Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.
Иван Бунин «Призраки»

Призраки. Это загадочное, пугающее, но удивительно притягательное слово будоражит воображение. Начинается все в пионерском лагере со страшилок про привидения, а заканчивается суровым предупреждением недругам - дескать, если что, я вас с того света достану, то есть, явлюсь в виде призрака и жизнь попорчу. Что же это такое - призраки, откуда они берутся, где и когда можно с ними встретиться?

В лодке с Рахманиновым (Легенда №1)

Как и полагается, разговор о призраках начнем с предания о несчастной любви. Сегодня мало кто помнит о генерале Дмитрии Антоновиче Скалоне и его дочерях. Но заброшенный парк усадьбы Воздвиженская, что в 25 километрах к северо-западу от города Сергача Нижегородской области, которой некогда владел генерал, помнит Сергея Рахманинова. Композитор провел здесь весну и лето 1897 года, был очарован и природой, и приветливыми хозяевами. Здесь он пытался преодолеть творческий кризис, сделал первые наброски нового оркестрового сочинения и написал известный романс «Поутру, на заре...». Согласно одной из версий, композитор посвятил романс младшей дочери генерала – Вере Дмитриевне, которая была тайно влюблена в Рахманинова. Ответного чувства девушка не нашла: в сентябре Рахманинов уехал, а Вера Дмитриевна, как и подобает натуре тонкой, стала чахнуть. Тут и появилось в Игнатово привидение, ныне известное как «призрак Веры», появилось, надо сказать, еще до кончины своего земного прототипа. Однажды ночью Вера Дмитриевна проснулась оттого, что ее вроде как кто-то позвал. Она встала с постели, набросила халат и вышла в коридор. Сделав несколько шагов, барышня обомлела – на нее в упор глядел ее бледный двойник. Это был страшный знак: жить девушке оставалось недолго.

С того времени и по сию пору призрак является местным жителям и заезжим почитателям таланта Рахманинова. Однажды попался он на глаза человеку с аналитическим складом ума – питерскому физику Алексею Николаевичу Бутакову, приехавшему в эти места, что называется, по зову крови: его прадед был родным дядей Рахманинова. Он вспоминает: «Ночью направился я к бывшей усадьбе Скалонов. Подойдя к озеру, встретился с призраком». Все началось с тумана, пронизанного лунным сиянием. Он стремительно сгущался, и Бутаков увидел хозяйку усадьбы Веру Скалон. Это была она - Алексею Николаевичу доводилось держать в руках фотографию младшей из дочерей генерала. Ничего Алексею Николаевичу не сказав, призрак растаял. По мнению Бутакова, он ничего и не мог сказать, потому как всякий призрак – это голограмма, проще говоря - трехмерная фотография, а фотографии говорить не могут.

Небесный лазер

Теперь небольшой ликбез. Кратко, не вдаваясь в подробности, разберемся, как создают голографические изображения.

Окружающий нас мир трехмерен, при этом свет, отраженный каким-либо объектом и попавший на светочувствительный материал, фиксируется в качестве изображения двухмерного. Так было до 1947 года, когда венгерский физик Деннис Габор опытным путем получил первую голограмму. Для ее создания в определенной точке соединяют две волны: одна – это свет, отраженный фиксируемым объектом, вторая – свет дополнительного источника, в роли которого чаще всего выступает лазер, отраженный зеркалом. Трехмерное изображение объекта чаще всего фиксируют на жидких кристаллах. Улавливаете? Лунный свет может заменить лазер, а вода (гладь озера, туман) выступает в качестве материала, фиксирующего голографическое изображение. Однако вернемся к несчастной Вере Дмитриевне, вернее – к ее призраку. Запечатлев однажды голограмму хозяйки усадьбы, ночное светило при определенных условиях может вновь и вновь вызывать к жизни это изображение. Разумеется, для подобного римейка необходимы четкие условия: определенная температура, влажность воздуха, направление ветра, положение Луны на небосводе - в общей сложности, несколько десятков параметров. Когда они складываются, Вера Скалон является взору изумленной публики.

К слову, первая известная науке попытка получить голографическое изображение призрака была предпринята четыреста пятьдесят лет назад. Но об этом чуть позже.

Кол и серебро

Кандидата технических наук Ирину Вячеславовну Веретину коллеги на полном серьезе называют «охотницей за привидениями». Дело в том, что рабочая группа под названием «Серебряный венец» негосударственного образовательного учреждении «Социально-творческий центр Университетский», которой руководит Ирина Вячеславовна, занимается изучением обстоятельств появления призраков. На один из своих «полевых экспериментов» она пригласила автора статьи. Увидеть призрака – кто ж от такого откажется?! Местом проведения опыта был выбран старый парковый пруд возле музея-усадьбы «Лопасня-Зачатьевское» в подмосковном Чехове, что по Симферопольскому шоссе. Здесь некогда обитали представители старинных родов – Васильчиковы, Ланские, Гончаровы, Пушкины. Ирина Вячеславовна полагала, что где-где, а уж там полно «полевой информации» из прошлого.

Выехали втроем – я, Ирина Вячеславовна и ее ассистент Саша. По пути к месту эксперимента Ирина вручила нам с Сашей по садовому секатору и велела нарезать каждому по 200 штук прутьев из ореха-лещины. Наконец, мы в парке усадьбы, вот пруд. Первым делом водружаем на дорожках парка несколько плакатов: «Осторожно! Идет научный эксперимент!». Заметив мое удивление, Ирина Вячеславовна пояснила: «Это для любопытных прохожих, чтобы не замучили вопросами».

По указанию Веретиной, мы с Сашей окружили пруд ореховыми прутьями. После этого извлекли из ящика добрую сотню метров специальной пленки с покрытием из серебра и стали закреплять ее зажимами на ореховых подпорках. В результате пруд оказался охвачен гигантским серебряным кольцом. Пространство внутри являлось «зоной когерентности», где должен был появиться призрак. На приготовления ушло не менее двух часов. Я почему-то вспомнил, что серебро должно отпугивать нечистую силу, вспомнил и Хому Брута из гоголевского «Вия», который очерчивал вокруг себя круг для защиты от нечистых. А Ирина Вячеславовна поведала об эксперименте с голографическим изображением, осуществленном чернокнижником паном Твардовским еще в 1552 году. Дело обстояло следующим образом...

Свекровь из Милана (Легенда №2)

Вопреки желанию своей матери – дочери миланского герцога и вдовы короля Речи Посполитой Сигизмунда I, Боны Сфорца, король Сигизмунд II женился на литовской княжне Барбаре Радзивилл. Мало того, что женился, так еще и настоял на том, чтобы Барбару короновали, что и было сделано в Кракове 7 мая 1550 года. Разумеется, такой поворот событий был не по нраву властолюбивой королеве-матери, опасавшейся усиления влияния литовского лобби при польском дворе. Посему темпераментная итальянка взяла да и отравила невестку. Король Сигизмунд II Август страшно тосковал по любимой жене и решил обратиться к чернокнижнику и алхимику пану Твардовскому, дабы тот вызвал дух усопшей Барбары. Пан Твардовский согласился исполнить поручение короля. Дождливой осенней ночью он принял Сигизмунда в своем доме на окраине Кракова. Алхимик встал перед серебряным зеркалом, задернутым черным покрывалом, и прошептал заклинание. Затем взял из золотой табакерки щепоть какого-то порошка и швырнул в чашу, стоящую между ним и зеркалом на огне. Одновременно Твардовский сорвал с зеркала покрывало. Комната наполнилась синим туманом, и из зеркала, освещаемого язычками пламени свечей, выплыла фигура покойницы. Сигизмунд, обезумев, пытался обнять жену, но тщетно: его пальцы наткнулись на холодную гладь зеркала...

Это зеркало обнаружили в XX веке историки в подвале одного из костелов Кракова. На раме красовалась надпись, свидетельствующая о том, что это собственность пана Твардовского. Артефакт исследовали, и оказалось, что структура серебра в зеркале содержит так называемые фрактальные узоры вроде голографических, которые в лучах подающего под определенным углом света создавали объемное изображение женской фигуры. Каким образом пан Твардовский получил фрактальный узор, остается тайной, хотя уже теперь исследователи могут с определенной уверенностью сказать, что рисунок нанесен не механическим способом. Возможно, алхимик открыл химические процессы на основе серебра, которые теперь применяют для изготовления голографических фотопластинок.

Сон на свежем воздухе

Закончив рассказывать, Ирина Вячеславовна установила штатив с видеокамерой в одной ей ведомой точке: «Ну вот, пока все, будем ждать Луну». Как я понял, по замыслу Веретиной, отражение излучения ночного светила от водной поверхности и серебряной пленки должно было создать в «зоне когерентности» волны определенной частоты, способные вызвать в ночной дымке голографическое изображение, проще говоря, призрака.

Здесь читатель вправе поинтересоваться – отчего призраки время от времени появляются то здесь, то там безо всяких кольев и серебряной пленки, а тут – столько приготовлений потребовалось? Ответ таков: серебряная пленка значительно повышала наши шансы на встречу с призраком, поскольку нивелировала ряд природных факторов, о которых я говорил выше.

Загорелся диод «ON» на камере – пошла съемка. Только вот закавыка какая – кому-то всю ночь (каждые полчаса) предстояло передвигать камеру, поскольку прямая линия от объектива, направленная в определенную точку на пленке, должна была составлять точно вымеренный по отношению к лучам лунного света угол. Эта почетная миссия выпала мне. Вручая угломер, Ирина Вячеславовна просто и без обиняков объяснила: «Работа несложная – справитесь, а мы до утра поспим в машине. Если что появится – камера зафиксирует». Тут я понял, почему меня так охотно взяли «в поле».

Совсем стемнело. Расположившись в шезлонге и включив плеер, я с нетерпением ждал появления призрачного гостя. От напряжения стали слезится глаза. Прошло полчаса – передвинул камеру, прошел час – снова передвинул. Еще через час мне надоело созерцать пустоту, и я прикрыл глаза. С трудом продержался я до рассвета, то задремывая, то приходя в себя, но так ничего в клубящемся над озером тумане не разглядел... Признаюсь, интерес мой к призракам поутих. Когда на обратном пути стали смотреть отснятый материал, я было встрепенулся: на одном фрагменте мы увидели в клубах тумана, поднимающегося от воды, непонятный сгусток, отдаленно напоминающий шаровую молнию.

- Такие плазмоиды появляются часто, - пояснил ассистент Веретиной, а я подумал: «Чушь какая-то. Зачем мне плазмоид? Мне призрак нужен».

Вечером позвонила Ирина Вячеславовна:

- Откройте почту, а вам отправила письмо с картинкой. Мы увеличили один из фрагментов записи. Мне кажется – есть!

Трясясь от нетерпения, я открыл вложение в надежде увидеть призрачное изображение вдовы Пушкина. Ничего подобного – какая-то отвратительная морда...

- Ирина Вячеславовна, кто это?

- Да откуда же я знаю? – засмеялась Веретина. – Но это голограмма, не сомневайтесь! А значит - портрет призрака. Кто он был при жизни – конюх, плотник или урядник – кто ж его знает! Луна и вода фиксировали облики не только известных вам персонажей.

Действительно, странно было с моей стороны ожидать, что камера запечатлеет лицо до боли знакомое – например, потрет Натальи Николаевны Гончаровой. Конечно, там же толпы ходят. Возможно, этот дядька жил за пару веков до Гончаровой, а может, был в Лопасне-Зачатьевском всего год назад, он жив и вполне здоров. Все может быть! Ведь, в сущности, мы ничего о призраках не знаем – нам с ними лишь предстоит познакомиться.

Михаил МАМАЛАДЗЕ

http://www.oracul.ru/articles/28108/