DJ Яaaмan (Максим Прооскурня) начал интересоваться хип-хоп культурой в начале 1990-х, когда был еще школьником и не подозревал, что станет ди-джеем. В то время он пробовал себя во всех аспектах этого напраления: брэйк-дэнс, граффити, музыка.
С 1999 по 2003 гг. он является участником сильнейших брэйк-дэнс команд Донецка - NRG Crew и Active Tribe (сейчас Tatanaka). С 2001-го года Яaaman начинает сотрудничать с хип-хоп и r&b коллективами в качестве ди-джея и музыкального продюсера. Это команды и исполнители: Голос Донбасса, Южный Централ, Катакомбы, Сага, Та Сторона, Poison Crew, Сынтя (R.I.P.), Mr. M, и др. В том же 2001-м - первый опыт работы на клубной сцене. Это была битва ди-джеев в самом популярном на то время в Донецке клубе «Мистик», на которой DJ Яaaмan выступал в паре с DJ Jazzу. Ребята пошли по пути смешения хип-хопа и техно и заняли 1-е место.
В период с 2001 по 2006 гг. Яaaмan занят практикой скрэтча и созданием музыки для хип-хоп коллективов. Также является ведущим и соавтором передачи "Rap Time"на радостанции "Точка".
С 2005 г. в Донецке начинают проводиться первые R&B вечеринки, в которых Яaaмan
принимает непосредственное участие как приглашенный гость и организатор.
2006 г.:
- в январе Яaaмan становится победителем битвы R&B ди-джеев Донецка (судил DJ Шкед), после чего начинает активную гастрольную деятельность;
- организация и проведение регулярных R&B/Hip-Hop вечеринок в Донецке (спасибо Владе и Джаззи), которые на данный момент имеют статус самых качественных R&B пати в Донецке
- первые mix-CD's расходятся по рукам;
- в августе Yaaman становится резидентом mega dance club "Матрица" г. Ялта;
- в декабре 2006-го года в эфире одной из популярнейших танцевальных радиостанций Украины MFM Station стартует эксклюзивное микс-шоу от DJ Яaaman - «R&B Boutique». Слушать передачу можно по всему миру он-лайн на сайте www.mfm.ua каждый четверг в 21:00 по московскому времени (GTM+03:00).
На данный момент DJ Яaaмan является одним из самых профессиональных R&B/Hip-Hop диджеев Украины, т.к. работа на радио и гастроли не оставляют ни дня без практики у вертушек.
Осенью 2007 г. DJ Яaaмan начал уникальную линию миксов-путешествий: каждый диск представляет собой музыкальное путешествие в отдельную страну, регион, город. Первым миксом из этой серии стал "Dirty South Pole Expedition", в котором Яaaмan представил хип-хоп юга США. Грядут путешествия на Ямайку, во Францию, в Японию, Германию,по всему миру!!! Присоединяйтесь!!! История продолжается....

Элла Фицджеральд появилась на свет 25 апреля 1917 г. в маленьком городке Нью-порт Ньюс в штате Вирджиния. В раннем детстве ее бросил отец, и Элла, у которой появился отчим, переехала в Нью-Йорк вместе с семьей, пошла в школу. Вплоть до смерти матери в 1932 году она оставалась, по воспоминаниям соседей и одноклассников, примерной ученицей, исправно посещавшей церковь, живой, веселой и общительной девочкой. В старших классах она любила где-нибудь во дворе или на уличном углу давать «представления», мастерски имитируя перед сверстниками голоса популярных певцов или вместе со своим приятелем Чарлзом Гулливером с увлечением отплясывая самые модные танцы. Знакомясь с ее биографией, иногда удивляешься тому, насколько тесно соприкасалась, особенно вначале, линии жизни двух великих джазовых певиц и современниц - Эллы Фицджеральд и Билли Холидэй. Почти ровесницы, они родились в один и тот же месяц и первые свои сознательные шаги сделали в годы, которые многие американские историки не случайно называют «эрой джаза». И Билли, и Элла в юности дышали до предела насыщенным звуками джаза воздухом Гарлема, где вскоре - и обе вполне случайно - получили свои первые ангажементы в качестве певиц, хотя и та, и другая поначалу намеревались стать... танцовщицами. Обстоятельство это имеет такое важное значение для всей их последующей жизни, что стоит остановиться на нем подробнее.

Мисс «Золушка»

После смерти матери Элла переехала к тетке в Гарлем и тут, что называется, «сошла с рельс»: бросила школу, целые дни проводила на улице, вечерами подрабатывая танцами в окрестных клубах, а в 1934 году и вовсе ушла из дома. Неизвестно, как сложилась бы ее дальнейшая судьба, если бы осенью того же года она не решилась принять участие в любительском конкурсе, который регулярно проводил популярный комментатор и «диск-жокей» Ральф Купер в перворазрядном гарлемском кинотеатре «Аполло». Это были настоящие шоу - нечто вроде известной у нас когда-то телепередачи «Алло, мы ищем таланты». Для участия в них приглашались самые знаменитые оркестры, зал был оснащен новейшей усилительной аппаратурой, а сам конкурс транслировался по радио. Победитель вместо обычной в таких случаях денежной премии награждался недельным ангажементом в «Аполло». Элла, накопившая к тому времени солидный опыт, собиралась выступить в амплуа танцовщицы. Но, придя на предварительный просмотр, к своему ужасу обнаружила, что соперником ее в этом жанре будет хорошо известный местной публике полупрофессиональный дуэт сестер Эдварде. Волей-неволей пришлось тут же менять амплуа, и Элла решилась петь.

Ее дебют состоялся 21 ноября 1934 года. Выйдя на сцену в своем единственном платье, она смутилась и начала петь очень неуверенно, а затем голос и вовсе сорвался. Многоопытный Купер шуткой остановил ее, дал собраться и объявил снова. После того, как под аккомпанемент оркестра Бенни Картера Элла спела «Judy» и «The Object of My Affection», зал взорвался аплодисментами. Успех был ошеломительным, но... обещанного победителю ангажемента она так и не получила - слишком уж непрезентабельным показался ее вид владельцам театра. Бенни Картер повел ее на прослушивание к своему прежнему боссу Флетчеру Хендерсону. Однако и тут ничего не вышло. Лишь спустя два месяца, когда она снова выиграла конкурс, желанный ангажемент был, наконец, получен, и Элла целую неделю выступала в Harlem Opera House с оркестром Тини Брэд-шоу.

Профессиональная карьера Эллы Фицджеральд складывалась не так бурно, как у Билли Холидэй. Ее первой прочной ступенькой (и вторым домом для Эллы на долгие семь лет) стал оркестр Чика Уэбба, один из лучших танцевальных, а впоследствии - свинг-бэндов того времени, куда ее буквально с улицы привел певец Чарлз Линтон. Уэбб как раз «поворачивал» тогда к свингу и поручил Линтону найти для новой программы молодую певицу, умеющую свинговать, что тот и сделал, руководствуясь рекомендацией знакомой продавщицы галантерейного магазина. Поначалу Уэбб наотрез отказался даже прослушать эту не отличавшуюся привлекательностью долговязую и угловатую замарашку в мужских ботинках, кожа которой уже довольно давно не знала воды и мыла. И только под нажимом Линтона, заявившего: «или ты ее прослушаешь, или я ухожу», нехотя сдался. Результат можно предугадать. Почти сразу же после этого, в июне 1935 года, Элла записала с Чиком Уэббом свою первую пластинку («Love and Kisses» и «I'll Chase the Blues Away»), а в июле вышла с оркестром на сцену столь памятного ей «Аполло». Оркестр Уэбба работал на разных площадках, но основной его базой был гарлемский танцзал «Савой», который во многом благодаря Элле вскоре стал одним из самых известных (великолепная позднейшая интерпретация «Stompin' At The Savoy» с Полом Смитом и другими музыкантами - дань благодарности тому времени, своеобразный его римейк). С самых первых шагов Элла стала всеобщей любимицей. Музыканты поражались безупречному чувству ритма, легкости и какой-то особой полетности ее как бы пританцовывающего голоса, девической чистоте тембра, которую она сохранила до глубокой старости, тому общему ощущению радости, которое излучало все ее существо во время пения, и ... ее неподдельной скромности, глубокому равнодушию ко всему, что зовется суетой мирскою. Не удивительно, что слава всегда бежала не только впереди, но и где-то сбоку от нее, нимало не задевая ее человеческой сути.

Джазовая пианистка Мери Лу Уильямс так передает свое впечатление от первой встречи с Эллой: «Как-то я ходила по Гарлему и случайно забрела в «Савой». Протанцевав пару кругов, я вдруг услышала голос, от которого у меня по спине поползли мурашки восторга. Я никогда не думала, что со мной может быть такое, рванулась к сцене, чтобы разузнать, кому же принадлежит этот голос, и увидела скромненько стоявшую там милую темнокожую девушку, которая пела просто потрясающе. Мне сказали, что ее зовут Элла Фииджеральд...» Подобные отзывы будут сопровождать ее всю жизнь, и всю жизнь ответом на это будет лишь упорный труд, несущий радость окружающим. Уже в первый год, помимо работы в «Савое», она поет с Уэббом на радио, пишет пластинки, которые расходятся не хуже записей Билли Холидэй. В начале 1936 года, когда Билли уехала на гастроли с оркестром Джимми Лансфорда, оказавшийся в простое Т. Уилсон предложил Элле поучаствовать в очередном сеансе звукозаписи и в дальнейшем не скупился на похвалы в ее адрес. Это не могло не задеть взрывную «леди Дэй», увидевшую в молодой певице опасную конкурентку. По-видимому, именно тогда между ними пробежала черная кошка. Во всяком случае, именно тогда Билли на некоторое время взяла привычку приходить в «Савой» и весь вечер с презрением смотреть на сцену, не говоря ни слова.

Искусство джазового вокала

После выхода в 1936 году пластинки с записью «Mr. Paganini» Элла стала привлекать внимание уже не только как солистка оркестра Чика Уэбба, но и сама по себе. Ее приглашает в свое радио-шоу Бенни Гудмен, потом она работает с Тедди Хиллом, но уже в марте 1937 года вновь возвращается к Уэббу, с которым остается до самой его смерти. Элла никогда не забывала, что именно он дал ей шанс, взял под свое крыло и сделал из никому не известной гарлемской девчонки знаменитую певицу. Специально для того, чтобы как-то развеселить уже смертельно больного Уэбба, она весной 1938 года записывает свою интерпретацию детской считалочки «А Tisket, a Tasket», принесшую ей всеамериканскую известность. После смерти Уэбба Элла несколько лет руководит его оркестром. Но это было явно не ее делом, и в 1942 году она возвращается на клубную сцену. Работая со многими музыкантами, Элла с головой уходит в напряженный творческий поиск, пытаясь нащупать свой собственный путь в джазе, более того - впервые по-настоящему войти в него. Ведь как ни странно, быть может, это звучит, но вплоть до конца войны она, в отличие от Билли Холидэй, была отнюдь не джазовой певицей, а всего лишь очень знаменитой, хорошо раскупаемой, с 1937 года неизменно занимавшей первые места в чартах поп-звездой, изредка использовавшей в пении джазовую идиоматику. Убедительное свидетельство тому - ее двойной альбом «The War Years (1941-1947)» (Decca/GRD 2 -628), зафиксировавший весь процесс ее «вхождения в джаз». Послушайте и «почувствуйте разницу»! Джазовый вокал - особое искусство, далеко не каждому и тем более не сразу доступное. И если, как справедливо пишет Дж. Коллиер, оставить в стороне исполнителей блюзов, то окажется, что настоящих джазовых певцов очень мало, а в описываемое время их можно было перечесть по пальцам одной руки.

Освоению джаза вокалистами всегда препятствовало (и препятствует) по крайней мере одно принципиальное обстоятельство. Оно состоит в том, что певцу, в отличие от инструменталиста, практически недоступна основная форма джазового музицирования - «импровизация на тему», поскольку само наличие текста и необходимость донести его смысл до слушателя накрепко приковывают исполнителя к этой самой «теме» (исполнители блюзов, как известно, импровизируют прежде всего текст, а вместе с ним и мелодию, и потому находятся в несколько ином положении). А без импровизации джаз мертв. Определенным выходом из этого положения может быть джазовая фразировка, которая посредством специфической артикуляции, введения «блюзовых» тонов, переноса акцентов, ритмических смещений, особой манеры подачи звука, его атаки и т.п. позволяет талантливым исполнителям влить живую джазовую кровь в скованную словами мелодию. Но это лишь паллиатив, не дающий принципиального решения проблемы. Для того, чтобы певец обрел свободу подлинно джазовой импровизации, нужно было разорвать жесткую связь между словом и мелодией, преодолеть диктатуру авторского текста как словесного, так и музыкального, как бы воспарить над ним. Раньше других это поняли инструменталисты, которые естественным образом исходили из «презумпции импровизации» и потому без особого пиетета относились к словам и их смыслу. Первым и самым радикальным из них стал гениальный Луи Армстронг. Как пишет Стивен Никольсон, «Армстронг взломал основанный на европейских образцах ритмический корсет, запев так же, как он играл, и заиграв так, как пел. Если при этом слово не влезало в вертящуюся у него в голове ритмическую или мелодическую фразу, он просто заменял его звукоподражательным эквивалентом и таким образом сделал скэт самым обыденным словом». Но, добавлю, отнюдь не обыденным приемом! В те времена, в конце 20-х - начале 30-х годов, этого никто не мог делать, кроме него.

Из вокалистов первой необходимость «разрыхления» связи между словом и мелодией и достижения большей ритмической свободы интуитивно ощутила и последовательно реализовала Билли Холидэй, и именно это обеспечило ей звание великой джазовой певицы, сделало той самой «леди Дэй», какой она и осталась в истории джаза. Правда, в основном она ограничивалась джазовой фразировкой, но здесь ей долгое время действительно не было равных. Характерно, что при этом она частично исходила из блюзовой манеры пения (Бесси Смит), но главным образом опиралась на опыт инструменталистов, и прежде всего - уроки Армстронга. «Когда я пою, - говорила она, - я стараюсь импровизировать как Лестер Янг, Луи Армстронг и другие любимые мной музыканты.»

Путь Эллы Фицджеральд к джазу был более сложным и долгим. Хотя пение Армстронга тоже произвело на нее в юности глубокое впечатление и она с удовольствием имитировала его, Элла тогда еще не чувствовала содержавшегося в нем джазового привкуса, как до поры до времени не чувствуют вкуса естественно вдыхаемого воздуха. Ее кумирами были Бинг Кросби и великолепный свинговый ансамбль сестер Бозуэлл, особенно же их лидер - Конни Бозуэлл, с пластинкой которой она не расставалась. Желание петь джаз, выражать себя в импровизации с той же легкостью и свободой, которые были доступны лишь инструменталистам - все это пришло к ней гораздо позднее, исподволь вызревало в ходе освоения блюза, баллады, джазовой идиоматики в целом, росло вместе с исполнительским опытом и мало-помалу становилось осознанной потребностью. Решающее влияние оказало интенсивное общение с музыкантами - не только Армстронгом, Эллингтоном, Бейси, но и той джазовой молодежью, которая, как и она, напряженно искала новые пути.

Постепенно Элла становилась (даже внешне) другой певицей. Она уже не хотела быть всего лишь исполнительницей - пусть и самой лучшей - чьих-то песен. Не удовлетворяла ее и возможность искусной фразировкой подражать импровизациям других. Она хотела импровизировать сама, быть равноправным партнером в том головокружительном состязании-соперничестве, ежеминутно взрывающемся фейерверком музыкальных идей, дружеских подначек и намеков, лирических признаний и агрессивных наскоков, которое составляет глубинную сущность искусства джазовой игры. И она стала такой. К середине 40-х годов это был зрелый, обладающий недюжинной творческой волей и уверенный в своих силах художник, которому есть что сказать и который знает, как это сделать.

Ее звездный час пробил в конце войны с наступлением эры нового, не традиционного джаза, эры би-бопа. Основываясь на его принципах, Элла, как некогда Армстронг, решительно стерла границу между голосом и инструментом («когда я пою, - говорила она позднее, - я мысленно ставлю себя на место тенор-саксофона») и сделала скэт не только обыденным вспомогательным приемом, но важнейшим стилеобразующим принципом джазового вокала, доведя его виртуозную технику до пределов совершенства. Первой ласточкой на этом пути стала сделанная в октябре 1945 г. запись «Flying Home». За ней последовали «Lady Be Good», «How High the Moon» (1947) и другие шедевры, открывшие миру новую джазовую звезду первой величины и новое измерение самого джаза. С тех пор началось триумфальное шествие «первой леди джаза» по континентам.
МЭРИ ЛУ УИЛЬЯМС: "Как-то раз, бродя по Гарлему, я попала в «Savoy». Протанцевав пару номеров, я внезапно была потрясена голосом, который донесся со сцены. Такого я никогда не слыхала. Тут же, пробившись к сцене, чтобы узнать, кому принадлежит этот гоос, я увидела там чернокожую девушку с приятной внешностью, которая стояла у микрофона, очень скромно держалась, но зато великолепно пела. Мне сказали, что ее зовут Элла Фитцджеральд и что Чик Уэбб нашел ее на одном из любительских конкурсов в театре «Appolo». Позже я узнала, что Элла была очень благодарна Чику зсю жизнь за то, что он дал ей такой шанс и взял в свой оркестр, тогда как другие повернулись к ней спиной — те самые, кто так хотел слушать ее, когда к ней пришел успех".
Поющая мультимиллионерша

Полностью раскрыться ее замечательному таланту помогло в эти годы знакомство и долголетнее сотрудничество с не менее талантливым менеджером Норманом Гранцем, заставившим весь мир признать, наконец, джаз высоким искусством и сумевшим обеспечить это признание организационно, создав свою удивительную «джазовую филармонию» (Jazz at the Philharmonic) с ее регулярными турне лучших джазовых музыкантов по филармоническим залам мира. Элла, несмотря на всю свою славу и внешнюю солидность, до самых преклонных лет оставалась во всем, что не касалось пения, глубоко домашней девочкой, «маминой дочкой», сохранившей не только девический тембр голоса, но и девически чистую душу, о чем в один голос говорят все работавшие с ней музыканты. Она все время нуждалась в опеке, в твердой направляющей руке. В юности это был Чик Уэбб, в зрелом возрасте таким опекуном стал Гранц. Именно он вытащил ее (как и множество других музыкантов) из ночных клубов на большую филармоническую сцену и привел к мировой славе. Он не только освободил ее от всех бытовых и материальных забот, но руководил подбором музыкантов и репертуара, вникал в сотни других проблем, принимая за нее, по словам друзей, 99% всех решений. Под его надежной опекой она смогла целиком сосредоточиться на творчестве, и это дало богатейшие плоды.

Элла Фицджеральд была рождена для того, чтобы петь, и она сполна выполнила свою миссию. Она пела всегда и везде - на сцене, на репетициях, постоянно что-нибудь мурлыкала себе под нос во время многочисленных гастрольных переездов, так и эдак вертя понравившийся мотив. Ей не важно было, где это происходит, что за окном - Детройт, Берлин или Токио, праздничный день или нет. Ничто, кроме музыки, не имело для нее существенного значения, и она могла выйти из себя (что случалось крайне редко) только в том случае, если кто-либо покушался на ее священное право петь так, как она этого хочет.

По словам коллег, никто не работал так напряженно, как она, особенно в самые плодотворные 50-е -70-е годы. Она пела до самого конца, до тех пор, пока физически была в состоянии это делать, хотя уже в 60-х стала миллионершей и могла бы спокойно и с комфортом отдыхать. Но без музыки для нее просто не было жизни и вплоть до 90-х годов, несмотря на слабеющее зрение и ухудшающееся здоровье, она по-прежнему выходила на сцену, сохраняя в своем голосе энергию и обаяние молодости. Вот как Дан Моргенштерн описывает один из ее последних концертов: «Она едва видит и находится уже не в лучшем состоянии. Ее выводят под руки на сцену и она, конечно, сидит. Но Бог мой, сколько же в ней еще энергии! Шоу было долгим, и она все это время работала. И никакого отдыха между песнями. Некоторые певцы делают небольшую паузу между каждой песней, а она – бац! – и уже перешла к следующему номеру. Все знают, что у нее нет нужды давать концерты, она – мультимиллионерша. Но она хочет этого. Она жаждет этих аплодисментов, ибо это – ее жизнь!» Когда же выступления стали невозможны и жизнь в миру потеряла ждя нее всяческий смысл, она достойно завершила всою карьеру и ушла в одиночество, добровольно заточив себя в своем доме в Беверли Хиллз. Ее последний диск, символически названный «All That Jazz» (Pablo 2310-938) был записан в марте 1989 года, а последний концерт состоялся в Уэст Палм Бич осенью 1992 года. Ей было 78 лет, из которых больше 60-ти она провела на сцене.

Элла Фицджеральд успела сделать необычайно много. Одна только ее дискография занимает 64 страницы убористого текста, а количество концертов и иного рода выступлений не поддается учету. Она работала с лучшими артистами джаза и поп-музыки – от Луи Армстронга и Дюка Эллингтона до Фрэнка Синатры и Нэт Кинг Коула, от Бенни Картера и Чика Уэбба до Оскара Питерсона и Джерри Маллигена, и сама стала живой историей джаза, одной из ее интереснейших и неисчерпаемых глав. Она покорила все континенты и завоевала все мыслимые знаки отличия: бесчисленные первые места в списках слушательских симпатий и в чартах музыкальных критиков, престижные премии Грэмми, приемю Кеннеди-центра, наконец – Национальную медаль искусств, врученную ей президентом США. Ее избрали почетным доктором музыки Йельский, Дартмудский, Мэридендский и другие университеты и т.д. и т.п. Но главное ее свершение – и это уж никак не учесть и не оценить – та радость и душевная чистота, которую она подарила и еще долго будет дарить миллионам благодарных слушателей.

Доказано, что через зрительный аппарат человек получает до 90 процентов всей информации о внешнем мире. Но это вовсе не значит, что лишенные столь мощного информационного канала не могут быть такими же развитыми, как их зрячие братья и сестры. Ведь не все человек приобретает за время жизни. Кое-что ему дарит природа вместе с первым криком и лучом солнца, озаряющим родильную палату, и это не отнять пугающей темноте и черным очкам. Но лишь немногим удается не замкнуться на своем физическом недуге, очистить болезненное воображение, которое давно уже стало внутренним миром, от абстракций и кошмарных картин, отыскать иной источник удовлетворения жажды жизни и развить свои таланты до высочайшего уровня мастерства, неподвластного заурядному человеку.

Стиви Уандер, один из немногих исполнителей, который может вызвать улыбку на лице даже против вашего желания, вот уже 36 лет. Не зная уныния, он несет свою карму гениального музыканта. Видно так и должно было случиться однажды, когда в инкубационную камеру к младенцу, который родился на месяц раньше положенного срока, подали чрезмерную дозу кислорода, и он ослеп, так толком и не рассмотрев этот мир. Его безутешная мать Лула Хардэуэй безуспешно пыталась исправить роковую ошибку медперсонала, обращалась к профессорам, знахарям и шарлатанам, пока Стиви не вырос и не убедил ее в том, что "он счастлив, будучи слепым". Он назвал это божьим даром и попросил маму успокоиться и не искать своей вины в случившемся.

Стивлэнд Джадкинс.

Стивлэнду Джадкинсу (Steveland Judkins, р. 13.05.1950 г. в Сагинау, штат Мичиган) едва исполнилось 3 года, когда Хардэуэи в поисках лучшей доли переехали жить в индустриальную столицу Америки город Детройт. Вскоре он стал Стивлэндом Моррисом, и так же внезапно у него оказалось целых пять сводных братьев и сестер. Объяснение тому одно: как однажды выразился Стиви, "его любимой мамочке повезло быть замужем больше чем за одним мужчиной". Жизнь складывалась по-разному. В худшие времена они всей семьей рыскали по речным докам, чтобы стащить немного угля для растопки домашней печки. Когда удавалось что-то скопить, детям покупали новую одежду (естественно, на несколько размеров больше). Однажды, когда Стиви справлял свой девятый день рождения, родители подарили ему губную гармошку. Прибавим к этому съехавшего соседа, который оставил мальчугану целое пианино, о котором он мечтал с 7 лет, и ударную установку, что приобрела для бедного слепого мальчика ассоциация местных предпринимателей их района. И вот он - вундеркинд-мультиинструменталист, которому не было 10 лет. Он практически в совершенстве овладел этими инструментами, слушая Рэя Чарльза и Сэма Кука по своему транзистору, пел на улицах и в церковном хоре,

Им заинтересовались солидные люди из мира шоу-бизнеса. Джерольд Уайт, брат знаменитого Ронни Уайта из группы Смоки Робинсона THE MIRACLES, сходил в воскресенье помолиться. Он был поражен голосом темнокожего паренька в темных очках лет десяти. Стиви получил аудиенцию в доме этого ничем не примечательного для него дядьки. Вундеркинд понравился его другу Брайану Холланду из мотауновской группы HOLLAND-DOZIER-HOLLAND, который нанял юное дарование для работы в своей студии. Слухи о маленьком незрячем гении дошли и до легендарного Бэрри Горди.

Бывший боксер и поэт-песенник Горди основал лейбл Tamla Motown Records, будущее пристанище для Марвина Гейя, Смоки Робинсона и THE MIRACLES, THE FOUR TOPS, Дайены Росс и THE SUPREMES и HOLLAND-DOZIER-HOLLAND, в 1959 году, а в 1988 году за 61 миллион долларов США он переуступил свое детище МСА. Бэрри обладал потрясающим чутьем на таланты, чувствовал музыкальный рынок и стабильно отслеживал его запросы. Услышав голос Стиви и его игру, Бэрри был лаконичен: "Этот парень - настоящее чудо". Так Стивлэнд Моррис стал Little Stevie Wonder и в 10 лет заключил с Motown стандартный для несовершеннолетних музыкантов контракт, по которому все его гонорары будут помещаться на накопительные счета в банке до момента, пока ему не исполниться 21 год (совершеннолетие в США).

Little Stevie Wonder.

Один росчерк пера - и ты в другом мире. Прощай, отчий дом и полуголодное детство! Месяц в Мичиганской школе для слепых - и ты в дороге в одной компании с именитыми музыкантами. Четыре месяца турне с Марвином Гейем, THE SUPREMES и THE MARVELETTES, 94 концерта и всего три дня выходных за все это время. Тут взрослые часто опускали руки, а маленький Стиви всегда смотрелся бодро и успевал даже сочинять песни в гастрольном автобусе, когда его старшие коллеги мирно посапывали. В общем, вундеркинд быстро адаптировался в большой и дружной семье и вскоре даже принял привычный для всех облик, надев строгий костюм с галстуком. Его попечителем сделали автора и продюсера Кларенса Пола, который в известной манере муштровал его и курировал все его ранние альбомы.

Интересно, что Стиви с очень раннего возраста тянуло в женские компании. Услышав приятный женский голос, он буквально расцветал в улыбке, гримасничал и пытался шутить. В основном все его шутки сводились к типичным розыгрышам слепых, которые предварительно детально расспрашивают своих знакомых об обстановке данной комнаты или цвете вещей, надетых конкретным человеком. Потом они заводят этого человека в данную комнату и глубокомысленно высказываются насчет целесообразных перестановок мебели и добавляют, что эта сексуально расстегнутая малиновая блузка очень гармонирует с темными волосами обворожительной собеседницы. Уандер очень долго не мог ступить и шагу без опекунства Пола. Это напоминало парню средневековые традиции сопровождения пожилыми дамами молодых девушек на бал. Но больнее всего было, когда Кларенс уводил у Стиви его подружек, которых он с таким трудом привораживал. Дело обычно происходило вечером, и Пол в приказном порядке отсылал парня спать, а сам предлагал девушке развлечься в его компании.

Став постарше, Стиви начал было покурить марихуану, но, быстро теряя контроль над своим сознанием, переключился на более чувственные удовольствия, которые пропагандировались рок-н-роллом. Сексом он мог заниматься весь день и всю ночь. И так всю неделю напролет. Где-то к 19-20 годам у него уже было с десяток подружек. Когда он действительно испытывал сильное влечение к партнерше, рождались такие романтичные вещи, как "Angie Girl" или "My Cherie Amour" (первоначально песня именовалась "Oh My Marsha"). А вообще ему нравились страстные негритянки с интеллигентными манерами.

Правда, с возрастом он становился серьезнее. Встреча с Мартином Лютером Кингом перевернула все его восприятие белого и черного мира. Он стал интересоваться политикой, но Motown уготовил ему иную роль, нежели музыкального борца за права чернокожего населения. Не секрет, что Горди был обыкновенным расчетливым бизнесменом и в первую очередь видел в произведениях Уандера отличный товар. Коммерчески выгодным предприятием считал Стиви и его второй музыкальный директор, сменивший Кларенса Пола, Джин Кис. У Стиви были другие планы, и он об этом сразу же открыто заявил: "Когда мне исполнится 21 год, я собираюсь взять под контроль свою карьеру. Мне кажется, вы меня неважно знаете и плохо представляете, откуда я пришел".

Stevie Wonder.

История умалчивает, восприняли ли всерьез тогда боссы заявление молодого музыканта, который избавился от прозвища "Little" еще в 1964 году. Стиви, как и обещал, на следующее утро после грандиозной вечеринки в честь совершеннолетия, устроенной Бэрри Горди в его детройтской резиденции, на столе у главы и основателя Motown лежало письмо от адвоката, который от имени своего клиента сообщал Горди, что все контракты с Motown и его продюсерскими отростками он расторгает. Горди в шоке. Уандер, кстати, тоже. Адвокат явно поспешил и был немедленно уволен, но его слова остались в силе. Стиви получил по старому контракту причитающийся ему миллион долларов, в то время как лейбл заработал на нем за прошедшие восемь лет никак не меньше 30 миллионов.

Посмотрим, что пошло с молотка за 1 миллион зеленых хрустящих бумажек. Сингловый дебют Маленького Стиви Уандера состоялся в августе 1962 года работой "I Call It Pretty Music But The Old People Call It The Blues" с тем же Марвином Гейем на ударных. Неплохо для начала, но сингл провалился в чартах. Далее, Стиви записывает альбом очень сырых каверов Рэйя Чарльза. Он записал его для себя. Горди верит в звезду Уандера и поручает Полу использовать инструментальный потенциал мальчика. На свет появляется полуджазовый альбом "Jazz Soul Of Little Stevie Wonder", где Стиви отведена роль биг-бэнда с фортепьянными и органными партиями, ударными и гармоникой. Не за горами продолжение запоминающихся флейтовых кульбитов в "Fingertips 2", а это уже живой звук двойного "Recorded Live - The Twelve-Year Old Genius" и юмористические экспромты между концертными песнями. Альбом впервые в истории Motown возглавляет US R & B Hot 100, и уже за это Горди безмерно благодарен Стиви.

Затем следуют тщетные попытки повторить успех "Fingertips 2", но все, чего удается добиться, - это довольно средний интерес к синглу "When You Wish Upon A Star" c монументальной оркестровой поддержкой и ставшие уже традиционными соло Уандера на губной гармошке. И вот когда народ уже окончательно пресытился его звучанием, на свет появился танцевальный сингл "Uptight (Everything Alright)", который Стиви написал в соавторстве с Генри Косби и Силвией Мой, и практически одноименный альбом, где выделялись "Ain't That Asking For Trouble" и дилановская "Blowin' In The Wind". Альбом зачал прекрасную хитовую серию, продлившуюся без малого шесть лет (с перерывами на Рождество). Несмотря на то, что в 1966-1970 годах его репертуар все еще составлялся и одобрялся наверху и представлял собой во многом стандартизированный поп-соул. Уандер получил статус птицы высокого полета и с 1967 года стал соавтором практически всех своих синглов.

Первым хитовым альбомом "I Was Made To Love Her" Стиви ставит планку своей карьеры на новую высоту и берет ее с большим запасом годом позже, когда решается продюсировать собственные песни в альбоме "For Once In My Life". Здесь же он дебютирует как кларнетист, а Motown наконец-то понимает, что Уандер лучше исполняет свое, чем чужое. Это же примечают другие артисты лейбла, и Стиви участвует в сотворении двух классических хитов Smokie Robinson & THE MIRACLES "Tears Of A Clown" и THE SPINNERS "It's A Shame". Несколько авантюрной ему кажется идея записи инструментального альбома под его гармонику, поэтому он записывает его под псевдонимом Eivets Rednow, и получается какой-то джаз-блюз с примечательной композицией "How Can You Believe", одной из первых полностью написанных им самим.

Интересно, что причиной выпустить целый альбом "My Cherie Amour" стал успех одноименной песни, которая в 1966 году была забракована знаменитым мотауновским ОТК, а в 1969 году, будучи на обратной стороне сингла "I Don't Know Why", с легкостью превзошла по популярности заглавную песню. А за "Signed, Sealed And Delivered", на котором он продюсировал пять композиций и написал семь, как за лучший соул-альбом года, Уандер был удостоен своей первой награды "Грэмми". Хитов здесь было хоть отбавляй: "Sugar" - это классика Motown, "Signed, Sealed, Delivered I'm Yours" - первый опыт совместной работы с будущей женой Сайритой Райт, протестантский китч "Heaven Help Us All" и маниакальная переделка THE BEATLES "We Can Work It Out". Работа на первый взгляд кажется коммерческой, но все-таки парень стал гораздо самостоятельней, и сейчас мы проследим развязку этого поступательного движения к творческой свободе.

В 1971 году в добавление к его совершеннолетию и первой более или менее достойной зарплате истекает срок действия основного контракта Уандера с Motown. Все ждут от него продления, казалось бы, взаимовыгодных отношений, но чудо-Стиви, не найдя поддержки своим свободолюбивым порывам, забирает кровно заработанный миллион и открывает две собственные продюсерские и паблишинговые компании Taurus Production (Стиви явно доверяет астрологии!) и Black Bull Publishing. Он договорился с паблишинговой компанией Бэрри Горди Jobete (кстати, которой он и поныне заведует) о равном разделении издательских прав на все его предыдущие музыкальные творения.

Полежи, гармошка! Посинтезируем немножко!

Теперь его мысли устремлены в будущее соул-музыки, и он ищет техническое воплощение тех не вполне ясных идей, которые крутятся в его голове. В их реальном воплощении Уандеру помогают двое из Нью-Йорка - Малколм Сесил и Роберт Маргулефф из группы TONTO'S EXPANDING HEAD BAND, только что выпустившей полуреволюционный лонгплэй "Zero Time", и ранние модели простейших синтезаторов (те, что были до "Moog"). Так как Стиви имел дело со множеством музыкальных инструментов, ему очень понравилась идея соединить их всех в одном. Но он не верил, что такое возможно, и попросил продемонстрировать ему действие их "Муга". После последнего аккорда Уандер назвал этот инструмент чудом техники и горько признал, что ему никогда не справиться с таким огромным количеством клавиш и переключателей одновременно.

Но любопытство взяло верх, и с помощью нью-йоркцев Стиви вновь оказался одним из первых там, где практически не касались руки черного человека. Он не пожалел четверть своего миллиона, чтобы купить студийное время в "Electric Ladyland", работал как муравей, спал по четыре часа в сутки, и через год в их каталоге было 35 полностью законченных вещи и еще 200 начатых (в различной стадии работы)!

Опуская подробности содержимого переходного альбома "Where I'm Coming From", ассимилировавшего все его прошлые стилистические влияния (от BEATLES до ритм-энд-блюза), план записи которого летал в мыслях Уандера еще до того, как он съездил в Нью-Йорк. Хочется отметить, что четыре последовавших за ним работы ознаменовали едва ли не самый плодотворный и апофеозный момент в его карьере, когда Стиви Уандер "узаконил" применение синтезаторов в черной музыке и, что самое главное, очеловечил синтетические звуки, заставив их выражать эмоции не хуже гитары или саксофона.

Стиви впервые по-настоящему не боялся блуждать по стилям в поисках звучания нового десятилетия, хотя и очевидно, что в "Music Of My Mind" синтезатор для него еще является новомодной игрушкой, но он все-таки сохранил свою знаменитую спонтанность. Другое дело в "Talking Book" и "Innervisions", где все полифонично и полиритмично (от рэгги до классики) и доработано до совершенства. Плюс подкреплено первоклассными хитами ("You Are The Sunshine Of My Life", "Superstition", "You And I", "Blame It On The Sun", "Higher Ground", "Jesus Children Of America", "Golden Lady", "All In Love Is Fair"). А также в нем было много новых трезвых политических и духовных проблем и смелых воззрений ("Big Brother", "Living For The City", "You Haven't Done Nothin'"). В 1972 году Уандер открывает концерты находящихся в зените славы "роллингов", и это здорово помогает ему на пути к белой аудитории и европейскому признанию, в отличие от тех нелепых попыток Motown просунуть его в популярные среди белых телесериалы в середине 60-х.

В его следующем альбоме "Fulfillingness' First Finale" также все выверено и сфокусировано на деталях. Не будем забывать, что во время его записи Уандер попал в страшнейшую автомобильную аварию, после которой четыре дня его не могли вывести из комы, а на голове после операции остались множественные шрамы. Об этом балансировании на грани жизни и смерти в альбоме есть специальная композиция "It Ain't No Use". Не зря же Стиви отхватил аж по четыре "Грэмми" за этот диск и за "Innervisions"!..

Нужно сказать, что все эти годы без Motown Уандер вел тайные переговоры со многими мэйджор-лейблами Америки, и в 1976 году его старый друг Горди не стал больше испытывать судьбу и ждать, пока у него из-под носа уведут, как им искренне казалось, ими же взращенного гения. Стиви заключил беспрецедентный по тем временам 7-летний контракт на сумму 13 миллионов долларов. Это сообщение потрясло Америку, но Горди сразу же заявил, что работа со Стиви безусловно стоит этих огромных по тем временам денег. Примечательно, что и дальше Уандер имел какую-то необыкновенную власть над Бэрри, причем Горди даже советовался со своим протеже, когда дважды в начале 80-х пытался продать по частям свою компанию. В обоих случаях Стиви был категорически против, и эту его позицию очень точно характеризуют слова, которыми он наградил Motown и которыми объяснил причину своего возвращения туда: "Я остаюсь с Motown, потому что, на мой взгляд, это единственная выжившая, проверенная временем компания в звукозаписывающей индустрии, у которой темнокожий владелец. Это жизненно важно, что в Motown эмоционально стабильный внутренний климат, сильный дух и экономическое благосостояние...".

Итак, с 1976 года Уандер вновь работал на престиж Motown, но уже без Сесила и Маргулеффа и потихоньку превращался в музыкального пастыря ("Have A Talk With God", "Black Man" - стандартный пример бессмысленных причитаний). Двойной альбом "Songs In The Key Of Life", наряду с очень сильными композициями ("Isn't She Lovely", "Golden Lady", "Summersoft", "Knocks Me Off My Feet"), которые стали лицом целого десятилетия, содержащее веселые, жизнеутверждающие посвящения его джазовому кумиру Дьюку Эллингтону в "Sir Duke". Здесь можно было услышать песню ("Pastime Paradise"), из которой рэппер Кулио (Coolio) выстрогал "свой" знаменитый хит "Gangsta's Paradise". Этот альбом заканчивает серию из 5 золотых альбомов.

Личная жизнь.

Теперь несколько слов о личной жизни Стиви. Как я уже говорил, страшный недуг никогда не мешал Уандеру на любовном фронте. Здесь он был ненасытен, но, как ни странно, женился в очень раннем по американским стандартам возрасте. 14 сентября 1970 года Стиви взял в жены коллегу по лейблу, талантливую певицу и поэтессу Сайриту Райт (Syreeta Wright). Через полгода после свадьбы они переехали из Детройта в Нью-Йорк и поселились в роскошных апартаментах суперсовременного отеля Говарда Джонсона в Манхеттене. В результате их совместных усилий были написаны такие вещи, как "Signed Sealed Delivered (I'm Yours)", "Believe (When I Fall In Love It Will Be Forever)", "Blame It To The Sun" и два сольника Сайриты. Все было прекрасно, не считая двух вроде бы несущественных проблем: его ненасытного сексуального аппетита, достойного пояса верности, и ее вполне резонной суперревнивости. В общем, однажды Сайрита поймала Стиви в постели с другой у себя дома, хлопнула дверью и подала на развод. Долгое время они поддерживали дружеские отношения, а он некоторое время очень переживал, да так больше ни разу не женился, хотя и имел двух детей от своей подружки Иоланды Симмонс (Yolanda Simmons), которой, кстати, посвящена "Isn't She Lovely".

Жизнь продолжается.

Уандер, по 5 золотых дисков, почему-то залег на дно и лишь через три года закончил работу над гигантским саундтреком к документальной картине "The Secret Life Of Plants", так никогда и не появившейся на большом экране. Этот по большей части инструментальный двойник ("Journey Through The Secret Life Of Plants") представлял собой любопытную для конца 70-х попытку со стороны Уандера написать цельную поп-симфонию с мультикультурными тенденциями ("Voyage To India"). Стиви вновь экспериментировал, и это, безусловно, заслуживало уважения, но в Motown на первый план всегда ставился коммерческий успех. Поэтому второму великому слепому (после Паниковского) пришлось спешным порядком записывать в следующем году новый лонгплэй "Hotter Than July", который частично вернул ему старые позиции с бесподобными мелодиями и хуками ("Lately", "Did I Hear You Say You Love Me" и "As If You Read My Mind" с вокалом Сайриты). В это время появляется рэгги "Master Blaster (Jamming)" и трибьют Мартину Лютеру Кингу "Happy Birthday" (сопровождавшемуся общественной кампанией за придание дню рождения легендарного борца за права темнокожего населения статуса государственного праздника, что и случилось в 1986 году).

Уандер продолжал топтаться на месте и все больше затягивать релизы свежих работ. Альбом с рабочим названием "People Moving Human Play" должен был появиться в 1983 году. Вместо этого у него вышел еще один ретроспективный двойник "Original Musiquarium Vol. 1" (лучшие песни 1971-1982 годов), содержавший четыре новые песни среднего уровня, и новый саундтрек к картине "Woman In Red", еще один попсово-коммерческий проект, в джунглях которого родилась его знаменитая баллада "I Just Call To Say I Love You". Как это ни парадоксально выглядит, но эта вещь в компании с "Part-Time Lover" из следующего альбома "In Square Circle" признаются нашими современниками, как лучшие и самые примечательные композиции из богатой песенной коллекции Уандера. Действительно, "I Just Call To Say I Love You" шесть недель лидировала в английском хит-параде и до сих пор входит в десятку самых продажных синглов Британии. А "Part-Time Lover" - пожалуй, самый известный танцевальный хит маэстро и тоже имеет в своем активе феноменальное достижение - в 1985 году он одновременно возглавлял хит-парад "Биллборда" по четырем разделам (поп, ритм-энд-блюз, современная взрослая и танцевальная музыка)!

Альбом "In Square Circle" абсолютно не оправдывал пяти лет ожидания. Не помог и авторский союз с талантливой Дионн Уоруик. Казалось, Уандер позабыл секрет своего волшебства и беспомощно копировал себя, делая упор на уже порядком приевшееся синтезаторное звучание. В 1987 году с диском "Characters" он, как один из лучших ударников планеты и ученик легендарного мотауновского чудо-барабанщика Бенни Бенджамина, зачем-то увлекся драм-машиной. Хотя и без этого Стиви был в неплохой форме и мог снабдить народ новым зарядом своего классического фанка и балладного романтизма ("With Each Beat Of My Heart", "Free" и "Skeletons"). Но слушать, а главное понимать и принимать Уандера становилось все сложнее. Поэтому не он уже писал законы в музыкальной конституции 80-х, а тот же живчик Майкл Джексон, с которым Стиви записал "Get It" и "Just Good Friends". Впрочем, Уандер и сам это чувствовал и стал больше уделять времени благотворительным проектам (USA FOR AFRICA), кампании против распространения СПИД (чем вообще никто среди черных не занимался в то время) и писать и продюсировать для других (Пол МакКартни "Ebony And Ivory", Элтон Джон, EURYTHMICS, Гэри Берд).

На закате тысячелетия.

Неудивительно, что на запись нового альбома он потратил аж восемь лет и как всегда на половине пути отметился саундтреком ("Jungle Fever"). Видно и слышно, что Стиви было время подумать и додумать. Вновь появляется тяга к разностильности (соул-поп "Make Sure You're Sure", техно-поп Chemical Love" и даже хип-хоп "Each Others Throat"), чувствуется энтузиазм и поиск нового звучания. А на бэк-вокале вновь Сайрита.

А дальше "гуд-бай, Америка!" и добро пожаловать в Гану, африканскую страну, куда Уандер давно хотел эмигрировать, но пока не решился. Атмосфера умиротворения и близости к природе всегда питали его вдохновение, так что, когда он на полтора месяца слетал туда в 1993 году, эффект был ошеломляющим - поправленное чистым воздухом здоровье и 40 новых песен, которые оказались в памяти его компьютера по приезде в Детройт. Альбом "Conversation Peace" получился эдаким монолитным строением в стиле социоромантики, где все принадлежит перу Уандера (а за его спиной массивная музыкальная поддержка), бэк-вокалистки (включая его дочь Аишу), притом, что на большинстве инструментов все-таки играет он сам. Он шутит с мелодиями, пытается не потерять романтичности в 45 лет ("For Your Love", "Edge Of Eternity"), но его главные слова носят социальный подтекст ("Rain Your Love Down", "My Love Is With You"), хотя его трудно обвинить в пессимизме.

Стиви явно вновь нашел себя в мире музыки, снова стал расти, и этот рост ярко продемонстрировал концертный двойник "Natural Wonder". Для него он переписал около тридцати своих лучших песен часто в сопровождении симфонического оркестра, дополнив список совсем свежими композициями ("Kiss Lonely Goodbye", римейк песни Боба Марли "Redemption Song", "Stay Gold") из саундтреков с его участием. Потом были ничем не примечательный альбом лучших вещей "Song Review" без единой новой песни. Он участвовал в благотворительном проекте Лучано Паваротти "Pavarotti & Friends", в сейшенах с тинейджерской поп-соул-группой 98 DEGREES (композиция "True To Your Heart" вошла в саундтрек к диснеевскому полнометражному мультфильму "Mulan") и в конце бокс-сет на четырех дисках, охватывающий всю замечательную карьеру Уандера.

Две очаровательные московские девушки Юля и Аня объединились в проект с оригинальным названием Javybz летом 2006 года. Вдохновившись сотнями прослушанных пластинок и тысячами тщательно изученных статей и музыкальных блогов, они пришли к неизбежному выводу о том, что пора бы уже оказаться по другую сторону диджейского пульта.
Первые сеты Javybz стали настоящим открытием для искушенной столичной публики. Прекрасный вкус и широчайший спектр стилей (классика хип-хопа, фанк, соул, диско, джаз, рон-н-ролл — да, впрочем, все что придет на ум) привели Юлю и Аню к участию в нескольких крупных фестивалях, выставках и безумных дружеских вечеринках.
Но и этого им было мало — девушки запустили серию собственных меломанских мероприятий “All Styles All Smiles” в известном клубе «Культ». В этой грандиозной затее основными ориентирами для Javybz являлись легендарные нью-йоркские «тусовки» The Loft и Paradise Garage, и, признаться честно, юные леди блестяще сумели передать тот самый дух свободной Америки 70-х и 80-х.

Коля Budu@Ketama Original
Коля Budu — человек, весьма известный в московской клубной «тусовке»; впрочем, как и за ее пределами. Именно гостеприимный Николай «рулил» еще тем, старым «Городом» на Шмитовском. С открытием его новой версии Budu перебрался на Старую Басманную, где успешно работал арт-директором на протяжении долгих лет — вплоть до закрытия этого легендарного заведения в конце 2008-го.
Сотрудничая с добрым десятком лучших промоутеров столицы, Коля сумел превратить «Город» в настоящую техно-Мекку. В клубе на Старой Басманной успели поиграть, пожалуй, все значимые диск-жокеи и музыканты жанра — Laurent Garnier и Richie Hawtin, Hardfloor и Josh Wink, Claude VonStroke и Dusty Kid, Alexander Kowalski и Oliver Huntemann. Завсегдатаи «Города» с ностальгической улыбкой вспоминают, как на эти вечеринки приходили тысячи человек, которые забивали оба танцпола под завязку — да так, что не закрывались двери. История культового клуба завершилась шумным рейвом в «Гауди» с участием без малого полусотни топовых российских диджеев.
Помимо этого Budu успел примерить на себя должность арт-менеджера «Цеппелина» и принять участие в организации десятков масштабных событий — от «Казантипа» и фестиваля Fortdance до «Пикника “Афиши”» и Зимней музыкальной конференции в Сочи. Сегодня, благодаря заслуженной репутации суперпрофессионала, Коля не испытывает дефицита в предложениях о сотрудничестве, а поэтому можно не сомневаться в том, что уже в скором времени мы станем свидетелями рождения его нового клубного проекта.
Отдыхая от повседневной работы, Коля Budu периодически ставит любимую музыку в баре «Солянки», заглядывает на огонек к Дмитрию Бергу в «16 тонн», а на набивший оскомину вопрос о планах на будущее отвечает, что не прочь перебраться поближе к морю — в Юго-Восточную Азию или Латинскую Америку. Правда, лет этак через 10. А это значит, что мы совершенно точно успеем застать специальный меломанский сет Коли Budu в chillout-кафе «Кетама». Воскресенье — только “Ketama Original”.

Manasseh Sound System была образована несколькими друзьями в далеком 1985 году в Великобритании. Их оборудование было достаточно скромным: и колонки, и усилители — все они собирались и паялись вручную, на голом энтузиазме, но это никого особо не заботило — парни были страстно увлечены идеей создания настоящей «ямайской» саунд-системы. Сутки напролет они крутили даб и реггей, сумев собрать вокруг себя немало лондонских поклонников раста-движения.
В 1987-м, вернувшись из путешествия на Ямайку с горой раритетных пластинок и дабплейтов, Ник Рафаэль и Джереми Армстронг («костяк» Manasseh Sound System) пришли на тогда еще пиратское радио Kiss FM с предложением о создании тематической передачи. Новое шоу выходило в эфир глубокой ночью на протяжении 12 (!) лет и, без преувеличения, стало настоящим культурным феноменом, воспитавшим не одну тысячу «продвинутых» британских подростков.
Помимо тщательного, досконального изучения roots-сцены, участники саунд-системы с успехом пробовали себя в роли музыкантов. Дебютный альбом Manasseh увидел свет в 1989 году на лейбле Алекса Патерсона (The Orb) и Youth (Killing Joke) WAU / Mr. Modo Records. В начале 90-х Ник с друзьями запустили собственную площадку Riz Records, в одночасье ставшую одним из самых авторитетных dub/reggae-лейблов Великобритании. Сам же Ник под разными псевдонимами выпускался на десятках различных импринтов, включая такие «мейджоры», как Sony, BMG и Columbia, а в 1999 году принял непосредственное участие в записи альбома Dido “No Angel” — одной из лучших поп-пластинок 90-х.
Сегодня Ник Рафаэль — единственный активный участник Manasseh. Он много гастролирует (как правило, с неизменным Brother Culture на микрофоне — кстати, он уже приезжал в «Кетаму» в мае), выступает на масштабных фестивалях в Европе и США. 31 октября Nick Manasseh станет почетным гостем вечеринки “Ketama Live”.

Очень интересный музыкант я, познакомился с его творчеством лет в 15 и с тех пор, я просто в легком экстазе от его вещей которые он делает. Вот кратенькая инфо о нём которую смог найти и немного дабавить.....))))

кто заинтересовался комментируем))))


Борис Романов (DJ Onlee) с детства воспитывался на хорошей музыке. Beatles, Led Zeppelin и Deep Purple — именно эти легендарные группы сформировали его вкус, ну а потом, как водится, Onlee переключился на электронику.
В 1994 году, перепробовав с десяток профессий (от врача до сборщика летательных аппаратов), Onlee реализовал свою давнюю мечту, открыв “Only Records” — один из первых музыкальных магазинов в Москве. Чуть позже был дан старт одноименному лейблу, выпустившему официальные компиляции британских лейблов Glasgow Underground и 20:20 Vision (смиксованные диджеями Санчесом и Сапуновым) и альбомы известных столичных downtempo-групп Tetris и «Весна на улице Карла Юхана».
В качестве диск-жокея Борис Романов дебютировал в передаче “Pin Tweaks” на женском радио «Надежда». Справедливости ради, стоит отметить, что программа ненадолго задержалась в эфире, поскольку руководство «Надежды» наотрез отказывалось называть музыкой раннее творчество Афекса Твина. После этого Onlee стал частым гостем на «Субстанции», а затем с авторской передачей перебрался на «Радио Рокс».
В 1997-м, после печально известного экономического обвала, магазин Only Records приказал долго жить, однако Борис не терял оптимизма. Вместе с Сергеем Санчесом он запустил знаменитые «четверги» в «Пропаганде». Позже Onlee стал «пятничным», а затем и «субботним» (мероприятия “Origin”) резидентом «Пропки». Кроме этого, проект Бориса «Субэлектроника» вот уже несколько лет успешно существует в стенах «Шанти».
Сегодня за плечами Onlee не только выступления во всех значимых клубах Москвы, но и сеты в Англии, Норвегии, Австрии, Португалии, Испании, Бельгии, Германии, Швейцарии, Франции и США, что является прямым доказательством его востребованности.
18 октября Борис Романов продемонстрирует свой многолетний меломанский и диск-жокейский опыт на традиционной воскресной вечеринке “Ketama Original”.
Воскресенье, 18 октября
Кафе «Кетама»
Борис Романов aka Onlee @ Ketama Original