Звуки фортепьяно раздаются в соседней комнате. Еще не стройные, иногда с ошибками и не в том темпе.
Их мягкий отзвук доносится до меня. Катя практикуется на фортепьяно.
Как капли дождя за окном, звуки текут, создавая спокойный и умиротворяющий фон, в котором хочется раствориться и исчезнуть далеко отсюда.
Мы расстались. Моя последняя женщина, которую я любил странно и несколько своеобразно, уходит.
Она еще не приняла окончательного решения. Женщины боятся это делать. Но камень брошен, и круги пошли по воде. Нарушена безмятежность поверхности воды, и она уже никогда ни вернется в свое первоначальное состояние.
Мы с ней знакомы лет пять. Обычное знакомство на работе перешло в отношения, которые изначально были обречены на печальный конец. То, что я не мог обнаружить в своей жене, я пытался обрести за пределами своей семьи у женщины, чье сердце и душа смогут настроиться на камертон моей мечты.
Я всегда критиковал ее. За всё: за глупый выбор мужа и его мулатское происхождение, с которым она все-таки рассталась не без моей помощи полтора года назад, за ее стиль одежды и поведения, за манеру говорить и писать, за выбор духов, за переводы с иностранного языка.
Я умело издевался и унижал ее.
Я заставлял ее одеваться на работе так, как ни одна другая не соглашалась. Она специально переодевалась в чулки на работе и снимала трусики, перед тем как зайти ко мне в кабинет. Ее улыбка не сходила с губ. Я никогда не мог устоять от соблазна прижаться к ней и почувствовать руками нежную гладкость ее кожи на упругой попе не прикрытой ничем кроме короткой юбки. Рядом с попочкой всегда все было в полном порядке, тщательно вымыто и побрито.
Такую женщину невозможно не хотеть. И я давал волю своему желанию войти в ее лоно неважно, где это было: в офисе, в архиве, под лестницей в здании управления, в поезде, на природе, в машине. До сих пор на заднем сиденье осталось пятно, по форме полностью совпадающее с ее вагиной после нашего секса в машине. Даже в больнице мы устроили это, когда медсестра сидела в пяти метрах за углом по коридору. Я имел ее всегда и везде. Но это была брутальная страсть самца, которому собственно безразлично куда вставить.
С течением времени я начал несколько по-другому смотреть на нее. Я стал замечать, что она хорошо следит за своей фигурой, что ее стиль является ее собственным с учетом особенностей своей фигуры и внешности. Я стал получать удовольствие от ее нежных ласк и поцелуев, а не только грубого секса. Она стала первой женщиной для меня, которая дала мне почувствовать и оценить прелесть анального секса. Все предыдущие женщины считали это унизительным для себя. В постели она всегда была нежная, прижималась и гладила меня.
Ей, может быть, не хватало оригинальности мышления, но в целом она была интересным человеком.
Ей 34 года, мне 39. Я понимаю, после развода она осталась одна с 9-летней девочкой и ей одной тяжело. Возможно, меркантильные приоритеты преобладают, возможно, банальное женское счастье начинает призывно требовать своего осуществления в форме любящей жены, варящей борщ и вечерами вяжущей носки своему мужу. Не знаю.
Знаю только то, что в данной ситуации я более не востребован. Я уже объяснял ей, что не могу пойти на развод, так как это однозначно разрушит жизнь Кати в самом начале.
Я не могу стать для нее мужем, я не могу дать ей еще одного ребенка, потому что для меня ребенок только один – Катя. Я ничего не могу для нее.
Она пока не хочет отказываться от меня и просит не рубить с плеча. Я не такой. Sapientis satis. Я все вижу и понимаю ситуацию. Моя миссия с ней, – если она вообще была, – окончена. Я не хочу быть зашоренным любовником, от которого она устала. Надо уметь вовремя понять, что ты больше не нужен и что тебе пора идти, а не ждать когда тебе покажут на дверь…
Я буду часто вспоминать ее. Такие женщины не забываются. Есть варианты иных женщин на стороне, но я уже устал. Я думал, что когда Катя вырастет и встанет взрослой и мои обязательства перед ней как ребенком, которому я обязан во что бы то ни стало создать яркое и незабываемое детство, обеспечив и знаниями и достойным стартом в жизни, закончатся, я смогу, наконец, жить вместе с той женщиной спокойно.
Всё оказалось по-другому.
Зная собственный характер, мне надо подготовиться к наступающей депрессии и агонии от расставания. Я еще буду заглядывать в сотовый телефон в надежде, что она пришлет сообщение, но даже если так alea jacta est…
Я вновь один. Как никогда прежде тоска заполняет всё мое существо. И теперь, пожалуй, навсегда. Одна за другой, радости в жизни постепенно закрываются и уступают место полному мраку, хотя еще десять лет назад мир представлялся неизменным великолепием радости и беззаботности.
… Звуки фортепьяно. Они все еще звучат в моих ушах, хотя Катя давно уже закончила практику. Отзвуки былых дней и счастья, которые я не ценил и упустил навсегда. Не это ли горькая расплата за время кратковременных наслаждений и любованием отблесков от игры своего ума?