Сначала моё внимание привлекли дрозды. Они кудахтали, изредка перелетали и явно наблюдали за чем-то таким, чего я не замечала.

Глядя то вверх, то под ноги, обошла деревья и ‒ увидела! Наверху происходила какая-то возня, но из-за ветвей и ракурса было трудно разобрать, в чём её смысл. Было только понятно, что возится белка.

Отошла назад, чтобы можно было наблюдать сбоку, и увидела следующее: белка возилась с сухой палкой. Палка была исключительно ценной ‒ от неё во все стороны свисали хвосты лыка. Лыко! Я никогда не видела, как белки строят свои гнёзда.

 

Начало процесса я пропустила, но, видимо, белка отгрызла один из хвостов, на котором и держалась палка. Палка хотела уйти в свободное падение, но белка её поймала.

Наблюдала я отсюда: белка висит на задних лапах, а в передних держит злополучную палку. В рот напихано лыко, оторвать его от основы никак не получается, а отпустить жалко. Белка болтается как украшение на ёлке. В упорной борьбе проходят минуты, трудность заключается в том, что палка-то немаленькая!

 

 

Но каким-то чудом белке удаётся-таки втащить и себя, и ношу обратно на крепкий сук. И тут же гадкая палка застревает в развилке! Белка упирается, тянет, в глазах ожесточение.

 

 

И, наконец, клок оторван, палка летит вниз! Во рту у белки большой бесформенный веник. Она воздымает лапки и превращает веник в аккуратный узелок. Всё, можно возвращаться к гайну.

 

 

Прыгать, однако, тяжеловато. Там, где раньше можно было перелететь, теперь приходится спускаться на землю и подниматься обратно. Белке жарко.

 

 

На земле большая лужа, можно попить. Высоко на берёзовой ветке блестит сок, белка пьёт и там. В общем, в прямом смысле полон рот забот.