День 9. Р. Кальйок ‒ пер. Центр. Лявочорр ‒ р. Сев. Лявойок ‒ оз. Гольцовое.

 

Ночью похолодало, но на спущенном коврике оказалось вполне терпимо спать, если не переворачиваться на спину. В палатке изо рта шёл пар, руки после утренней воды долго не могли согреться. После вчерашнего сырого кустарника штаны тоже остались сырыми по колено, а влажные снаружи ботинки холодили. Я и забыла, каким бывает это утреннее священнодействие с натягиванием мокрой холодной одежды.

 

Всё так же стоял туман, но проступали будто бы слабые просветы. К тому времени, когда мы собрались, над далёкой вершиной синело окошко ясного неба. В долине же расходиться и не думало.

В верховьях Кальйока тропа как-то совсем теряется в русле, но зато обретает чёткие очертания дорога на левом берегу, уходящая к озерку и, видимо, к перевалу Обманный.

Где-то незадолго до озерка:

 

 

Озерко обмелело. Зеленоватая вода тонким слоем прикрывала песок, и туман, казалось, тоже был каким-то зеленоватым. Посередине озера, как ни в чём не бывало, тянулась каменистая дорога. Через неё с журчанием перетекала вода, но по выступающим камням легко можно было перейти.

Неподалёку лежала бочка с вывалившимся мусором. Крышка, которой её закупорили, была отогнута, а рядом виднелись медвежьи следы (мозоль маленькая, сантиметров 9). Походив по берегу, я нашла ещё несколько медвежьих цепочек и площадку, натоптанную уже людьми.

 

 

 

 

 

Там, где Кальйок меняет северное направление на восточное, стоит многократно упоминаемая в отчётах буровая вышка на четырёх тросах-растяжках. Ни время её не взяло, ни погода. Сохранились лестницы, но на уровне третьего или четвёртого пролёта виден разрыв. Рядом с вышкой можно наблюдать остатки какого-то деревянного сооружения.

 

 

 

 

 

Здесь относительно хорошая дорога заканчивается, и начинается, я бы назвала ‒ грубо намётанная вездеходка, суровая даже по меркам вездеходок. Как среди этих каменных завалов проезжает техника, мне трудно представить. А она, видимо, до сих пор проезжает, потому что иногда на песке заметны следы ‒ широкие, по полметра, гусеницы и метра полтора расстояния между ними.

Вскоре, кажется, исчезла и вездеходка. Где-то здесь, в туманной мгле, ждал нас перевал Центральный Лявочорр. Всё, что было видно ‒ только нижняя часть склона. Ждать улучшения погоды, скорее всего, не имело смысла, и мы полезли.

 

 

Для меня этот перевал был пока что самым сложным. Виной тому, возможно, плохая видимость, из-за которой не просматривался оптимальный путь. Основную трудность представляли скальные выходы, гладкие и высокие, скользкие от тумана и каменной крошки. Несколько раз, забравшись по полочкам между ними, я обнаруживала себя в тактическом тупике. Приходилось разворачиваться и спускаться обратно, что на тридцатиградусном склоне, прямо скажем, малоудобно.

А между тем, с высотой начало всё больше проявляться голубое небо. Слева показалась вершина Лявочорра. Седловина была совсем рядом!

Воспрянув несколько духом, я удивительным образом поднялась на перевал первой ‒ единственный случай в моей походной практике. Над головой сияло солнце! В долине Кальйока стоял непроглядный туман, а над ним, оказывается, царило безоблачное небо! Туман стоял и по другую сторону перевала, в долине Северного Лявойока, но главное ‒ день-то был ясный!

Перевал Центральный Лявочорр:

 

 

 

Кальйок в тумане:

 

Вид на долину Северного Лявойока:

 

Но прежде чем спокойно посидеть на солнышке после подъёма, нужно было, пользуясь хорошей видимостью, найти путь спуска. Мы разошлись в разные стороны. Вскоре руководитель отыскал его и позвал посмотреть.

‒ Нашёл. Удобный кулуар, ‒ проходит мимо глубокой щели. ‒ Нет, это не тот, здесь слишком круто.

Ищет дальше. Проходит ещё одну щель. Тоже не то. Возвращается обратно к первой:

‒ Нет, всё-таки это он!

С ужасом смотрю на этот предполагаемый спуск, который минуту назад был мне представлен как «нет, слишком крут». На мой взгляд, это выглядит как трещина в отвесной стене (а по сути, это так и есть). Видны только первые метры спуска, а дальше ‒ пустота и вид на озеро внизу. Но руководитель утверждает, что если смотреть сбоку, то кулуар чуть ли не пологий.

То, что здесь всё-таки действительно спускаются, подтверждает возведённый рядом тур (первый тур стоит на самой седловине). Пришлось лезть.

Кулуар забит преимущественно устойчивыми камнями. Если слезать вдоль стенки, то вполне удовлетворительный спуск.

Пожалуй, перевал был сложен не столько характером рельефа, сколько работой и напряжением всех мышц. Мне, например, очень не хватало силы рук, чтобы опираться или удерживаться, где надо. Видимо, именно по этой причине перевал остался в памяти как трудный.

Центральный Лявочорр, вид сверху:

 

Центральный Лявочорр, вид снизу:

 

По центральному кулуару мы и спускались:

 

Ниже кулуара залегает обширная осыпь. Кое-где можно проехать в потоке каменного крошева, но в основном это просто долгий и однообразный спуск.

Руководитель уже давно ожидал меня на травке, когда я, наконец, спустилась. Хотелось спокойно умереть, но ‒ о, чудо человеческого организма: через десять минут отдыха снова можно было подниматься и идти.

Мы отошли от перевала на сотню метров и вступили в никуда не исчезнувшую за время нашего спуска туманную гущу. Солнце просвечивало её сверху, и интересно было наблюдать, как вокруг собственной тени вставали по бокам полукружия гало, а вокруг головы светился радужный нимб. Нимб можно было переместить на руку, если поднять её над головой.

Центральный Лявочорр издалека:

 

 

Дорога в верховьях Северного Лявойока как-то неудобно камениста, но ниже принимает более приятный характер. Она идёт по правому берегу, делая, правда, в одном месте вид, будто собирается перескочить на левый.

Здесь царили совсем иные цвета. Если в низовьях Кальйока берёзовые леса только что не светились от силы жёлтых и оранжевых красок, то по Северному Лявойоку деревья стояли частью опавшие, частью побуревшие. Угрюмость и беспросветность зелёно-коричневого ещё больше оттеняли малиновые кустарнички голубики.

Поздняя осень воцарилась и на озеро Гольцовом. Тиха была его гладь, горы безучастно дремали в тумане. Только три каких-то птицы, завидев нас, быстро, но с достоинством отплыли подальше.

Берег озера сложен здесь очень крупным песком или очень мелкими камешками и весь исполосован следами шин. На кустах провешены ленточки «Триал-спорта». Как же хорошо, что весь этот «спорт» закончился, и на озере не было ни единой машины. Людей, похоже, тоже не было.

 

 

Пользуясь тем, что до темноты оставалось достаточно времени, мы порешили утопить коврик. Правда, не в виде наказания за содеянное, а в целях выявить дыру. Равномерно топить его оказалось делом сложным, и бой Георгия с гадюкой со змием продолжался довольно долго. В конце концов, так ничего и не обнаружив, мы сдались.

Чтобы немного подсушить коврик, надули его обратно. И тут руководитель что-то услышал. Это был звук выходящего воздуха! Через минуту место течи удалось отследить, но только аудиально. Поразительно, но визуально там была точно такая же поверхность без повреждений. Механизм подобного явления пока остался тайной.

Тем не менее, появилась возможность ремонта. Довольно предсказуемо ремнабор гадюки, прилагающийся к самой гадюке, утратил свои ремонтирующие свойства (а может, и изначально не обладал ими). Впрочем, был запасной клей, так что диверсия не удалась. Обклеив место с запасом вдоль и поперёк, мы оставили коврик в покое до утра. Эх, палатка уже не казалась тёплым уютным домиком…