорогу, я вспоминал историю отношений с Кузякиным, и жалел лишь о том, что не убил его раньше, много лет назад…
…А вот и дом Кузякина – панельный. Обшарпанный, с грязью в подъезде и постоянной вонью из мусоропровода. Так, так. Поднимаемся на 9-ый, самый последний этаж. Пешком. Лифт, как обычно не работает.
Вот и дверь. Дверь кузякинской квартиры. Старая, как и сам дом.
Ключ уже в моей руке. Кашляющий щелчок замка, и я вхожу в звенящую тишиной темноту. Выключатель справа. Жалкий свет тусклой лампочки без абажура. Пройдя два шага вперед, я повернулся налево. Прямо на меня смотрели блеклые глаза на рыхлом невыразительном лице – лице неудачника, каким и был Кузякин.
Без колебаний я поднял пистолет и спустил курок...
Пуля сорок пятого калибра взорвала зеркало сотней осколков и застряла где-то глубоко в стене. Нет больше неудачника Кузякина. Есть Дмитрий Дмитриевич Кузякин – сильный, уверенный в себе человек, крепко ухвативший жизнь за шиворот. Выразив удовлетворение уголком губ, я взял с полки шляпу, подошел к порогу и распахнул дверь новой судьбы.
Однако, следующий месяц, с его постоянными проблемами, неудовлетворенностью от неудач, грязью на дорогах и грязью в душах людей, «гавкающими» продавщицами в магазине и соседками-ведьмами, убедил меня в том, что одного только зеркала мало.
Я вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь, бросил взгляд на свою квартиру и резким движением руки вставил пистолет себе в рот.
Мир взорвался миллионом осколков...

ПОНРАВИЛОСЬ? ЧИТАЙ ЕЩЕ

- Да, да и еще раз да. Наш договор стандартен, если можно так сказать, до безобразия.
- Слушайте, а вдруг я откажусь? - чуть слышно прошептал Козявкин.
Смерть отрицательно покачал головой:
- Договор такой же, как в обязательном гражданском страховании - соглашаетесь вы или нет, но заключать его придётся.
- Осмелюсь спросить: что вы мне предлагаете?
Смерть хмыкнул и, чуть растягивая слова, ответил:
- Прошу прощения за тавтологию, но наша фирма «Смерть и К» предлагает вам - смерть. Вашу смерть, если быть точным.
- Это всё?
- Прям как Вини-Пух: «а разве еще что-нибудь есть?»
Козявкин невольно улыбнулся:
- Господин Смерть, на вашем сайте столько всего написано!
- Да, да, всё именно так. Во-первых, у нас сугубо индивидуальный подход к каждому клиенту.
- А если сходит с рельсов поезд, или тонет пароход? - язвительно поинтересовался Козявкин.
Смерть поправил капюшон и невозмутимо изрек:
- Вы правы, есть и коллективные договоры. Оформить желаете?
- Спасибо. Что еще?
- Существуют скидки. Система бонусов.
- А это как?
- Если при вашем непосредственном участии умирают другие люди, то и ваш срок приближается - тем быстрее, чем активнее вы действуете. За это с продолжительности жизни скидываются месяцы... а то и годы.
- Какого рода участие вы имеете в виду?
- Серийные убийства. Война. Тоталитарная тирания. Список довольно большой - если хотите подробно ознакомиться прошу почитать это и это.
Смерть достал из рукава две довольно больших книжки. Козявкин книжки взял, но читать не стал.
- Это вроде понятно, что еще можете предложить?
- Забота о недееспособных клиентах.
- Ко мне это, не относится, но все же можете рассказать подробнее?
- Лица, лишенные возможности заключить договор самостоятельно, - со скукой в голосе начал бубнить Смерть, - как то: неграмотные, имеющие психические отклонения, несовершеннолетние, лишенные интеллектуальной трудоспособности, находящиеся в бессознательном состоянии...
- А можно покороче? – попытался прервать его Козявкин.
- ...Обладают неотъемлемым правом на опекунство, представляющее их интересы при заключении договора, - перескочил Смерть сразу к концу длинной фразы.
- Вы хотите сказать, что их согласия никто не спрашивает?
- Конечно, а как же иначе? Это их право.
- Странная реализация прав, - со вздохом сказал Козявкин.
Смерть глубокомысленно промолчал.
- Позвольте тогда еще узнать: договор можно расторгнуть и на каким условиях?
- Срок действия договора ограничен жизнью клиента, - снова начал бубнить Смерть. - Договор не может быть расторгнут по своей форме, дополнительным соглашением или отказом одной или обеих сторон выполнять обязанности по нему. Окончанием действия договора является факт оказания услуги клиенту... в данном случае - вам.
- Всё схвачено, за всё заплачено, - поморщился Козявкин. - Отсрочки хотя бы имеются?
- Зачем? - удивился Смерть и добавил. - Это очень и очень неделовой подход.
- Вы хотите сказать: у меня нет никакого выбора?
- Что вы, что вы. Выбор как раз есть. Вы можете потребовать приближения срока реализации договора, вплоть до немедленного выполнения - мы даем такую возможность. А также вы можете сами выбрать время и способ, конечно, если не передадите управление нам. Возможно, приурочить к реализации своего договора сроки договоров других лиц - тут, правда, есть некоторые формальности, но все решаемо.
- Вы никогда, никогда, не переносите срок на более позднее время? - выдохнул воздух из вдруг пересохшего рта Козявкин.
Нехотя, словно выдавая корпоративную тайну, Смерть признался:
- Форс-мажорные обстоятельства бывают. Куда ж без них?!
- Какие? - немного оживился Козявкин.
- Реанимация, будь она не ладна, - вздохнул Смерть. - Глубокая заморозка или крио-анабиоз. Еще несколько пунктов из перечня - смотрите, вот здесь - в примечаниях, мелким шрифтом. Да, да, в данных случаях мы имеем полное право не принимать претензии за невольные задержки, но… Договор всё равно не теряет силу и выполняется нами сразу после ликвидации непреодолимых препятствий.
- Понятно, - протянул Козявкин, задумчиво глядя на ручку с золотым пером, которую протянул ему Смерть.
- Ну вот и хорошо. Подписывать сейчас будете?
- Я так сразу не могу. Хочу еще немного подумать. Посоветоваться с родными, друзьями.
Смерть отодвинул в сторону книги и рекламные проспекты, демонстративно вздохнул и, уставившись на Козявкина, понизив голос, прошептал:
- Так и быть. Сейчас я скажу вам то, что обычно мы клиентам не говорим.
Козявкин невольно придвинулся к Смерти и замер.
- Господин Козявкин, все дело в том... - Смерть сделал интригующую паузу. - Дело в том, что у вас и впрямь НЕТ, никакого выбора. Видите ли...
Он сделал маленькую паузу и «добил» ошеломленного Козявкина:
- Так вот, уважаемый, мы - монополисты.