Холодное осеннее утро. Мне еще лет 7-8, я не помню сейчас, я стою у окна и смотрю, как отец идет выбрасывать мусор.

Раньше мусорных контейнеров не было, мусор приходилось выбрасывать, когда приходила мусорная машина.

Отец несет мусор, который представляет собой большой полиэтиленовый пакет, наполненный моими игрушками. Полиэтилен был непрозрачный, игрушки не видны, он несет пакет на плече, а затем с размаху закидывает его в мусорную машину.

Я не знаю, какие игрушки были в том пакете. Мне не дали отобрать те, которые я бы оставил (понятно было, что я бы оставил все). Меня вообще не спрашивали, молча сгребли все игрушки в пакет и выкинули под предлогом того, что в квартире мало места, а игрушки мне якобы не нужны.

Я не отходил от окна. Молча смотрел на пакет с игрушками, пока мусорная машина не тронулась.

Уже минуло 40 лет, но эта картина у меня до сих пор перед глазами.

Осталось всего пара машинок, которые ты видела в моем письменном столе. Они не были моими любимыми игрушками.

Спустя пару лет такая же часть постигла мои книги. У меня их было много, читать я любил. По той же причине и без моего согласия и ведома книги были убраны и вывезены в деревню, где отец сжег их в печке. Сгорела моя астрономия, которую мне купили, когда мне было 6 лет, сгорела грамматика немецкого языка издания 1954 года, которая мне нравилась своим изложением и запахом старины.

Я понял, что это не мой дом. Не может человек воспринимать место, где он живет, своим домом, когда его вещи выбрасываются или уничтожаются. Те вещи – это часть меня. Они помнят мой контакт, они вызывают чувства и эмоции, с ними связаны мысли и переживания.

Люди, которые не понимают чувства своих детей, можно лишь условно называть родителями. Ибо родители есть продолжение себя в своих детях. Если к детям относятся равнодушно, то или сами родители к себе равнодушны, или детей не воспринимают своими.

Я никогда не трогал ни твои вещи, ни игрушки, ни одежду, ничего. Это все твое и не подлежит выбрасыванию или уничтожению. Это часть тебя.

Твоя комната всегда останется так, как ты ее оставила в последний раз. В твоей комнате никогда не будет ремонт, чтобы ты могла приехать и оказаться там, где ты была годы назад. Иногда так хочется вернуться в прошлое, которое ты помнишь, где воспоминания связаны с деталями, которые хочется снова увидеть и вернуться в мир спокойствия и безмятежности.

У меня не осталось тебя в том виде, в котором ты была до отъезда год назад. За это время ты изменилась. Ты перестала общаться и делиться новостями и интересными событиями, ты убираешь всю информацию из социальных сетей, обрывая связь с прошлым, ты меняешь свои ники, ты делаешь себя другой в надежде, что эти внешние перемены могут изменить тебя изнутри. Это не поможет.

Но у меня остались твои вещи. У меня остались воспоминания о тебе, твои фотографии и видео еще на аналоговых кассетах, которые я хочу оцифровать и сохранить, чтобы время не разрушило изображение окончательно.

У меня еще теплится надежда, что когда-нибудь ты очнешься от виртуальной жизни и перестанешь оценивать ее с позиции обиженного ребенка или подростка, ущемленного в своих правах. Жизнь, насколько я ее сейчас понимаю, воспринимается совершенно не так, как мы думаем. На нас накладывается столько фильтров – социальных, моральных, неких условностей, предрассудков, фобий, - что мы не видим истинной картины.

За весь год ты мне ни разу не сказала ничего хорошего. Ты всегда напоминаешь мне, что я был несправедлив к тебе, часто был в пьяном угаре, унижал тебя. Ты никогда не выскажешь одобрения, ты никогда не пригласишь меня поучаствовать в игре или еще где-либо. Любые комментарии в твоих адрес воспринимаются или равнодушно или чаще агрессивно.

Я тебя не обвиняю. Я пытаюсь понять тебя и принять правильное решение.

Если проанализировать ситуацию так как она есть сейчас, то я тебе не нужен. Этот вариант вполне возможен и, скорее всего, реален, так как свобода от родителей является заветной мечтой для тех детей, которые были не нужны их родителям. Французский философ Сартр сказал, что человек беззащитен от мнения других людей, так как он не знает, что люди думают о нем. Я также беззащитен от твоего мнения, потому что не знаю, даже спустя столько лет, как ты меня воспринимаешь: как друга или как врага. Вариант родитель лучше не рассматривать – это самый плохой вариант, ибо он разделяет нас на касты, которые по умолчанию не могут пересекаться и общение между которыми подпадает под запрет.

Я практически перестал общаться с тобой не потому, что меня не интересует твоя жизнь. Наоборот, я не хочу вызывать в тебе негативные эмоции от излишнего внимания, частыми звонками или сообщениями на темы, которые могут тебе оказаться неинтересными или неактуальными.

У меня нет другого выбора, кроме как ждать, что рано или поздно я могу стать для тебя тем человеком, с которым можно будет делиться своими мыслями и чувствами, с которым можно обсуждать свою жизнь и который более не является чужим или родителем.

Если этого не произойдет, значит моя жизнь прошла впустую.