Ария Шарлотты из третьего акта.
Виктория де Лос Анхелес, оркестр Парижа, дирижирует Жорж Претр.

Из-за того, что "Дон Карлос" для меня в первую очередь привлекателен именно как история, мне закономерно интересно, какое воплощение это получает на сцене. Первая встреча Карлоса и Позы может очень многое в действе прояснить. Тема их дуэта потом еще несколько раз звучит в опере в драматичные весьма моменты, и что это будет означать - зависит от того, к чему именно она будет отсылкой.

Происходит там примерно следующее. Карлос в монастыре страдает от любви к собственной мачехе (с которой некогда был помолвлен, но так получилось, что женился на ней его отец) и беспросветности своей судьбы. В таком виде его застает друг детства Родриго, маркиз Поза. Это человек откровенно анахроничных прогрессивно-гуманистических взглядов, который только вернулся из реформатской Фландрии, где обнаружил полный кошмар, ибо католическая Испания пытается там навести порядок. Поза пытается призвать Карлоса к исполнению человеческого долга, Карлос отвечает, что у него личная драма. Поза убеждает его, что отъезд во Фландрию и исполнение долга - отличный способ избавиться от страданий, ибо надо, после чего они вместе просят у неба соединить их в порыве к свободе. Но тут входят король с королевой, Карлос в смятении. Поза снова взывает к нему, и Карлос в итоге соглашается умереть вместе и с криком "Свобода".

Когда мне стало интересно, посмотрела и послушала очень много вариантов этой сцены. Могу написать обзор трэша и всяких интересностей, которые случаются в постановках. К примеру, не один раз получалось, что Поза не может обнять Карлоса - едва "открываются двери", он отскакивает или шарахается с ним в сторону. Этикет, чтоб его. :) Одно время очень переживала за их дружбу и Либерту, по какому поводу имела в голове идеальный план, в котором в итоге Карлос после ухода короля и королевы сам возвращается к Позе, стремление к свободе у них все-таки совпадает, и хоть что-то у них изначально хорошо. Это даже поют, хехе. Меня очень раздражали тогда любые вариации на тему "Поза (отношения с Позой) делае(ю)т Карлосу больно".

Но, как обычно, мазохизм победил, а я прочитала Шиллера. И пришла к выводу, что в болезненности этих отношений, в расщепленности чувств Карлоса, в действиях Позы, в контрасте между этим союзом как-он-мог-быть и как-он-есть, и есть сила сцены. Без этого конфликта ничего хорошего не прибавляется, но сложно понять, из-за чего столь плохо дело кончилось в финале оперы.

Катастрофа не приходит извне, она изначально внутри.

Мне лично очень нравится вот этот видеоролик. Особенно симпатична осмысленность всех передвижений по сцене. Никто нигде не находится просто так.

Лютейший вин - одиночество Карлоса и его почти хаотическая динамичность, в противоположность упорядоченности Позы. Когда Карлос собирается сделать признание - он уходит, хотя только что просил дозволения рыдать на груди. После признания он сам подходит, вглядывается и бросается прочь от Родриго, который почти статичен. И даже после "- O mio Rodrigo! - Mio prence!" - вроде бы воссоединения - он остается в одиночестве на другом конце сцены.

Очень интересно, кстати, что Поза после признания Карлоса, на реплике про мать, подается в сторону Карлоса - и отворачивается только после обмена взглядами. В этом сей конкретный Поза обнаруживает себя внезапно конгруэнтным и за Карлоса болеющим.

Превращение Карлоса в "безвольную куклу" дальше просто, понятно и считываемо прямо таки дословно, что не делает его менее уместным.

После того как колокол его будит, происходит еще одна офигеннейшая вещь. В то время как Карлос страдает от перспективы увидеть мачеху, Поза уходит от него назад, на возвышение с кипарисом. И когда Карлос поднимает взгляд - застывает, увидев друга так далеко и так _высоко_. Этот пораженный взгляд снизу вверх, медленные и неуверенные шаги, когда Поза приглашает его к себе, дабы вместе помолиться, - это признание, что Поза выше и лучше его, Карлоса. И Поза этим пользуется, предлагая во всех смыслах встать вместе с ним, зная, что для Карлоса это честь. Что занятно, при этом серый плащ здесь у Позы, а белый - у Карлоса, что прозрачно намекает, кто тут манипулятор и родственная душа кардинала-инквизитора, а кто - агнец божий.

Во время первой части дуэта Карлос, сжав кулаки, даже верит в предлагаемое Позой предприятие. Но после ухода королевы - после ухода! - окончательно теряет для себя королеву и самообладание. И он, опять же, хоть и бросается вначале к нему, _уходит_от_Позы_! Что занятно, нисходящая диагональ, по которой Поза пытается его удержать, противоположна восходящей, которую они образовывали во время призыва к молитве.

В финале, когда Поза пытается достучаться до Карлоса, Карлос от отчаяния готов на что угодно, Фландрия ему ни к черту не сдалась, а все остальное вытекает из этого. И Поза, вроде бы, добился своего, но - нет же, черт побери! Как бы сильно он ни хотел сделать, как лучше, для Карлоса изначально Фландрия будет только способом; чтобы она стала самоценной, нужно время. Именно этого времени Позе не хватит.

А еще мне здесь все-таки очень нравятся эти плащи "нормальных революционеров", которые отсылают не к 16 веку, а к совсем другой эпохе, где революционные идеи уже достигли пика в своем развитии. И я очень люблю Томаса Хэмпсона в очках. ^__^

А в среду вместе с той самой компанией знакомых по вконтактной группе на день уезжала в Питер, чтобы услышать Франко Фаджоли.

Определенно, не зря.

Теперь у меня есть еще пара баек про поезда и то, как совместными усилиями реальность обесценивается и рождается миф. Социальная психология в действии и сплошной постмодернизм. Сама тоже стала потенциальным баечным героем, ибо меня уже который день люто каваит с пуховичка и шапочки, которые очень нужны были господину Фаджоли, чтоб выжить в суровой питерской осени с плюс десятью по Цельсию. Это так мило, черт возьми.

Господину Фаджоли совсем чуть-чуть не хватило до того, чтобы можно было говорить о лаврах Фаринелли, подразумевая теряющих сознание на концерте дам. Если конкретнее, не хватило того, чтобы вокруг попытавшейся создать прецедент дамы ни у кого не оказалось воды и валидола. Но благодарить стоит, вероятно, дурную вентиляцию - в зале было очень душно.

Музыка была и впрямь волшебная. Здоровский оркестр, у которого концерты Вивальди получились чем-то совершенно захватывающим. А еще казавшийся мне на записях резковатым голос Фаджоли в зале звучал просто на удивление мягко. Да, голос действительно фантастической красоты. И ни в одной из сложнейших арий Порпоры ни разу не случилось ничего криминального. Это была такая музыка, которой хотелось еще и еще. Но больше всего поражают интерпретации. Краски, которые он использует, настолько яркие, что совершенно неважно, что ты до настоящего момента вообще не знал о существовании этих опер и этих арий, а о текстах и контекстах не имеешь ни малейшего представления. На бис он спел многим очень хорошо известную "Alto Giove", и она в моей голове перевернулось. Он начинал ее со смиренного взывания к божеству (не могла не вспомнить про Ирену из Генделевской "Теодоры"), и когда в последней части арии с каждым разворачиваемым повтором несчастный Ацис становился все выше и дерзновенней - а казалось бы, уже некуда - это было хоть не дыши. Сейчас, если погуглить, на ютубе можно отрыть какие-то кусочки, которые кто-то пытался утащить с помощью всяких технических средств, но волшебство - штука слишком тонкая. А что он там конкретно делал, отчего дамы приходили во всякие интересные состояния, пусть знающие люди пишут.

Что из себя в последнее время представляет господин Фаджоли, пока что можно, например, увидеть и услышать на Culturebox'е. Это несколько другая программа, и все же... Там есть, помимо прочего, душераздирающая "Scherza, infida", которой, по-хорошему, надо посвящать отдельный пост.

За текстами сюда.

Собиралась начать внимательно вслушиваться в Баха, того, который Иоганн Себастьян, но накрыло итальянскими мадригалами Шютца. Так как тут порой музыкально иллюстрируется чуть ли не каждое слово, многоголосо и многократно повторяемое, их лучше слушать с текстом.

Хотя этот мадригал, например, покорил еще до знакомства со словом. Выловил на пронзительный диссонанс в самом начале, окончательно поймал на "per natura, per amor", - так и негде сбежать до финального аккорда.

По сравнению с иными соседями по диску, он сразу услышался удивительно, чрезвычайно музыкально цельным.

Concerto Vocale и Рене Якобс имеют к этой записи некоторое (и совершенно прямое) отношение. :)

Открой подстрочник, если плохо воспринимаешь итальянский на слух.

А еще я тащусь от первого сопрано. Не без этого)

Сегодня слышала очень классную запись "Роделинды" с Фаджоли в роли Бертарида. И там был интересный такой Унульф, решительный, с легким намеком на воинственную экзальтацию, готовность всех порвать и самому героически сложиться. И это было очень здорово, но тут я поняла, что все-таки мне гораздо больше нравится другое. А это - ну, просто не моя трава.

Хотя мне сложно представить большее мимими, чем партия Унульфа. СВЕТ! СВЕТ! СВЕТ!!!, простой, понятный, да еще и с хэппи-эндом.

А самый чудный Унульф для меня пока что Йестин Дэвис. Попадание полное, прекрасен, как рассвет. Сентиментальные тараканы восторженно шевелят усиками.

Вот от этой записи мимимиметр вовсе зашкаливает, просто непостижимо, как можно быть такой няшкой. А если серьезно, я от нее рыдаю, потому что это слишком красиво. Редкая песня о любви настолько очаровывает.
Не могу сказать, что семилетний слэшерский стаж тут не сыграл роли, но все равно мне кажется, что ее здесь едва ли не столько же, сколько в иных религиозных песнопениях.

текст-перевод

Нашла у него еще кое-что, кроме "Stabat Mater" Перголези, к чему хочется возвращаться. Снова фигурируют размышления о смерти, плач и христианские ужасы, но что уж там.

Десять. Просто оставлю это здесь.

Девять.

Про эту вещь пыталась восторженно попищать уже раз шесть. Успешным оказался только один, с лайт-версией сего плача от одной датской сопрано. Хотя впервые ее услышала именно вот в таком виде, про который сейчас. Это, впрочем, тоже не самое полное по тексту. :)

Контртеноры бывают разные. Основной способ контртенорового пения - фальцетом. Но когда контртенор идет вниз, в какой-то момент фальцет как приемлемый способ звукоизвлечения себя исчерпывает, у кого раньше, у кого позже. И в техническом плане можно поделить контртеноров-фальцетистов на два лагеря: одни поют все в одном регистре, другие внизу переходят на грудной голос. Как известно, Андреас Шолль все, что может, поет фальцетом.

Ну, вот тут чудесная очень твердая третья часть, где есть несколько контрастных совсем баритоньих нот. :) Мне вообще очень нравится, как Шолль в духовной музыке иногда делает что-нибудь вроде и некрасивое, однако очень верное. Как те же гневно-обвинительные оттенки в "Quis est homo" из "Stabat Mater" Вивальди. Звучит гораздо более по-человечески, чем постоянный скорбный тон.

В общем-то, поэтому Шолля же версия из альбома с немецкими кантатами мне нравится гораздо меньше. Сложно сделать так, чтобы слышать длинный печальный и полный ну очень что-то напоминающих слов текст было не скучно. Однако очень хорошо помню, насколько мне он пришелся обухом по голове, когда я в первый раз это слушала.

текст

Восемь. Все еще считаю. :) Пытаюсь не очаровываться Йестином Дэвисом, но получается плохо, особенно после того как наткнулась на арии из генделевских ораторий.

А это еще одно "с чего заболела". С учетом моей любви к погрызанию кактусов и везения на хорошее начало, даже не очень удивительно, что сей продакшн, со всем его своеобразием, не отвратил от оперы на веки вечные. Хотя есть моменты, на которых и при попытках пересматривать меня нещадно уносило под стол, подальше от картинки. Хотя вот именно тут ничего подобного нет. Насколько тут Цезарь рад бы куда-нибудь деться от горестной действительности, долго наводило на размышления. И ведь девается! Правда, там, куда девается, не лучше.

без перевода

Был. И мне там во втором отделении всю душу вынули.

Теперь буду ждать "Смерти в Венеции". Дожить бы до нее, хехе.

Одна из вещей, которые звучали.

Здесь могло бы быть пафосное рассуждение о мышлении и речи, но его нет. Просто мне было очень горько и страшно, но каким-то куском мозга я еще умудрялась восторгаться, ибо, черт побери, как?!

текст

Из забавного. Дэвис не может спокойно идти по лестнице, когда вокруг хлопают и кричат "Браво", он начинает улюлюкать и показывать интернациональные жесты. А у Бостриджа очень смешная шляпа. Светлая широкополая, самого наианглийского вида шляпа. Запишите меня в фанаты шляпы Бостриджа.

P.S.: Мне одной начало концерта с "Music for a while" Пёрселла кажется изощренной такой издевкой?

Когда мне захочется найти повод опечалиться вспомнить о том, как в мире все сложно, я просто буду возвращаться к этому посту.

Летом, когда после долгого слушания записей песен Пёрселла обрела и послушала диск с вивальдиевским "Stabat Mater", где и этот мотет есть, мне на контрасте, в общем-то, было все равно, о чем он там поет - ибо какая разница, если такая красотища. Этот голос, кажется, сам по себе может произвести ошеломляющее впечатление.

Восемнадцать лет между. Или около того.

Filiae maestae Jerusalem

Поэтому суровый Андреас Шолль семнадцатилетней давности. Ой. Какой. Он. Тут. Молодой. *facepalm*
и как очаровательно смазал пару нот в конце быстрой части

Ария из "Страстей по Иоанну" Баха.

Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоивши уксусом губку и наложивши на иссоп, поднесли к устам Его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух.

текст

Радуюсь как дитё. Дорвалась до мюнхенской "Роделинды" с Рёшманн и Чансом. Интернациональность налицо, половина певцов - разменявшие пятый десяток англичане. А изображали вообще Америку где-то начала двадцатого века. Темно, бетон, гангстеры в фетровых шляпах, женщины с высокими прическами, автомат Томпсона. В общем, история про размолвку в мафиозной семье.

Постановку, по ходу, сделали второстепенные персонажи, а именно Гарибальдо и Унульфо.

Робсон в роли Унульфо был, имхо, абсолютно на своем месте. Красотой голоса восхищаться - это не сюда, даже в лучшие годы у него был очень своеобразный тембр, но он прекрасный актер и превосходный музыкант. Вот насколько эта ария была проходной веселенькой милотой в постановке с Шоллем и Антоначчи (постом ниже), и насколько душераздирающе светла и трогательна в этой. Дирижеру и оркестру тоже браво. Она мне сделала весь второй акт. Порвало к черту, плакать хотелось.

Тут, кстати, русские субтитры включаются.

Рёшманн - бронепоезд, а не Роделинда. Поначалу нравилось, но когда ко второму акту она пела все ту же беспросветную драму, хоть и красиво пела, было уже неинтересно. Нилан, тенор, Гримоальдо, очарователен - но Страйта не догнал. Кьюммо - прусь, он офигенен и снова умудрялся выглядеть не по-идиотски, делая какую-то фигню. И вообще, Гарибальдо в этот раз был совершенно зверским, до дрожи. Внезапно его было много, он постоянно что-то делал и с кем-то взаимодействовал, все о нем помнили, даже когда его не было видно. Фелисити Палмер на сцене вызывала недоумение, это из серии "ну здорово, что человек в ее возрасте может так петь". На роль роковой соблазнительницы, которая заставляет злодеев ползать на коленях, как-то не тянула. Но во втором акте, когда она совсем распелась эта деталь даже забылась.

Другого контртенора, Чанса, - просто не люблю, правда, английские песни мне у него нравились. А еще в моем воображении над ним витает призрак Шолля и не дает слушать. Хотя, когда начала вслушиваться, оказалось, что "Confusa si miri" была очень даже, а "Con rauco mormorio" вышла просто великолепно, пусть странновато. А любимую мою колоратурную арию "Se fiera belva ha cinto" Чанс так и не спел.

И вот где-где я не ожидала эмоциональных взрывов - так на милой птичьей "Scacciata dal suo nido". Что еще раз подтверждает, что у Чанса и Шолля очень разные Бертаридо. Но меня искренне восхищает, как поставлены речитативы перед ней. Унульфо, собирающийся дать Бертаридо в нос, потому что, мол, прекращай истерить и говорить гадости, "Rodelinda è fedel!" - безусловный вин. В постановке с Шоллем и Антоначчи эта "благая весть" заставляла хихикать, уж больно пафосный трындец с воздеванием рук, а тут все так органично, конфетка.

Тот случай, когда, имхо, уместен звук на грани антиэстетичности.

Это сокращенная версия. Полностью петь таким образом было бы слишком. Интернеты подсказывают, что сию кантату или даже просто эту часть кто только не записывал, но найти в открытом доступе удается немного. Среди других записей настолько плача больше не встречала. Наверное, это хорошо. Впервые это слышала в полном варианте в совершенно другом исполнении, у фильмы был английский подстрочник, и все восемь с хвостиком минут, затаив дыхание, ждала, что же будет дальше.

текст

Гендель. :) Не только #жизньболь, бывает и такая прелесть.

Ария Бертаридо из оперы "Роделинда, королева лангобардов"



Текст и подстрочник, без речетативов

Ария Цезаря из оперы "Юлий Цезарь в Египте"



Текст и подстрочник

Два месяца назад во время попытки куда-то деться от режущего ухо эстрадного пения я впервые услышала голос Андреаса Шолля. Запись "Ombra mai fu", - на нее кто-то ссылался как на пример звучания хорошего крепкого фальцета. И вот тут меня долбануло этой красотищей невообразимой.

Когда полезла искать информацию о том, кто это был, обнаружилось, что человек не без чувства юмора и говорит умные вещи. А уж как набрела на запись концерта, где он c Accademia Bizantina поет Пёрселла... После того как меня-слушателя полтора часа закатывали в асфальт, не проникнуться окончательно и к исполнителю, и к музыке было невозможно.

Такое вот начало знакомства с контртенорами и с барочной музыкой.

Уподобляться экзальтированной барышне и писать капсом, какой чудесный ангельский неземной голос и все в таком духе не буду, тем более что вааапщевааасхищение уже прошло. Но неваапще интерес остался. И порой он действительно диво как хорош.

Натали Штуцман и ее оркестр. Ах, что за женщина!

Тут Рьен, которая ни черта не понимает в музыке, поняла, как прекрасна эта ария.

Что же она поет?

Снова о музыке - с топорным подходом кспшника.

Несколько особенно достучавшихся до меня исполнений этой арии. Они очень разные. И замечательные.

Суть. Был у Дидоны возлюбленный, герой Эней, но злые ведьмы решили устроить несчастье. Одна из них в облике Меркурия является Энею и несет ему "волю богов": оставить Карфаген, оставить Дидону и уплыть основывать новый город там, где живут латины. Эней говорит Дидоне, что воля богов сильнее любви и ему нужно уплыть, Дидона обвиняет его в предательстве, однако, когда Эней хотел уже остаться, настаивает на том, чтобы он отправлялся в путь. После чего кончает жизнь самоубийством, а перед смертью поет эту арию.

When I am laid, am laid in earth,
May my wrongs create
No trouble, no trouble in thy breast;
Remember me, remember me, but ah! forget my fate.
Remember me, but ah! forget my fate.

По поводу этого файла печаль: знаю, с какого он диска, но, увы, диска этого нет в сетевых каталогах, и узнать, кто исполняет, не смогла. А жаль, потому что очень нравится.

Самое "классическое", имхо. У Эрнман мне меньше всего нравится само "что", но очень нравится, что оно есть и с таким мастерством сделано. Мне кажется, после этого поступок Дидоны особенно сложно одобрить.

Пронзительное.

Да, без Шолля никак. Пугающее.

Когда оказалось, что концерт в Брюсселе, где Шолль и Жарусски пели Пёрселла, каким-то образом писался, я был рад, рад, рад, чертовски рад.

Так посмотреть, эти двое просто жгли. Особенно под конец. Слушаю весьма стремные записи радиотрансляции и все равно мелко прыгаю от восторга. А что они с этим дуэтом сделали, фр, фр, фр. Если вдуматься, очень и очень круто. Свои личные удивления по поводу текстовой стороны и того, как она была мне хорошо внезапна по общему незнанию этой музыки, расписывать не буду.

Henry Purcell (1659-95)
"My dearest, my fairest"

My dearest, my fairest,
My dearest, my fairest,
I languish for you.
Thy kindness has won me,
Thy charm has undone me,
I ne'er, no, ne'er shall be free.
I faint with the pleasure I fain would repeat,
Ah why are love's raptures so short and so sweet,
Thus pressing and kissing, fresh joys we'll pursue
And ever be happy and ever be true.
But alas, should you change
Ah, tell me not so
No never my dearest
No never my fairest
No, no, my dearest (my fairest) no, no.

На ютубе есть три видео, где Шолль исполняет "Cold Song" Пёрселла.

Когда кто-то говорит: дай мне умереть! - не делается это без эмоций. Много обсуждалось, кто и когда лучше это спел, и есть классическая точка зрения, что Клаус Номи, - он был первопроходцем: первым контр-тенором, это спевшим, стал исполнять ее стаккато, а еще, как умирающий от СПИДа, очень хорошо понимал, о чем это. Когда начинаются привязки к биографиям, когда начинается обсуждения контекстов, смыслов и замыслов, говорить становится сложно и, в общем-то, сравнивать в плане "лучше-хуже" - дело неблагодарное. У меня к исполнению Номи двойственное отношение.

Самое жуткое, что смогли сделать для Шолля в DECCA - снять специально клип (сабж). Что получилось - то получилось. Если не смотреть, слушается хорошо. Если смотреть - ёпрст, кошмар. Визуал забивает все хорошее. Дух холода, конечно, к чертям человечность, но все же за жесты и мимику хочется убивать. А еще за ракурсы и внешний вид Шолля.

Явно срежиссированные жесты - такая вещь, которая в принципе отталкивает. Если говорить про конкретно эту арию, я смотрела, как ее поют и другие. Исполнение Эдсона Кордейро, мне вполне нравящееся, когда он начинает хвататься за горло, за голову и всячески изображать, как ему плохо двигается и тяжко дышится, становится почти невыносимым. Как декковский клип. Еще клип есть у Matteo, там связи с текстом нет совсем, и смысл уходит.

У Шолля же еще есть две концертных записи. У них большой плюс: они концертные, совсем явной искусственности нет. Отличаются, помимо прочего, тем, что одна (сабж) смотрится как сильное исполнение, а вторая - уже истерика.

И вторая просто испугала. И размазала по асфальту. Чего логично ожидать - при картинке, где человека несет и ему плохо. (Но это, имхо, даже не главное, они тут и динамику гораздо сильнее выдали - по сравнению с другими записями. Плюс замедленный темп, низкий строй оркестра, гораздо большая отрывистость - при камерности, когда хорошо слышны нюансы и краски... Впрочем, все равно на Шолля больно смотреть.)

текст

Вчера склинило к черту на этом голосе. Началось все в час ночи с арии Ксеркса.

А потом нашла канал на ютубе. И там было оно.

Плюс один повод учить немецкий. Очень надеюсь, что когда-нибудь смогу посмотреть его нормально.

Подозреваю, если бы не Вальц, я бы вообще его не нашла. Но смотрела все-таки не из-за Вальца, а из-за Лаушера, который это срежиссировал. Что сказать, Лаушер молодец.

Правильный тяжелый фильм, даже если не понимать слов. Парень с проблемами в семье, которого мать сдала в полицию, ошибки и случайности, от которых зависят жизни людей, концентрированная человечность в сумасшедшем доме, электрошоковая терапия, три женщины, по-разному к герою относящиеся и по-разному пытающиеся помочь, печальные последствия. Невесело. Но в финале, хоть герой и остается один, а пребывание в дурдоме сказалось на нем не лучшим образом, надежда есть: после всего, что с ним случилось, веришь, что он принял такое завершение ситуации и знает, как быть дальше.

Как говорит про такое маман, сюжета нет, есть барахтанье в обстоятельствах. Я, наоборот, подобные вещи люблю.

Вот такой он, герой Кристофа Вальца.

Сейчас вдруг обнаружила, что существуют английские субтитры. Искать следует на сайте фанов Вальца.

А еще представление о фильме дает вот этот ролик. Только вот заканчивается он совсем не там, где кончается фильм. После освобождения из больницы еще надо вернуться в жизнь.

***

Как неправильно это,
что весь горизонт окольцован
перстнем бывшего солнца,
которое запад унёс, –
сохранялась всего лишь
полоска закатной подковы,
а с востока на небо
вечерний ложился начёс.

И казалось, что если
посмотришь на дым золотистый,
на опал драгоценный,
на полуовал, полунимб, –
то из дальнего света
каким-то манером лучистым
заблистает надежда,
которая снится больным.

Мы б тогда перестали
слоняться, как сбитые с толку,
и при этом гадая,
а свыше ли так суждено:
забывать, как и прежде,
о сладости братства и долга, –
не живя, а дрейфуя
на смысле, забытом давно.

И казалось, что если
зажить умудрённо и зорко,
то и бедному слову
хоть капля достанется в рот, –
«время действия – сумрак,
а место – Французская Горка,
на востоке вечерний
уже проступает налёт...»

1980

Стихотворение старого кружковца

Загадка мира поманит, волнуя,
туманно правя зреньем и умом, –
тетрадку дня в окне дожди линуют,
и тёмен ход народов и времён.

И школьник смотрит в мартовское небо,
весь устремлён к разгадке впереди,
мечтает он путём, где разум не был,
до встречи с полным знанием дойти.

Обнять в закон материи устройство,
пружины правил, облики вещей,
и пусть число откликнется на свойства
растений, минералов и людей.

И он мечтает: люди и природа,
и полотно картинки за окном,
и долька талой мартовской погоды
сольются в мира полное панно.

И пусть невнятен мирозданья эпос
и неразымчив, как сплошная тьма,
он смотрит в жизнь: загадок видит ребус,
и ломит грудь от счастья понимать.

1986–1989

У Рьена необщай, паранойя и температура под 40. Ну и общие кранты мозга, что совершенно нормально.

Ему категорически плохо, потому что он застрял и патологически не достает мозголапками до текста. В прошлом году ему примерно в это время было хреново оттого, что его как раз в тексты затягивало с концами, и оно рыдало попеременно над Сорокиным, Астафьевым и Шолоховым, а потом еще над Пастернаком и Евтушенко. Сейчас же есть постоянное предчувствие того, что вот сейчас воспринятое найдет мозг, но вот никак.

Теперь о мозгожорке. Мозгожорка - вот она, внизу, цветет и сияет. Смотреть на нее спокойно нет никакой возможности, это как хватать голыми руками Сильмариллы. Такой концентрат вот того самого, что перегрузка и аут. А потом приходят Сассекс и пчелы, и хочется выть. И главное достоинство сей штуки в том, что это, по сути, не обычная фэндомная история по мотивам, в которой от канона смутные воспоминания, а именно высказывание по теме.