С. вышел из дома в четыре часа утра и направился в сторону промышленного района, по другую сторону шоссе. Стоял сильный мороз. Падал снег. Руки в перчатках приходилось держать в карманах пальто. Подземный переход, до конца улицы, а потом направо, через перекресток и железнодорожные пути. Темно. Ни души. За ночь выпало столько снега, что ботинки увязали в нем по голень. С. шел быстро, было похоже, что он куда-то опаздывает. Однако, повернув на небольшую улочку, ведущую к реке, он остановился. Стоял он так минут десять, непрерывно оглядывась вокруг. Если бы кто-нибудь мог его наблюдать в этот момент, он бы, верно, счел С. за сумасшедшего. Поэтому когда на улицу завернул грузовик с бетонными плитами, С. быстро зашагал прочь. Но скоро он сбавил шаг, ему было тяжело идти в этом глубоком снегу, да и не хотелось вообще идти куда-то, и только холод заставлял его двигаться, чтобы не замерзнуть.

Обратный путь занял в несколько раз больше времени. С. был очень вымотан этой прогулкой и даже немного обрадовался, когда дошел до шоссе с начинавшими уже сновать автомобилями, с тусклыми фонарями и людьми, ждущими первого автобуса на остановке. Ему хотелось зайти в магазин и купить что-нибудь выпить, но все они были еще закрыты. В переходе спал бомж, С. опять остановился и рассматривал его, что-то обдумывая. Потом, словно опомнившись, он решительно зашагал дальше.

С. проживал в крошечной квартирке, настолько крошечной, что на кухне едва могли разминуться два человека, а в комнате хватало места только старой кровати с жестким, пожелтевшим матрацем, шкафу с отваливающейся дверцей, двум стульям, небольшому комоду, да довольно широкому столу, заваленному бумагами, пустыми сигаретными пачками, несколькими грязными тарелками и прочим хламом. Войдя, он скинул пальто, снял ботинки и сразу же плюхнулся на кровать. Через полчаса он встал, сменил мокрые от растаявшего снега брюки на домашнюю одежду, заварил чай, но пить его не стал, а так и сидел за своим широким столом бог знает сколько времени с остывающей кружкой. Так и заснул, положив голову на локти.

Очнувшись от тяжелого, вязкого сна, он обнаружил, что за окном уже темно. Тело ломило, затекшая рука совершенно не слушалась. С. отхлебнул остывшего чаю, и его охватило ощущение сумасшедшести, нереальности окружающей его обстановки. С час он сидел, не шевелясь, потом встал, надел измятое пальто и вышел на улицу.

Мороз пробирал до костей, и все же С. пошел в далекий, единственный на всю округу супермаркет, а не в ближайший магазинчик. Ему хотелось затеряться, чтобы никто на него не обращал внимания, в то же время хотелось почувствовать себя среди людей. Но в супермаркете ему вдруг стало ужасно неуютно, длинная очередь, казалось, забрала последние силы. Выйдя на улицу, С. отхлебнул купленного дешевого коньяка и направился домой.
Всю ночь он сидел на кровати, прямо из горла отпивая коньяк, пересохшие губы его беззвучно шевелились, воспроизводя обрывки бессвязных мыслей, пару раз он брал ручку и бумагу, но так ничего и не написав, откладывал. Под утро этот странный, болезненного вида человек докончил в несколько больших глотков бутылку и забылся сном. Проснулся он от будильника, и несколько раз переставлял его, пока не обнаружил, что опять начинает темнеть. Часы показывали половину пятого.

С. отыскал самые чистые брюки, не очень мятую футболку, умылся и поспешил к метро. Падал крупный, хлопьями, снег. Быстро стемнело. С. стоял и разглядывал людей, выходивших из метро и просто проходящих мимо. Потом он забылся, начал медленно расхаживать взад и вперед. Вероятно, очень странно он выглядел, но дела до него никому не было, все спешили по делам, бежали на автобусную остановку, входили в магазины, выходили из них, спускались в метро. Посреди тротуара стояли две пожилые женщины, увлеченно разговаривали между собой, и потоку людей приходилось огибать их, некоторые толкались и отпускали крепкие ругательства. Какой-то пьяный свалился на ступеньках входа в метро, да так и остался лежать. Подошел милиционер и пытался поднять его.

Вдруг С. увидел знакомое лицо. Застыл на пару секунд, потом развернулся и зашагал прочь, надеясь, что его не заметили. Женский голос, окликнувший его, заставил вздрогнуть.
- Степан!