Стать отшельником – значит потакать себе, своей слабости. Отшельник насильно загоняет себя в пустыню, принуждая к затворничеству, или бежит от женщин, трудностей, полагая, что это спасет его от разрушительного действия сил жизни и судьбы. Но это – самообман. (Кастанеда, «Отдельная реальность»)

Всякий раз, когда я думаю о религиозных подвижниках и их несравненном пути, меня охватывает благоговейный трепет и желание воспеть им заслуженную хвалу. Не правда ли, восхищает то непреклонное спокойствие и выдержка, которую они сохраняют в любых жизненных обстоятельствах? Воистину, достойна уважения их способность стойко встречать греховные соблазны этого мира, не прельщаясь его видимой мишурой. Их не влекут семейные услады, не порабощают банальные житейские проблемы и неурядицы, которые так угнетающе действуют на нас, обычных людей. Их идеалы ослепительны, словно солнце, а цели высоки, как небесный престол.
Но возникает закономерный вопрос: зачем монахи ищут уединения, добровольно ограждаясь от общества? Вместо того чтобы отчуждаться от этого мира, почему бы не привнести в него частичку божественного добра, любви и света? Ведь насколько нам всем, обычным смертным людям, было бы полезно общение с просвещенными людьми, способными служить нам образцом для подражания и светилом жизненной мудрости! Они вполне могли бы вдохновить нас на духовный поиск и служить наставниками на богоугодном пути самосовершенствования и самопознания.
Длительные попытки разрешить этот сложный вопрос привели меня к весьма неожиданной мысли: а что, если попытка дистанцироваться от окружающего мира – не что иное, как банальное бегство слабых людей от своих социальных обязанностей; и монастырь по своей сути – это место для сломленных людей, дезертировавших перед трудностями мира?
Как бы то ни было, мой осмысленный выбор пути таков: каждый подлинный подвижник обязан жить в обществе, находясь непосредственно на поле брани добра и зла, хранить чистоту своей души, и тем самым служить светочем истины для окружающих.