Ray_Sunset История Шестая, В Которой Гедонъ Улыбается*




.. батарея у телефона садилась. Экран еле светился ровным сероватым светом. Паша выругался сквозь зубы и убрал телефон в нагрудный карман джинсовки. “Motorola” и до этого показывала себя как тухлая ненадежная марка, а раскладушки этой серии ломались и подавно чуть ли не через неделю. Откинувшись на узком неудобном и металлическом кресле, он уставился на человека в форме железнодорожных войск, уныло тыкающего по клавишам автомата-информатора. Словно почувствовав взгляд, тот обернулся на Павла и тяжело вздохнул. Парень сочувственно улыбнулся. Билетов не было. Никуда. Ни в какую сторону. Железнодорожные линии всей страны ломились от желающих уехать. Июль – время отпусков. Люди потели, смеялись, закидывали за спину тяжелые баулы, наступали друг другу на ноги, ели дрянные бутерброды и пили пиво у вокзальных ларьков. И везде не было билетов. Тяжелое уныние висело в зале ожидания вокзала. Павлу надо было домой. Больше в этом городе ему делать было нечего, надоели съемные квартиры на несколько дней, надоела неопределенность. Он недавно объяснился с каждой из своих трех девушек, объяснив каждой, что молодость быстро проходит, а он для них не вариант, и не стоит даже тратить время. И вот – билетов не было.

Паша дремал в вокзальных креслах, курил, умывался холодной вонючей водой в вокзальном сортире, и каждый час подходил к кассе, каждый раз натыкаясь на тяжелый взгляд кассира, с отрицательным покачиванием головой – билетов нет. Проведя таким образом на вокзале сутки, он как-то потускнел, ссутулился и вышел в город, просто пройтись и вытрясти из легких вокзальный воздух. Спускаясь по ступеням здания вокзала, он задел плечом странного человека в белом костюме, который так лучезарно ему улыбнулся, что Паша оторопел. В улыбке незнакомца было что-то страшное и затягивающее одновременно. Улыбка сияла, но глаза оставались холодными и пристальными, как круглый аккуратный ствол пистолета, смотрящий тебе прямо в душу, и вот-вот послышится щелчок спускового механизма. На пару секунд показалось, что реальность вокруг накрыли толстым стеклянным колпаком, и только в центре парящего тумана перед ним два синих ледяных потусторонних кристалла кварца.. Потом будто что-то негромко хлопнуло, и Паша понял, что стоит в центре людского потока, его задевают, на него угрюмо смотрят, на него матерятся, а белого странного человека уже давно рядом нет. Паша провел рукой по лбу, смахивая пот, и сбежал по ступенькам вокзала, быстрым шагом удаляясь в сторону набережной. Пробегая мимо припаркованной рядом черной и очень чистой BMW, он увидел свое бледное, растерянное лицо и ошарашенные глаза в наглухо тонированном сияющем стекле.

Гедонъ смотрел с другой стороны стекла на убегающего подростка, потом посмотрел на фото, лежащее на коленях. Смахнув невидимую пылинку с белого плеча пиджака, он нажал на мобильном телефоне одну клавишу и негромко сказал: “Он уходит. Вернется через пять часов. Будьте готовы. Он очень устал. Успех операции – 98 процентов. Готовь своих”. Потом привычным движением нажал на кнопку радио и открыл стоящий рядом переносной пластиковый ледник, в котором стояло несколько бутылок минеральной воды. Это было очень удобно в такие жаркие дни, как этот. Но сегодня был особенный день. Сегодня все должны были показать, насколько они сплочены и сильны. Сегодня был день Охоты. Он знал, что там, снаружи, после его команды забегали, засуетились, начали отдавать свои команды командиры групп. Это было похоже на удар паука по натянутой во все стороны прозрачной невидимой паутине. Паук опустил свою тяжелую лапу, и паутина задрожала. Через несколько часов все начнется. А пока можно было просто посидеть в машине, наблюдая и привычно сканируя толпу, попивая холодную минеральную воду и слушая музыку. “Прочь из моей головы, наугад в темноту..” – надрывался незнакомый голос по радио. Гедонъ улыбнулся. Он, кажется, понимал, о чем эта песня. Наверное, даже лучше, чем сам певец. Копошение множества людских тел с той стороны стекла всегда действовало на Гедона успокаивающе. Ему всегда нравилось работать в людных местах. Гедонъ прикрыл глаза и сосредоточился. На ровной поверхности его сознания замелькали полуразрушенные перила, блики мутной воды, долетели крики чаек. Объект был на реке. Обычный, средний, ничем не примечательный человек из толпы. Серый, никчемный, глупый, как и все другие объекты до этого.

Паша несколько часов лежал на бетонных плитах набережной и смотрел в небо, пытаясь понять, что с ним происходит. Было очень жарко, но его почему-то морозило и трясло, будто вокруг была холодная осенняя ночь. Когда-то здесь, на этом месте, была река, но теперь вода ушла вниз, и бетонные плиты, прежде бывшие руслом, стали берегом. Неряшливым, неаккуратным берегом. В голове было очень пусто. Откуда-то постоянно возникало ощущение чужого взгляда, и хотелось вжать голову в плечи, спрятаться и дрожать. С запада потянуло влажным воздухом – там наворачивались тяжелые черные тучи, еще далеко, но уже неумолимо надвигалась гроза. “Ну, пиздец”, - подумал Паша. – “Только дождя мне не хватало”. Потом достал умирающий мобильный и еще раз прикинул, куда можно пойти. Получалось, что никуда. Открыв телефон, Паша увидел экран, светящийся ровным белым светом. Закрыл. Еще раз открыл. Экран светился, как лампочка. Безуспешно потыкав по кнопкам, Паша еще раз выругался и убрал теперь уже просто бесполезный кусок пластмассы в карман. “Сссссука”, -- с чувством сказал он в пространство. Тучи медленно плыли в его сторону, и Павел некоторое время отрешенно смотрел на черное небо над горизонтом, где что-то вращалось, крутилось по часовой стрелке и против, где была непонятная, но очевидная закономерность, и он вдруг понял, что ему нравится то, что он видит. Перепады цветовых оттенков надвигающегося дождя были очень красивы, как разводы белой краски в черном дегте, и ему показалось на миг, что там что-то есть. В этой черноте. “Если долго смотреть в бездну..” – донесся откуда-то тяжелый шепот. Паша вздрогнул и очнулся. Осмотревшись, он убедился, что у него очередной приступ галлюцинаций.

Гедонъ, закрыв глаза, ловил образы чужого сознания. “Покажи мне,” – прошептал он вполголоса. – “Покажи свой самый жуткий страх”. И он увидел. Маленький мальчик сидел в темноте, и плакал. Он был голый. И над ним кто-то смеялся. Гедонъ усмехнулся. Беззащитность. Полная открытость. Потом потянулся мысленно и прошептал “Иди ко мне. Пора”. Потом открыл глаза, достал мобильный и сказал вполголоса в трубку: “Кодовое – голый, смех. Начинайте. Сейчас он появится”.

.. Паша брел по улице в сторону вокзала. Где-то изнутри нарастала жуть. Он несколько раз оглядывался по непонятной причине, пытаясь понять, что его так напугало. Пора было идти на вокзал, он был в этом совершенно убежден. Он сядет на поезд и уедет из этого чертового города, и все будет хорошо. В кармане вдруг запищал мобильник. Пашу подбросило, как от удара током, он дрожащими руками вытащил трубку и вытаращился на нее, будто это была кобра. Телефон звонил.

- Алло.

- Слышь, голый, - послышался в трубке тяжелый голос. – Когда ты уедешь, я оттрахаю по очереди всех твоих девушек. – голос засмеялся. Потом связь прервалась.

Паша застыл на месте, как парализованный. От него исходили такие волны страха, что проходящие мимо него люди неосознанно обходили его по широкой дуге. Телефон снова светился белым светом. “Я сошел с ума”, - подумал Паша, - “Так не бывает. Я сошел с ума, ебанулся. Я отравился пивом. Или я умер. Да, я умер. Это мне все только мерещится. У меня остановилось сердце, и я лежу в зале ожидания, пялясь в потолок, и меня переносят на носилки два санитара в грязных халатах”. Проходящая мимо Паши компания подростков замедлила шаг, и одна симпатичная девушка вдруг помахала ему и выкрикнула “Привет, голый!” Взрыв смеха, и они идут дальше. Сердце Паши дало такой сбой, что он задохнулся на несколько секунд. Он побежал. Побежал по улице в сторону вокзала.

Гедонъ в машине открыл глаза. Протянул руку, выключил надоевшее радио, которое почти не слушал. Нажал кнопку на мобильном, сказал: “Внимание. Фаза 2”. И повернул голову в сторону центрального проспекта. Ему хотелось посмотреть на то, как парень появится.

Пробежав несколько десятков метров по дворам, Паша немного успокоился. Он поправил волосы, отряхнул песок и бетонную крошку с одежды, натянул на лицо улыбку и вошел в здание вокзала уже почти совершенно умиротворенным. Сознание, испытав потрясение, включило автоматическую систему защиты, и Паша решил списать всю чушь, которая с ним произошла, на простое совпадение. Отстояв длинную очередь у кассы, не ожидая уже ничего хорошего, Паша вдруг увидел утвердительный кивок кассира, которая почему-то ему улыбалась. Он внутренне заорал от радости. Он уедет! Он торопливо расплатился и спрятал драгоценный билет на груди, закрыв его наглухо двумя замками на карманах. Ебанутый безнадежный квест под названием “Покупка билета в горячий сезон” был выполнен. Теперь можно было делать все что угодно. Он решил выпить пива и выспаться тут же, в зале.

Он почувствовал неладное тут же, как только вышел на улицу. Взгляды кололи его со всех сторон, и он настороженно озираясь, купил пива и встал в тени. Стоявшая чуть в стороне группа таксистов ждала очередного поезда, травя анекдоты и шутливо переругиваясь. Неподалеку бродили несколько местных путан, простреливая глазами пространство. У одного из таксистов вдруг заработала рация.

- Ара, ёпт твою! Алё!

Короткостриженный толстяк отвалился от группы коллег по банде и просунул руку в салон, вытягивая переговорник на гибком витом проводе:

- Чё надо?

Голос пару раз кашлянул, а потом через треск рации Паша услышал:

- Как там голый?

Толстяк покрутил головой по сторонам, зыркнул на Пашу, и ответил в микрофон:

- Стоит, чё. Пиво пьёт.

Паша захлебнулся пивом, чуть не выронив банку. Откуда-то изнутри опять накатил ледяной ужас. Теперь вся компания таксистов смотрела на него, и ржала в голос. Почувствовав вдруг, как у него зашевелились волосы на голове, Паша безвольно опустил руку с пивом и смотрел, как на него смотрит полплощади, забитой народом. Как на него показывают пальцем, как над ним смеются. Как его называют голым. Он задрожал. Он прекрасно помнил свой детский страх. И вот он пришел. Вот он. Вот. Его можно увидеть, его можно потрогать. От него было не убежать по ночам. А теперь это все – в реале? Он, тяжело покачиваясь, как сомнабула, прошел мимо гогочущей толпы и попытался зайти в здание вокзала. В этот момент его кто-то схватил за руку, дыша перегаром в лицо. Паша отпрянул, увидев совершенно безумное лицо какого-то наркомана, за спиной у которого стояли еще трое, и держали того за плечи.

- Дайте, дайте я его урою! Отпустите бля, дайте я его урою щас тут!

Паша сглотнул. Один из держащих прошипел:

- Да брось ты его, пусть еще немного побарахтается человек. Все равно ему хана. Голый же.

Наркоманы вдруг расслабились и начали от души ржать. И тот, кто бросался, и те, кто его держал. Утирая слёзы из глаз, отворачиваясь, сгибаясь от смеха пополам. Паша издал что-то вроде стона и отбросил банку с пивом, побежал в зал ожидания. Он искал взглядом милицию. Где? Где они? А потом вдруг подумал – а что он им скажет? Что скажет? Происходило какое-то безумие. Он остановился, совершенно затравлено озираясь и тяжело дыша. Голос с потолка, усиленный динамиками, сообщил, что его поезд приходит на второй путь. Он рванулся в камеру хранения, к свои вещам, потом – бегом – на пути, на улицу. “Прочь, прочь, прочь отсюда” – гремело у него в голове. – “Спасайся, беги”. Вслед ему смеялись два милиционера. Он подбежал к вагону. Протянув билет проводнику, он увидел, как из тени вышел незнакомый мужчина и подошел к нему с проводником. Он взял из рук проводника билет. Потом посмотрел на Пашу и сказал, обращаясь к проводнику:

- Напиши ему здесь, что он голый.

После этого у Паши за спиной раздался многоголосый смех. Паша, обмирая от ужаса, подошел к незнакомцу и дрожащим от ненависти и страха голосом спросил:

- Почему бы вам меня просто не убить, уроды?

Мужик пожал плечами, возвращая билет проводнику:

- Я тебя в первый раз вижу, парень. К тому же ты голый.

Опять смех. Со всех сторон. У Паши начало что-то происходить с мозгом. Там что-то проворачивалось, трещало, дико болело, смертельной иглой вонзаясь в затылок. Он вбежал в вагон, ничего не видя и не слыша, почти на пороге выпадения сознания куда-то в черноту, за которой ничего нет, кроме ужаса. Упав на свою полку, он повернулся к стене, закрыв голову подушкой, и провалился в ничто.

Проснувшись, он выглянул в окно. Все пассажиры в купе смотрели на него молча, без улыбок. У каждого в ушах были миниатюрные черные наушники. У всех. У пожилой женщины, у шестилетнего ребенка, у похожего на священника человека с длинными волосами, у девушки с парнем, сидящих за столиком у окна. Они молчали и смотрели на него. У Паши что-то екнуло в груди, и он ощутил резкую боль в сердце. Потом через окно вагона донесся голос диктора, который сообщил, что поезд отправляется через две минуты. Минутная пауза. И что в этом поезде едет голый. С перрона донесся совершенно безумный хохот в несколько глоток. После этого у Паши что-то щелкнуло в голове, и он встал. Зайдя в туалет в конце вагона, он заперся и долго смотрел на свое отражение. На бледное лицо, на сумасшедшие глаза, блестящие страхом. А потом начал вытягивать из джинсов ремень.

.. человек в белом костюме вошел в вагон, выбравшись прямо из черного микроавтобуса, который остановился на перроне. Пройдя вагон, человек в белом подошел к проводнику и молча протянул руку. Старик в форме железнодорожника отвел взгляд и вложил в протянутую руку ключ от туалета. Гедонъ вместе с проводником прошел к туалету и открыл дверь ключом. Они застыли на пороге, глядя на труп. Паша прикрепил ремень к железным прутьям окна, и подогнул колени, чтобы повеситься. Ему было трудно, но он смог это сделать. Гедонъ о чем-то думал, склонив голову набок, и улыбался. Потом вернул ключ пожилому грустному проводнику и тихо сказал:

- Вызывай милицию.

*Внимание! ВСЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА, ИМЕНА, И СОБЫТИЯ ЯВЛЯЮТСЯ ВЫМЫШЛЕННЫМИ. ЛЮБОЕ СОВПАДЕНИЕ ОПИСАННЫХ СОБЫТИЙ С РЕАЛЬНЫМИ СЛЕДУЕТ СЧИТАТЬ СЛУЧАЙНЫМ.

**Данный текст является авторским. При копировании данного рассказа или его фрагментов необходима ссылка на блог “Хроники Заката”.