В средние века было меньше старых холостяков, чем в наше время. Свадьбы совершались чаще и происходили в более раннем возрасте, чем теперь. Неженатый человек в некоторых городах не мог рассчитывать на повышение. Так, например, в последней четверти XV столетия был издан в Аугсбурге закон, по которому холостяк не мог сделаться ратманом. В цехах постепенно установился обычай, в силу которого неженатый человек не мог получить звания мастера. Вдовцы и вдовы также большей частью женились и выходили замуж. Вдовцы вступали в новый брак спустя каких-нибудь 6-8 месяцев по смерти жены, хотя вдовам полагалось оставаться таковыми в продолжение целого года, который и назывался «годом плача и скорби», но они выходили замуж ранее этого срока.

Девушки 14-ти или 14 с половиной лет уже выдавались замуж. Обручали же восьмилетних. Обручение считалось в то время главным актом, церковное же бракосочетание только скрепляло его. Сватовство и обручение состояли из трех важнейших моментов. Прежде всего уговаривались относительно подарка, который будет сделан невесте женихом, и о приданом, которое будет дано за невестой. После этого отец давал свое согласие на выдачу дочери замуж, а жених — на женитьбу. Наконец, отец невесты и жених ударяли по рукам, и обручение считалось совершившимся. С течением времени обязательства, которые раньше были устными, стали записываться. Такой контракт составлялся в присутствии свидетелей. За обручением происходила обыкновенно пирушка в невестином доме, в ратуше или даже, что особенно странно на наш взгляд, в монастыре.

В Нюрнберге в 1485 году были запрещены какие бы то ни было празднества в монастырях. Пирушки, следовавшие за обручением, сопровождались танцами и попойкой. Но вот наступало время совершиться свадьбе, приближалось «высокое время», как называли тогда день свадьбы. Дело происходило обыкновенно поздней осенью, «когда полны житницы и погреба, когда наступает время покоя и для поселянина, и для моряка». В иных случаях приглашала гостей на свадьбу сама невеста, в иных занимались этим лица, нарочно для этого дела избираемые женихом и невестой. Они разъезжали верхом в сопровождении нескольких всадников, Они нарочно брали с собой такого человека, который слыл за балагура, умел говорить прибаутками и рифмами, что должно было придавать всему посольству особенно веселый характер. Случалось, что участвующие в посольстве наряжались, и устраивалось таким образом нечто вроде маскарада. Любили созывать гостей побольше. Чтобы ограничить размер празднества и расходы, им поглощаемые, городские советы препятствовали большим собраниям и устанавливали нормальное число гостей, больше которого приглашать запрещалось. За несколько дней до свадьбы или даже накануне ее происходило торжественное шествие невесты в баню, где танцевали и пировали. Этот обычай схож с нашим «девичником». Наконец поднималось солнце радостного, желанного дня. В одних местах это был четверг, в других пятница. Бракосочетаиие совершалось обыкновенно днем и даже утром, вскоре после обедни. Свадебное торжество открывалось процессиями, сопровождавшими жениха и невесту в церковь. Отправлялись они в церковь не вместе. Невеста ехала с подругами, а иногда также и с шаферами, в экипаже, запряженном четверкой. На невесте — красное атласное платье, кисейный воротник, богато отделанный серебром пояс. На голове у нее легкий венец, осыпанный жемчугом. Жемчуг и великолепное золотое шитье покрывают ее башмаки. Жених со своими провожатыми ехали верхом. И перед невестой, и перед женихом двигались музыканты с флейтами, скрипками, трубами и барабанами. Само собой разумеется, что процессии эти совершались и пешком в тех случаях, когда церковь была близко. Представьте только себе подобное шествие.

Музыка, разноцветные и новые одежды, веселые лица, говор, смех, кругом знакомая уже вам панорама средневекового города, а наверху голубое небо, серебристые облачка и яркое солнце, озаряющее всю картину своими золотыми лучами! Когда процессия приближалась к собору, последний как бы приветствовал ее колокольным звоном. Чтобы пономарь не ленился и не скупился, его угощали вином. Процессия приблизилась к собору. Гостеприимно раскрывался его главный вход. Каменные изображения святых, окруженные каменными же кружевами и цветами, как будто оживились при блеске солнца, в присутствии такого живого собрания, и милостиво смотрит на проходящих под ними людей. Чудное зрелище представляет внутренность готического собора. Простор, высота, группы соединенных друг с другом высоких колонн, поддерживающих собой стрельчатые арки, переплетающиеся остроконечные арки высокого потолка — все это поражает вас, возвышает ваши чувства, ваши мысли, как бы поднимает вас самих все выше и выше.

Свадебная процессия проникла во внутренность храма. Жених с невестой направляются к главному алтарю. Звуки органа гремят над ними, наполняют собой весь собор. Началось священнодействие, и скоро пронеслись над присутствующими слова священника; «Я соединяю вас в супружество во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» {«Ego conjimgo vos in mat-rimoiiium in nomine Patris, et Filii, et Spirit! Sancti»). И снова запел орган. Молодые вышли из собора. Жених шел впереди и, дойдя до дома своего тестя, не входил в дом, а дожидался молодой. Когда последняя подходила к дому, он встречал ее. Слуга приносил поднос с фляжкой вина и стаканом. Наполненный вином стакан обходил всех присутствующих гостей, после них пил молодой, а за ним новобрачная. Выпив вино, она перебрасывала кубок через голову. После этого один из шаферов снимал с новобрачного шляпу и покрывал ею голову его молодой жены. Этот обряд как бы облекал ее властью. Сейчас же она первая входила в дом, а за ней все остальные. Разумеется, прежде всего молодые принимали поздравления. Дамы и девушки подходили к невесте, мужчины — к жениху. Тогда же подносились и свадебные подарки. На одной свадьбе, праздновавшейся в середине XV века, было поднесено новобрачным тридцать серебряных чаш и кубков, ожерелье, золотой пояс и более тридцати золотых колец. Во время поздравлений и подношений играла музыка, пелись песни, и так проходило время до обеда. Начало последнего возвещалось барабанным боем. После обеда начинались танцы, продолжавшиеся до самой полуночи. Во время отдыха разносились конфеты, вино, пиво и другие угощения.

С наступлением полуночи составлялась новая процессия. Невесту отводили в назначенный для этого покой. Большей частью ее сопровождали родные и шафера, но случалось, что провожатыми делались все присутствующие. Впереди несли свечи, играла музыка, одним словом, получалось впечатление большого торжества. Молодую вел один из шаферов. Когда процессия приходила в опочивальню, шафер усаживал молодую и снимал с ее левой ноги башмачок. Этот башмачок передавался потом одному или нескольким холостякам, бывшим на свадьбе. Надо предполагать, что этим подарком высказывалось пожелание, чтобы получающий его поскорей оставил холостую жизнь.

Следующий за свадьбой день начинался тем, что молодые обменивались подарками. Подарки вообще составляли неотъемлемую принадлежность свадьбы: дарили: друг друга новобрачные, последним подносили подарки съехавшиеся на свадьбу гости, родители невесты, в свою очередь, дарили различные вещи гостям и слугам, посылали деньги и пищу беднякам, странствующим ученикам, сторожу главной городской башни, слугам при ратуше, слуге погреба, посещавшегося женихом, его учителю, банщику; не забывали при этом палача и могильщиков. Городские советы постоянно стремились уменьшить расходы, соединенные со свадьбами, и, между прочим, ограничивали свадебное торжество одним только днем. Так было, например, в Нюрнберге. Городской совет этого города, определив точно число лиц, приглашаемых на свадьбу, разрешал приглашать лиц, не бывших на свадьбе, преимущественно подруг невесты и ее знакомых дам, на другой день после свадьбы. Для этого устраивался завтрак, главным блюдом которого была яичница; тут подавались различные печенья, овощи, сыр, вино, но яичница первенствовала и украшалась искусственными цветами.

Вечер второго дня заканчивался весьма оригинальным «кухонным танцем». Приглашавшиеся, вопреки постановлениям городских властей, гости становились при этом зрителями. Танцевала прислуга, причем каждый из слуг имел при себе какой-нибудь предмет своей специальности, как, например, повар — ложку, заведующий вином — кружку, и т. п.

На третий день после свадьбы, если, впрочем, последняя происходила летом, совершалась веселая прогулка в разбитый за городскими стенами сад. Все свадебные торжества заканчивались тем, что новобрачных отводили в их собственный дом. Но бывали случаи, когда молодая долгое время вместе с мужем проживала в доме своих родителей. Нередко подобное проживание предусматривалось контрактом.

Перед нами документальное известие. Один бюргер из Франкфурта помолвил свою дочь (за Адольфа Кноблауха) и обещался содержать молодых в своем доме, на своем иждивении, целых четыре года после свадьбы или, в противном случае, уплачивать им по 50 гульденов в год в продолжение того же самого периода времени.