Мне который день уж как-то очень тревожно. Просыпаюсь и думаю.... Засыпаю и вновь просыпаюсь, и опять - мысли всякие клубятся. Вчера ночью, (26-го марта) в 0-59 проснулась от того, что четко услышала громкий звук падающего предмета. Открываю глаза - тишина. И вновь какая-то необъяснимая и щемящая сердце тревога... "Вот и Страстная Неделя началась", - подумала я. И вспомнила, что впереди самые трудные дни перед радостью Воскресения...

Ах, была где-то проповедь о. Сергея на Страстную неделю!... Надо бы поискать. Вот, нашла:

"Западная традиция

Сейчас буду фантазировать. Близится последняя пасха, у Иисуса дела идут всё хуже. Евангелие свидетельствует о том, что Он высказывает всё больше недовольства учениками – как бы входит в срывное состояние. Обстоятельства складываются всё безысходнее. Торжественный вход в Иерусалим по сути ничего не меняет: понятно, что восторг толпы неустойчив. По Евангелиям видим, что Иисус знает, что вот-вот конец, и устраивает праздничный пасхальный ужин, седер. Интересно психологически понять, насколько человек, приговорённый к такой жестокой мучительной смерти, к пыткам, способен устроить такой праздник и собственно что это за праздник, в какой атмосфере он проходит. Получается противоречивая, внутренне напряжённая вещь. Не знаем, как это оценивают ученики; может быть, они опьянены демонстрацией силы, успехами. На самом деле нет: уже в Лазареву субботу ученики понимали, что есть реальная опасность. Такое впечатление, что ученики живут как во сне: с одной стороны опасность, с другой – Иисуса не арестовывают, полемика в храме оканчивается удачно для Него. Возможно, Иуда наиболее реалистично смотрит на происходящее и думает: заигрались в игры, пора прекратить.

Интересно, перед Иисусом во время этой трапезы какое будущее открыто? Иоанн в своём Евангелии изображает эту трапезу как развёрнутое завещание Иисуса. Может быть. На пасхальной трапезе читается или читалось в то время воспоминание о чудесных делах, которые сделал Бог, всё время спасая народ от гибели. Воспоминание с действиями: люди едят редьку, горькие травы, яйцо и прочее – символы происходившего. История народа и чудесных дел Божиих буквально на зубах хрустит. Печали нет, есть радость избавления. И ощущение надёжности избавления, которое Бог устроил и продолжает устраивать. Когда Иисус уходит с этой трапезы в Гефсиманию и начинает смертельно тосковать, там другое. Он в одиночестве, просит учеников поддержать Его молитвой, но они не могут. А на трапезе воспоминание даёт атмосферу надежды – не психологическое самонакручивание, а то, что реально обещал и обещает Бог. И видно, что человеческой слабости Иисуса очень нужна эта трапеза. По Евангелию Иоанна, Он в этот момент даёт заповедь любви: «любите друг друга, как Я возлюбил вас», то есть до конца. Эталон любви, к которому мы призваны, – любовь до конца, без ограничений, условий и утаиваний.

Мы пытаемся в общине этому следовать. Можно сказать, что получается кое-как, с ударением на «получается», а не на «кое-как». Это удивительно. Есть нормальный психологический механизм, когда слабые люди сбиваются в кучку. Но у нас борьба с грехом, за правду, разрушает этот механизм, и тем не менее сообщество держится не один год уже. Умывание ног – конечно, это символический акт. Может быть, я с большим удовольствием опрокинул бы таз каждому на голову. Но Бог делает иначе, и мне приходится. Это не лицемерие, а слабо выраженная во мне часть настоящей любви Божией.

© священник Сергей Николенко 2009

Вот такое размышление на последние дни, на Великое Пасхальное Триденствие...