ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 6 мая 1929

6 мая

Мои стихи в "Новостях" напечатаны слитыми (три, как одно), отчего получается бессмыслица. В. Н. говорила, что И. А. закричал, увидев это : "Что они с ней сделали!", но, когда я вошла к нему, стал говорить, что это, в сущности, пустяки, никто на это не обратит внимания, а в газете это вина какого-нибудь метранпажа.

И. А. первый день как ходит по дому и уже устраивает стол в кабинете, раскрывая чемоданы, раскладывая книги и вообще передвигая всё с такой энергией, точно никогда не болел.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 20 декабря 1928

Прочли в газетах о трагической смерти критика Айхенвальда. И. А. расстроился так, как редко я видела. Весь как-то ослабел, лёг, стал говорить: "Вот и последний... Для кого теперь писать? Младое незнакомое племя...что мне с ним? Есть какие-то спутники в жизни - он был таким. Я с ним знаком с 25 лет. Он написал мне когда-то первый... Ах, как страшна жизнь!"

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 23 октября 1930

*  *  *

День рождения И. А. Шестьдесят лет. Совсем обыкновенный день, ни поздравлений, ни писем, даже меню обыконовенное.

В. Н. говорит, что в прежние годы он "с ума сходил перед днями своего рождения, часто уезжал куда-нибудь накануне, то в Петербург, то в Ефремов". На этот раз очень тих, очень сердечен был вчера вечером и сегодня всё утро. Гуляли по саду. Очень тёплый, солнечный день. Он шутил с Р., гулял с нами всеми тремя перед завтраком, хотя даже и не переоделся, всё в том же старом полосатом халате с растрёпанными завязками.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 22 октября 1928

*  *  *

В "Последних новостях" мои стихи. Немного обрадовалась, но как-то формально. Всё это бледно в сравнении с этой непрестанной работой мысли, что происходит во мне в течение этого года. И больше для какого-то внешнего успокоения, подавания знака о себе: мол, живу... не забывайте обо мне...

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 20 октября 1928

Мережковские вернулись помолодевшие, гордые успехом и почестями. Все в Белграде разделили по-своему: и журнал уже колеблется, и Струве не редактор, - а он уже писал И. А., просил рассказ и первый номер, - и во главе издательства поставлен почему-то Х., муж подруги В. Н., по его словам, не имеющий ничего общего с литературой.

И. А. разволновался. Вчера даже стал говорить, что в Сербию ехать не стоит, что Белич - неверный человек, что лучше всего отправиться в Алжир.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 15 октября 1931

*  *  *

Вчера день рождения В. Н. Она его скрывает, но в прошлом году сказала мне. Я видела, что она грустна, что нарочно одета как можно небрежнее, чтобы не догадались, и мне стало жаль её.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 13 октября 1931

С утра разбудил дождь. Продолжаю писать, хотя временами - как во сне. И. А. со времени получения известия о премии обложился своими "молодыми" сочинениями и сел за работу. Вычеркивает, исправляет, надписывает. Неудачи заставляют его крепче собираться. Это замечательная в нём черта, молодая.

В. Н. плохо поправляется. Малокровие её не излечивается, да, правду сказать, и время очень трудное.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 17 сентября 1928

17 сентября

*  *  *

Сегодня получила от Илюши письмо. Пока все раздирают себе грудь, он спокоен, выжидает. Издательство идёт прекрасно. Он посылает мне деньги, даёт дружеские советы. Вот человек из всех самый выдержанный. И как мне это в нём нравится! А ведь нервен он побольше нас. Помнишь, помнить надо то, что он говорил мне, не забывать твердить про себя: "Господи, благослови мой малый труд!"

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 15 сентября 1927

Вчера были гости - Мережковские и Ходасевичи, последние с прощальным визитом перед отъездом в Париж.

Опять был яркий, на редкость красивый день, все сидели в саду, ярко освещенном, вычищенном и выметенном накануне садовником и от этого нарядном, радующем осенней просторностью и праздничностью. Мы с И. А. и Берберовой ходили по дорожке, и я чувствовала, что Гиппиус, сидевшая под пальмой с В. Н., нас рассматривает. Мы отошли за мандариновые деревья и остановились там, разговаривая о стихах Берберовой, и туда к нам пришли Мережковский с Володей Злобиным 1, только что пришедшие, они завтракали где-то в городе внизу.

За чаем я рассматривала Гиппиус. Она сидела в кресле И. А. Всякий раз, когда вижу ее, дивлюсь ее щуплости, цыплячьей худобе, ее подслеповатым глазам и рыжым завитым волосам, завернутым с затылка на макушку, ее маленьким сухощавым рукам и перевязанной лентой шее.

И несмотря на это такая пунктуальность во всех действиях, такая аккуратность в почерке, в ведении своих дел, что диву даешься! Я мало знаю ее, ее неприязнь ко мне не позволяет мне рассмотреть ее поближе, но все же всякий раз она меня чем-то болезненно поражает.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 14 сентября 1928

* * *

Сидели с Тэффи на поплавке у моря. Между прочим она говорила:

- Есть два сорта людей: одни все дают, другие все берут. Когда я знакомлюсь с человеком, всегда жду, что он скажет: Скажет "дайте ваш портрет", или "дайте вашу ленту", или ещё что-нибудь, или сам сейчас же принесёт что-нибудь... Ну, хоть старинную монету. Первые - эгоисты, но зато интереснее. Вторые - всё отдадут, раскроются - и дальше неинтересно.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 7 сентября 1930

Позирую весь день. Завтра конец. От позирования у меня распухла нога. И ещё один день!

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 5 сентября 1928

Сегодня первая половина моего рассказа в "Последних новостях".  И. А. вечером в саду сказал: "А я сегодня много думал...Бог дал вам хороший, редкий по нынешним временам талант. Надо постараться его не прогулять. Надо очень поработать..."

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 4 сентября 1930

Разговаривали в саду на дальней скамейке. Заговорили о Катаеве, рассказ которого "Отец" читали в газете "Сегодня".

- Нет, все-таки какая-то в нем дикая смесь меня и Рощина.

Потом такая масса утомительных подробностей! Прешь через них и ничего не понимаешь! Многого я так и не понял. Что он. Например, делает с обрывками газеты у следователя? Конечно, это из его жизни.

- А разве он сидел в тюрьме?

- Думаю, да.

- Он красивый,- сказала В. Н.- Помнишь его в Одессе у нас на даче?

- Да, помню, как он первый раз пришел. Вошел ко мне на балкон, представился: "Я - Валя Катаев. Пишу. Вы мне очень нравитесь, подражаю вам". И так это смело, с почтительностью, но на границе дерзости. Ну, тетрадка, конечно. Потом, когда он стал большевиком, я ему такие вещи говорил, что он раз сказал: "Я только от вас могу выслушивать подобные вещи".
 

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 3 сентября 1930

Вчера на ночь читала дневник В. Н. за 1918 год наново, по совету Л., перепечатанный с выпусками лишнего. Интересно. В нём выступает очень И. А. того времени и сама В. Н. с её детской, во многом трогательной натурой.

Оттуда узнала, что когда-то на Капри, И. А. после весёлого обеда с вином, музыкой, тарантеллой написал на своей книге Горькому: "Дорогой Ал. Мак., что бы ни случилось, всегда буду любить Вас" Интересна и та однобокость, с которой смотрели тогда на добровольцев. Если победят - хорошие будут, нет - отношение к ним, пожалуй, изменится.

И. А. стал присаживаться за стол. Сегодня сел с утра.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 31 августа 1930

Всё езжу к С. Портрет должен быть скоро закончен. Езжу к И. А. на присылаемом ежедневно автомобиле Сорина. И. А. купается и потом ждёт меня. С Сориным мне нелегко. С некоторых пор он стал говорить сначала шутливо, а потом  как бы серьёзно: "Выходили бы за меня замуж. Не раскаялись бы". Я отмалчиваюсь или перевожу разговор. Вчера он сказал ни с того, ни с сего: "Вы ко мне хуже относитесь, чем к последнему у Вас в доме!" - что было совсем глупо. Он стал обижаться на разные пустяки, умиляться - вообще вести себя как человек неравнодушный, что чрезвычайно затрудняет меня.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 27 августа 1928

27 августа

Вчера, в воскресенье, были в Горж дю Лу. Было очень хорошо, но И. А. зевал и утверждал, что будет дождь, а он в смысле предсказаний погоды лучше барометра. В ущелье прошли далеко над потоком, и я вспоминала, как была там первый раз "туристкой" три года назад. Потом мы ночевали в Грассе в отеле, и мне и в голову не приходило, когда я смотрела утром в окно, заслоненное горой, что в этом городе я буду скоро постоянно жить.

Небо над ущельем было водянисто-голубое, чистое, нежное. Под скалами апельсиновые сады, дальше виноградники, яблони с красными уже яблоками, фиги. А дальше совсем дико, ежевика цепляется за ноги и длиннолистые округлые деревья, напоминающие наши приречные вербы, наклоняют к воде длинные тонкие ветки. Сидели над потоком, ели виноград, фугасеты 2; капитан из-за своего обычного молодчества лазил по отвесным голым камням к потоку, мочил ноги. И. А. его поддразнивал. Через час в ущелье стало скучно, огромные стены гор заслоняли солнце, да и вообще уже стало хмуриться. Когда мы вышли из ущелья на мост, предсказанье И. А. стало сбываться - небо затянуло серыми тучами, вершины гор стали дымиться. Пошли пешком по шоссе, по направлению к дому. Шли и спорили, главным образом, конечно, В. Н. с капитаном, на тему о том, достаточно ли было содержание офицеров в России лет двадцать назад. Капитан утверждал, что оттого и шли в офицеры, что соблазняла обеспеченность, а В. Н., наоборот, доказывала, что ее брат, офицер, нуждался и жил с трудом.

И. А. поддерживал капитана, бранил Куприна за "Поединок", говоря, что того, что там написано, не было: краски безбожно сгущены. Я больше слушала, т. к. двадцать лет назад была совсем ребенком. Автобус нагнал нас только за Баром. Готовили обед дома сами, т. к. прислуга по случаю праздника была отпущена. За обедом разгорелся другой спор, в котором уже В. Н. и я были против И. А., поддерживаемого капитаном. Спорили о повести одной молодой писательницы, которую И. А. при Илюше очень хвалил, а теперь отрицал это и говорил, что "надо понимать оттенок" и что говорилось это в относительном смысле. Я разгорячилась забывая, что к И. А. обычные мерки неприменимы и что надо помнить о его беспрестанных противоречиях, нисколько, однако, не исключающих основного тона. Так о Чехове, о котором он говорил как-то восхищенно, как о величайшем оптимисте, в другой раз, не так давно, он говорил совершенно противоположно, порицая его, как пессимиста, неправильно изображавшего русскую провинциальную жизнь и находя непростым и нелюбезным его отношение к людям, восхищавщимся его произведениями

1 Н. Я. Рощин (ред.).

2 Провансальские белые хлебцы.


Впрочем, вечером мы с ним вполне помирились. Сегодня он пишет статью для "Последних Новостей" о Толстом. Толстой неизменно живет с нами в наших беседах, в нашей обычной жизни.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 24 августа 1927

Послала сегодня рассказ в "Последние новости". Перепечатывала его сама на машинке - печатаю я уже вполне прилично, только немного медленно. Ходили на почту втроём, с В. Н. и И. А. Я вдруг подумала во время этой прогулки, что интересно было бы написать о Грассе, сделать его фоном романа или рассказа. Подумывала об этом раньше, но сегодня как-то особенно творчески почувствовала интерес к нему.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 17 августа 1927

Пожар прекратился. Вечером приехал Рощин. Конечно, он был с бойскаутами на пожаре и хотя и не тушил, но присутствовал при том, как тушили другие. Рассказывал какие-то небылицы о военном положении, о войне с Италией, об укреплении берегов. Днём ходили с И. А. в город, и он купил мне книжечку стихов де Ноай. Я возлагаю на неё некоторые надежды по части писания. Я не очень люблю эту поэтессу, но в ней есть крупинки возбудительного, а мне часто нужен какой-то крючочек, с которого начинается писание.

ДНЕВНИК ГАЛИНЫ КУЗНЕЦОВОЙ 16 августа 1927

Позавчера была Нина Берберова, одна, завтракала у нас. Потом мы вместе ездили в Пре-дю-Лак. Она много рассказывала о себе, о том, как начинала литературную деятельность в Петербурге, о Цехе поэтов, о Гумилёве и его романах. По её словам, он посвятил ей стихи, которые она тут же нам прочла. В них говорилось о девушке в белых одеждах, держащей в руках хрустальный шар, в котором отражается мир.