Люблю тебя...
Но не хватает сил...
За столько лет ни разу не спросил:
что думаю, что чувствую в ночи...
что разглядела в пламени свечи?
Мы делим пополам семейный быт...
Ты рядом, если голова болит...
А если у меня болит душа?
А если знать хочу, что хороша?
Хочу уткнуться в сильное плечо,
когда от слёз солёных горячо?
Увы... Спина... И тишина в ответ...
И этой тишины страшнее нет...
А было время - на руках носил!
Ещё люблю...
Но не хватает сил...
И всё сильнее с каждым днём боюсь,
что в ночь уйду...
Уйду... и не вернусь...

За каждым твоим молчаньем теория взрыва вкратце,
внушительная, как камни шато… в тридевятом царстве.
Там номер для нас заказан, и сад не закрыт до лета,
под птичьим свистящим джазом - мы маленькие планеты…
Там встретятся два скитальца, два путника – наши губы.
Под кленами целоваться в традициях Голливуда
мне страшно чуть-чуть, но пальцы уже заиграли соло
волос твоих темным глянцем, вплетая осенний холод
в узоры моих истерик, где нет настоящих принцев
и каждый второй – Сальери… В карманах твоих же джинсов
хочу согревать ладони до ласкового теракта,
но в луже ближайшей тонет избитое кем-то завтра
докуренной сигаретой. Два дня я дышу наощупь.
Пьяна, как и все поэты… Ведь все оказалось проще,
чем можно себе представить – шато ожидает, стынет,
винтажными языками твое называет имя.
Шато открывает двери, с ветрами играет в кости
и линией розы делит меня - на «с тобой» и… «после»

Согреваю руки сигаретой,
Наливаю чаю из ромашки.
Есть вопрос, но кончились ответы
И душа уже не нараспашку.
Было счастье - коротко и прямо,
Только слишком мало - не согреться.
Отчего же ночью так упрямо
От тоски и грусти ноет сердце?
Может, просто не хватает сказки?
Может, слишком много было боли?
Почему так тело просит ласки,
А душа совсем не рада воле?
Сердце не согреешь сигаретой,
Чувства не спасёт настой ромашки.
Мой вопрос остался без ответа
И душа уже не нараспашку...

Я сплю в гробу хрустальном... Ё-моё!
Уже бока, признаться, отлежала.
А Он всё не приходит, обормот,
Знать, рыцарей осталось очень мало...

Мне снится: Он подарит поцелуй,
А после (в сказке нет ведь жёстких рамок,
Обнимет так, что мама - не горюй,
И увезёт с собой в прекрасный замок.

Как, замка нет? Ну, ладно... просто дом:
Пятнадцать комнат, зал большой с камином,
А я, вооружившись утюгом,
Начну доспехи гладить "половине",

Стирать, готовить - я же для него
На всё согласна! Счастье преумножив,
Детишки будут - как же без того:
Как минимум... да пусть пятнадцать тоже!

От тишины в ушах давно звенит,
Хрусталь холодный, так лежать опасно.
Давай, приди скорее, паразит!
Ведь я уже на хижину согласна!...

У чужого костра не умея погреться,
Не умея, как все, позабыть и уйти,
Я снимаю бинты с обожженного сердца.
Мне его без тебя все равно не спасти.

Пусть сменили дожди белизну снегопада,
Пусть деревья в цвету и бушует просто листва,
Но молчит телефон.Может, так надо?
И опять в никуда я роняю слова.

У чужого костра не умея погреться.
Не умея, как все, позабыть и уйти,
Я снимаю бинты с обожженного сердца.
Мне его без тебя все равно не спасти..

Дождь за окном, тепло в кафе,
В Москве нелетная погода.
Никак не таит лед в душе,
Такой печали очень много.

Я закажу бокал вина,
И только с ним буду делиться.
Насколько жизнь порой сложна,
Не хочет лед в душе топиться.

Пусть дождь идет, Москва молчит,
А я сижу и не решаюсь.
Глотнуть вина и позабыть,
О ком сейчас опять мечтаю.

Бокал вина всему свидетель,
Его я ядом отравлюсь,
И если боль мою растопит,
Я с ним навеки подружусь.

Тогда ни дождь и ни Москва,
На след мой выйти не сумеют.
Буду рабыней у вина,
И никогда не отрезвею.

Кафе. Вино и я одна,
От мысли в пепел растворяюсь.
Вчера заложницей была,
Сейчас в рабыню превращаюсь.

12.10.2011г., Ася Залинян

Одинокая милая женщина!
Для кого бьётся сердце твоё?
Ты лишь с ветром-гулякою венчана.
А любовь? Не нашла ты её...

Делишь ложе с пустым одиночеством,
Каждый день друг один - интернет,
Ты читаешь стихи по сообществам,
Ждёшь когда вновь наступит рассвет.

День за днём жизнь проходит невесело,
А ты выйди, вокруг оглянись...
Кто-то рядом с тобой, незамеченный,
Вдруг украсит собой твою жизнь...

Жизнь бурлит за стенами и окнами,
Ты пусти её в сердце своё.
Где-то рядом с тобой твой не встреченный,
Где-то рядом счастье твоё!

Прицепилось ко мне Одиночество,
Ходит тенью за мной по пятам...
"Отвяжись"- говорю, -Что ты топчешься!
Я домой, - а оно уже там.
Делит ужин со мной по привычному,
Рюмку грусти тягучей нальёт,
А как кончатся песни "Фабричные",
Спать пойдём, - пол кровати займёт.
И вожу я его самолётами,
На вокзалах пытаюсь забыть,
Но следит оно глазом намётанным,
И в толпе от него не уплыть.

Подкупило меня своей верностью,
Уже жалко его отдавать...
Так и будем, не мучаясь ревностью,
Наш оставшийся век коротать

Одинокий мужчина и его одинокая кошка…
Утром, встав, потянувшись, как в принципе было всегда…
А потом эти двое сидели, смеясь, у окошка…
Не смогли поделить круасан на двоих, вот беда…

И сидели, деля подоконник, кто справа, кто слева…
Подставляя взошедшему солнцу два разных лица…
На одном, помохнатей, читалось - Я все ж королева…
На втором, чуть небритом, блестели задорно глаза…

И допив капучино, а кошка тарелочку сливок…
Посмотрев друг на друга глазами сказали - Пора…
Он ушел на работу, насыпав ей в чашку оливок…
Вот такая вот странная кошка с мужчиной жила…

И ждала его, взглядом зеленым, скользя по дорожке…
Потому, что однажды, к замерзшей он вдруг подошел…
И сказал – Извини, я давно так мечтаю о кошке…
Может, будешь моей, вдруг тебя не случайно нашел?

И она согласилась, ну, а как было кошке ответить…
“Он такой одинокий, как я, и глаза ничего…
да и пахнет приятно, печеньем, как пахнут лишь дети…
этот ведь не обидит… ”подумав. И стала его…

С той поры и живут одинокие, странные рядом...
Иногда он читает для кошки стихи до утра…
А когда засыпает, то кошка с таинственным взглядом…
Охранят его… раскрывая два белых крыла

Мне тридцать лет, а я не замужем.
Как говорят, не первой свежести.
А в сердце чувств такие залежи,
Такой запас любви и нежности!

Моим богатством нерастраченным
Так поделиться с кем-то хочется.
"Да на тебе венец безбрачия", -
Сказала мне соседка-склочница.

Молчала б лучше, грымза старая,
Да помогла б мне с этим справиться.
Все говорят, я девка статная,
И не дурна, хоть не красавица.

Как вкусно я варю варение,
Как жарю кур с румяной корочкой!
И кто б мне сделал предложение,
Не пожалел бы ну нисколечко!

Тут заходил один подвыпивший.
Жену с детьми отправил к матери.
Час посидел, мне душу выливши,
Потом ушел. Дорога скатертью.

А скоро праздники подкатятся.
Пойду к подружкам на девичник я.
Вчера себе купила платьице,
Не дорогое, но приличное.

Надену лаковые лодочки,
Войду в метро, как манекенщица.
Потом с девчонками, под водочку,
Нам, может, счастье померещится.

На платье ворот в белых кружевах,
И в нем такая я красавица!
Подружки обе, хоть замужние,
Но, в общем, тоже несчастливые.

Мужья их в доме гости редкие.
Один - моряк. Все где-то плавает.
Другой встречается с соседкою.
Но дети есть, а это - главное.

Я им твержу - терпите, девочки.
Какие есть - а все ж мужья.
И в платье новеньком, с отделочкой,
Одна домой отправлюсь я.

И у метро куплю у тетеньки
Три ветки в бусинках мимоз.
Уткнусь лицом в букетик желтенький
Так, чтоб никто не видел слез.

Мне говорят - с твоей-то внешностью
Ну что такого в тридцать лет?
И кружат в сердце вихри нежности,
Как майских яблонь белый цвет.
Л.Рубальская

Она сидела у окна,
А он вошел в ее вагон.
- Женат. - Подумала она,
- Лет тридцать пять. - Подумал он.
А за окном цвела весна,
День был прекрасен, словно сон.
- Красив. - Подумала она.
- Как хороша. - Подумал он.
Но жизнь событьями бедна,
Он встал и вышел на перрон.
- Как жаль! – Подумала она.
- Как жаль! – Успел подумать он.
А дома, сжав бокал вина,
Включив любимый
«Вальс-Бостон»
- Одна. – Подумала она.
- Один. – Подумал где-то он.

Когда сутками молчит телефон – это не одиночество.
Это – плохие друзья.
Когда ты слышишь, как тикают часы – это не одиночество.
Это – много свободного времени.
Когда некого ждать – это не одиночество.
Это – пессимизм.
Когда воруешь кусочки чужой жизни, чтобы наполнить свою – это не одиночество.
Это – неуверенность в себе.
Когда тебе не с кем поговорить и ты начинаешь разговаривать с собой – это не одиночество.
Это – болезнь.
Когда ты плачешь целыми днями в пустой квартире – это не одиночество.
Это – депрессия.
Когда ты думаешь, что никто тебя не понимает – это не одиночество.
Это – эгоизм.
Когда хочется кричать от безысходности – это не одиночество.
Это – боль.
Когда ты никому не нужен – это не одиночество.
Это – самообман.
Одиночество – это, когда нам никто не говорит три простых слова…
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Как больно видеть слёзы стариков!
Их телефоны онемели без звонков.
Они всё ждут, надеятся и верят,
Что сын придёт и постучится в двери.

Они слабы и беззащитны словно дети.
Они устали жить на этом свете!
А сами детям всё стараются помочь,
Пытаются бессилье превозмочь.

Прошу вас, люди! Стариков не обижайте!
Их равнодушием своим не убивайте!
Их так легко обидеть и забыть.
Им невниманье трудно пережить!

По ухабам разбитой дороги,
Тихо брёл одинокий старик.
Вдруг бездомный, худой и убогий,
Пёс к ногам его тихо приник.
Он смотрел на него очень грустно,
И совсем не виляя хвостом.
И какое-то тёплое чувство,
Вдруг вернулось с огромным трудом.
Раскрошилось краюхою хлеба,
Разлилось по столу молоком.
Вспомнил дом, и вздохнул- «лучше б не был!
«Никогда, лучше б не был отцом»…
И тогда бы никто и не выгнал
С той квартиры, что в центре Москвы.
И гулял бы с собакою Линдой,
Что была без ума от халвы.
Но, сквозь слёзы нависшего мрака,
Теплотой языка на щеке,
Он вдруг понял, что…..
Линда! Собака – разыскала его в этой тьме!
И обнявшись – визжа и рыдая,
Твёрдо зная, что это на век
Побрели, чтобы в дымке растаять
Верность, преданность и человек.