Леонид Михайлович Полохов родился в 1947 году, однокурсник В.В. Путина. С 1975 по 1999 год работал в Военной прокуратуре Ленинградского военного округа, прошел путь от следователя до начальника следственного отдела и военного прокурора.

В 1987 году первым из прокуроров рассказал СМИ об ужасающей дедовщине в армии. В начале 1990-го опубликовал открытое письмо начальнику Генштаба, где первым предложил перевести армию на контрактную службу и ввести альтернативную службу.

В 1999 году организовал и по настоящее время возглавляет общественную организацию «Комитет социально-правовой защиты военнослужащих».

Преподает в Санкт-петербургской юридической академии.

Полковник юстиции. Награжден рядом государственных наград, в их числе медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Опубликовал открытое письмо Владимиру Путину в 2007 году, где резко оценил работу президента и задал ему ряд важных вопросов. Ответа на письмо не получил.
______________________________________________________

Юрфак ЛГУ

Мы учились в разных группах с Путиным, я – в первой, он – в четвертой. В нашей группе учились еще Ильгам Рагимов и Виктор Хмарин. В одной группе с Путиным учился и нынешний и.о. председателя Следственного Комитета РФ Саша Бастрыкин. С первыми двумя мы сдружились на спортивной почве, а с Бастрыкиным мы сошлись на почве музыкальной..

Ильгаму родители снимали комнату. Он приезжал из Азербайджана, привозил бочонок коньяку, мы у него собирались тут же... Иногда собирались у меня. К себе Путин не звал никогда, хотя иногда с нами выпивал. Путин был тихий, не душа компании.

Спустя года два после университета я иногда встречал кого-то с курса, и меня спрашивали: «С кем ты видишься?» «Да с Путиным, мы рядом работаем», - отвечал. А меня переспрашивали: «С кем-кем?». Его не помнили, так как он был очень тихим.

Путин, кстати, в институте дружил еще и с Колей Егоровым — очень умный студент был, у него потрясающая башка. Коля остался в аспирантуре. Сейчас у него офис на Невском проспекте «Егоров и партнеры» - адвокатствует. По слухам, это правая рука Путина. Пишут, что Рагимов и Тимченко… Но и Коля - тоже.

Володя был очень спокойным, уравновешенным парнем. У нас на факультете, помню, был такой случай - кто-то из студентов проворовался. Как он тогда защищал этого парня! Куда же, мол, он пойдет, надо простить… У него был характер справедливого человека на тот момент.

Прокурор и оперативник

После юрфака как-то так вышло, что я ни с кем, кроме Хмарина и Путина, не общался. Бастрыкин отдалился (он все карьеру в комсомоле делал), Рагимов уехал… Хмарин же жил неподалеку, а Путин работал рядом: я в военной прокуратуре, а он – опером в КГБ, буквально через дорогу. Часто заходил ко мне. Придет в кабинет, сядет, ждет, когда я закончу. Я обычно давал ему почитать какое-нибудь уголовное дело. Он его листает и говорит: «У тебя такая работа интересная». – «А у тебя?» – «Никто и звать никак». – «Ладно, Вова, ты еще свое возьмешь».

И ведь взял! Тогда, впрочем, я не акцентировался на этом, но он часто так говорил: надо мне выше, надо мне больше…

Что мне в Путине всегда нравилось – его чувство юмора, хотя не всем такой юмор по нраву.

Девчонок у него не было, на первом месте – работа. А как-то приехал ко мне на работу (у него тогда была красная «шестерка», и он ставил ее на нашу парковку – у прокуратуры спокойнее) с девушкой, красивой студенткой. Я очень за него обрадовался.

Однажды пригласил меня в КГБ – это было, когда мы только начинали работать. Оказалось, у них на дверях кабинетов не было даже номеров. «Вова, – спрашиваю, – кто здесь работает?» И показываю на дверь соседнего кабинета. «Тихо. Какое твое дело? Шеф сказал: вы тут, в своем кабинете, дружите и знаете друг друга. А кто в соседнем – не ваше дело». Спрашиваю: «Так ты не знаешь, кто напротив сидит?» «А зачем?» – отвечает… В те годы в прокуратуре было намного демократичней. Мы работали с душой, раскрывали дела, пили с ментами водку, устраивали по этому поводу гульбища в кабаках… А у них – все тихо и таинственно. Мне кажется, что таким, как сейчас, Путина сделали «контора» и его работа в мэрии.

Депутат и советник мэра

Потом я на пять лет выезжал за границу: работал в военной прокуратуре в нашей группе войск в Венгрии. Многие связи за это время потерял. Когда приезжал в отпуск, звонил Хмарину (он практически в моем дворе жил тогда, да и сейчас рядом живет): «Витюля, я приехал.» «Ну все, мы с Путькой к тебе придем…».

За это время Путин женился. Свадьба прошла без меня… Когда я вернулся из-за границы и снова стал работать в военной прокуратуре, мы опять стали встречаться с Вовкой и с Витькой. Потом уже Путин уехал за границу...

В общем, из-за наших зарубежных командировок, Путин в те годы как-то потерялся. Потом мне вдруг говорят знакомые, уже после его возвращения из Германии: Вова – помощник ректора университета (ЛГУ) по международным вопросам. Я подумал тогда, что он в комитете работает и заодно курирует университет...

В 1987 году в Ленинграде было совершено страшное преступление, которое потрясло весь город – молодой солдат внутренних войск рядовой А. Сакалаускас в вагоне расстрелял караул и проводника, которые сопровождали осужденных. В то время я был начальником следственного отдела военной прокуратуры и в производстве следователей были уголовные дела в отношении военнослужащих войск. А. Сакалаускас заявил на первом же допросе, что причиной его действий стало издевательство над ним со стороны сослуживцев. Дело было шумное, общественный резонанс высокий. Эта «дедовщина», выражаясь модным современным языком, меня «достала». Я дал развернутое интервью журналисту газеты «Смена» Татьяне Зазориной с которой, мы в будущем организовали общественный «Комитет социальной защиты военнослужащих». Именно работа в «Комитете» и помогла мне принять решении о согласии баллотироваться кандидатом в депутаты Ленсовета. Кстати, к нам обращался за помощью и будущий депутат Сергей Степашин. Члены «Комитета» помогли ему в составлении предвыборных документов.

В 1990 году меня избрали депутатом Ленсовета (но я оставался и прокурором). И вскоре мы столкнулись с Путиным — он в это же время стал советником Анатолия Собчака, тогда председателя Ленсовета. Я спросил, по каким он вопросам у Собчака. По экономическим, ответил. Он же кандидат экономических наук. Защищался в Горном институте. Кажется, у него диссертация про алмазы и экономическую безопасность страны, а защищался он, вроде, у нынешнего главы Совета Федераций Сергея Миронова.

...Мы с ним часто сидели на заседаниях Ленсовета в задних рядах, шушукались. Вроде дружили, но он никогда не рассказывал о своей семье, и меня про домашних никогда не спрашивал, в гости не звал…

Он не понимал, что происходит в России — он же долго был в Германии. Я ему объяснял, что такое «Народный фронт», кто такие «Выборы-90»... Некоторых людей, впрочем, он знал — по своей работе в органах — там разработка на них была.

И вот 1991 год. Подходит ко мне известный в городе депутат Верховного Совета РФ и говорит: «Надо бы вам с Курковым (начальник управления КГБ по Питеру и Ленобласти) поговорить. Они все хотят уходить в отставку после путча. Прослышали, что якобы сюда хотят назначать человека со стороны, не из органов».

Я к Путину... Он тогда уже был председателем Комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. Он мне сказал: «Начальником КГБ города и области будем назначать Степашина. Хозяин так сказал.» Я ему: «Вова, мозги совсем отсырели? Я против Сергея Вадимовича ничего не имею, мы с ним даже знакомы. Но не понимаю, как человека приглашают на такую должность, и он может соглашаться, зная заранее, что он не справится?»

Пошел к Куркову. Он меня хорошо знал (я по линии военной прокуратуры курировал в КГБ следствие), и с порога говорит: «Пять моих замов написали рапорта в отставку. И я сам…» Я уговаривал остаться – мол, Степашин неплохой парень…

Ведь надо было людей как-то остановить - они так возмущались: их просто уничтожили этим назначением…

Я ведь к Вовке несколько раз приходил перед этим назначением: все пытался образумить - что вы делаете? А он говорил: «Это не наш с тобой вопрос. Давай о тебе поговорим.»

У него была идея – меня куда-то приткнуть. Не в прокуратуру. Работать в городе. Например, курировать игорный бизнес по линии местного правительства. Он сказал: «Если мы не будем сами его курировать, от мэрии, тогда это захватят бандюги.» Я отказался, и сказал ему: «Вы уже пол-Питера продали.» Он на меня обиделся…

Моя жена – врач. Однажды ко мне, как к депутату, пришли врачи, говорят: «У нас есть аптека, мы хотим ее приватизировать. Нам не дают. Деньги нужны. Они есть у людей, которые могут купить аптеку, но не имеют права работать. Как быть? Помогите через Путина.» Он тогда всем занимался.

Я пошел к Путину. Он говорит: «Я тебе предлагал самому заниматься, ты отказался. Это не наши вопросы. Это все у хозяина в руках.»

Он ни разу не помог тем людям, по которым я обращался (он вообще помогал только своим — с кем дружил, с кем спортом занимался...). Причем, обращался как депутат, не по своим проблемам. Звоню, например: «Вова, есть вопрос. Нужна твоя помощь.» Он мне всегда отвечал: «Приходи.» Никогда не было слова «нет»… Вначале встреч у нас всегда была маленькая перепалка по поводу власти. Его традиционная прелюдия к разговору, - о том, что все кругом козлы. А уж потом спрашивал – что случилось. Я объяснял: на моей территории избиратель, у него такая-то проблема. Писал ему на листочке фамилию, адрес, проблему. «Разберемся», - обещал Путин. Я так раз оставил бумажку, другой… Спросил один раз про первого, получил в ответ: «Решается вопрос»… Пришел в другой раз, спрашиваю уже и про второго, третьего, четвертого… Все решается. Я не стал больше ходить к Путину, пошел другим путем - стал обращаться к депутатам районного совета на той территории, где проблема. Те все сделали.

Хотя ради справедливости замечу, что однажды он все-таки помог. У меня был близкий друг (он уже умер), и когда он уволился из прокуратуры, Путин помог ему найти приличную работу.

Собчак недоволен

Хотя мы общались с Путиным, с Собчаком у меня были отношения очень непростые. Был однажды случай. Собчак чуть не час выступал перед сессией депутатов – прямо как лектор перед студентами на тему: «Питер – город свободной экономической зоны.»... И вот я подхожу к микрофону, Собчак мне со злорадством: «Проходите к трибуне, вам и место здесь, как прокурору.» Я обращаюсь к нему: «Анатолий Александрович, не знаю, кому вы читали лекции в университете. Слава богу, что не мне. Вы сейчас рассказали ни о чем. А насчет свободной зоны, то я знаю одну, как прокурор. Но она не свободная, зона-то.» Зал грохнул. После этого аншлаги в газетах: «Прокурор Полохов: «Зона несвободы».

Проходит пара дней, Вова меня встречает: «Хозяин недоволен, нас всех собирал. Просил меня поговорить с тобой - чего ты кидаешься на всех.» А я ведь никого не трогал, кроме Собчака…

Но больше всего обиделся на меня даже не сам Собчак, а его жена, Людмила Нарусова. И вот из-за чего. Существовала такая программа на ТВ - «Альтернатива». И вот меня снимают – прямо в моем кабинете, и я говорю про Собчака (помните, были возмущения по поводу его квартиры?): «Вот живу я – угол Просвещения и Композиторов. Рядом, через квартал, живет Собчак. У меня квартира государственная, от Минобороны. У Собчака - приватизированная. У него побольше на 5 метров. Я хочу поменять свою квартиру, тоже на центр, ближе к родителям. Без доплаты не получается. Денег у меня нет. А Собчак, будучи председателем Ленсовета, забирает из жилого фонда комнату, присоединяет ее к своей квартире, сдает ее государству, и ему дают четырех (или пяти, не помню) - комнатную. Я тоже вроде депутат, но у меня так не получается.»

После этого шебутной (и уже покойный) депутат Госдумы Марычев появляется с плакатом у дома мэра: «Собчак, вон из квартиры!» Но я ж не виноват, что он с этим плакатом туда пришел...

Собчак опять вызывает Путина… А Нарусова пишет на меня жалобу генпрокурору. Якобы я так сказал, потому что Собчак меня не назначил прокурором города.


Почти прокурор Питера.

Но, во-первых, прокуроры назначались тогда отнюдь не приказами глав мэрий, а приказом Генерального прокурора (так что Нарусова здесь не права - ее муж не имел права назначать прокурора). Во-вторых, в 1992 в Верховном Совете РФ обсуждался новый закон «О прокуратуре РФ». И в этом законе впервые предлагалось перед назначением прокурора учитывать мнение законодательной власти региона. В связи с этим Ленсоветом и было принято решение представлять свои кандидатуры.

Вот и представили наши со следователем Николаем Ивановым кандидатуры, хотя я об этом узнал уже после решения - от секретаря Комиссии по законодательству и работе правоохранительных органов.

… Когда Собчак узнал, что депутаты меня «делегировали» в прокуроры, он, мне прямо сказали, был в ужасе (да и от кандидатуры Иванова тоже). Тут же Путин на проводе: «Надо встретиться срочно.» Я приезжаю в Смольный. «Будешь в нашей команде, - говорит мне Вова, - хозяин сказал, что поддержит твою кандидатуру.» Я говорю: «А если так получится, что мне придется браслеты надевать на кого-то из вас, что будет? Я же могу.» «Разговор же идет не о браслетах…» «Но я же пока еще прокурор. И с печатью. А в законе, Вова, написано, кто санкцию дает: прокурор. Я – прокурор, ты меня не путай.» «Я тебе про команду говорю, а не про прокуратуру.»

Я в команду не пошел. Они хотели иметь прокурором кого-то типа Саши Бастрыкина - свой человек, следователем не работал и будет выполнять все указания...

Выборы не нужны

Летом 1991 года (как раз только Собчака избрали мэром) мы до хрипоты спорили о выборах: «Чем меньше депутатов, тем меньше с ними возни», - говорил он. «Вова, а зачем тогда выборы?», - спрашивал я… «Да они не нужны...»

Он заверял: «Мы боимся, что сейчас начнутся выборы, криминал попадет во власть. Как в Новокузнецке, где в мэры выбрали бывшего уголовника.» А я ему: «Какая опасность, Вова? Ну, изберем мы судимого человека. В милицию его не возьмут работать, в КГБ. А если народ избрал, может, он хороший мэр будет.» Он мне: «Ты с ума сошел? Представляешь, сколько по России могут таких мэрами стать?»

Уголовное дело

В 1996-м Собчак проиграл губернаторские выборы, и в отношении администрации Санкт-Петербурга его периода правления начали расследование. Путин тоже был в списке. Не секрет, что я приезжал в прокуратуру и говорил: «Не троньте моего друга. Вова там не при делах.»

Дело в том, что я видел эти дела. Наш однокашник Юра Ванюшин, мой друг, был следователем-«важняком» следственного отдела Генпрокуратуры. Так вот, Юра приезжал бригадиром от Генпрокуратуры в Питер и эти дела здесь раскручивал. Он просил меня вывести его на людей, которые работали со Смольным. Так что я видел материалы (чего там только не было!)... И не поверил, что Путин может быть при делах.

...Вова мне позвонил в два часа ночи и сказал: «Меня завтра вызывают. Брат, помогай. Плохо дело.» Звоню своим людям, которые по поручению Юры Ванюшина занимаются этим делом в Питере. Говорю: «Не троньте Путина. Есть у вас на него что-нибудь?» Если бы они мне сказали – есть, я бы сказал: извините, я пошел. Но они сказали – нет.

Вечером правда, мне из следственной бригады звонят: «Если подходить формально, есть кое-чего. В основном командовал хозяин. Но есть согласования.» Это когда присылают документ, который должен куда-то идти дальше. Написано: с кем надо согласовывать данные вопросы. С председателем комитета по внешним связям. А Путин ведь еще стал и первым замом Собчака. Первый зам пишет: согласовано. И ставит подпись.

А что здесь такого?

Я всегда говорил: вы доказали? Нет. Свечку кто-то держал? Нет. До свидания.

Сейчас мне некоторые однокашники говорят: зря ты так поступил...

Обязан отставкой

Я с Путиным последний раз разговаривал в 1998 году, когда он был директором ФСБ. ...Если бы я ему тогда не позвонил, чувствую, все было бы по-другому и со мной, и с моими людьми. Но тогда я думал — поможет.

Звоню. Поднимает трубку офицер, подполковник или полковник. Я представился. Спрашивает: «Вы откуда его знаете?» «Мы с ним учились на одном курсе.» «Понял.» Через двадцать минут звонит мне: «Соединяю с Путиным.»

Я говорю: «Вовка, ты знаешь главного военного прокурора Демина? Контору нашу решили сократить дочиста. Ты пойми, решается не моя судьба. У меня и выслуга, и звание, и пенсия приличная. Я хоть завтра уволюсь. Мальчишек куда девать? Поговори…» Ответил: «Легко.»

…У нас была армейская прокуратура в/ч 52322. С 1996 года она стала прокуратурой гарнизона, но непонятно какого. Получилось три гарнизонных прокуратуры: Санкт-Петербургского гарнизона, военно-морских частей и моя. Надо бы их объединить и обслуживать все войска. Но нас решили сократить…

А еще у меня был прозорливый помощник. Он все всегда заранее знал: специально пойдет — выяснит... Так он мне и говорит: «Шеф, мы зря Путину звонили. Теперь нас точно разгонят.» Я не поверил. А зря…

И вот звонит мне Путин через неделю. Сам, напрямую: «Слушай, давай сделаем так. Ты сейчас пойди к прокурору округа и скажи, что дано сверху добро, чтобы ты написал рапорт и обосновал то, что ты мне рассказал. Ну что я буду лезть в ваши дела? Демин скажет: что меня какой-то полковник учит, как надо работать.» Я говорю: «Я этого делать не буду. Дай команду, пусть позвонят прокурору округа, пусть он мне даст указание. Я для него составлю справку.»

Звонит мне прокурор округа через какое-то время: «Надо срочно справку.» Составил...

Так после этой справки приказ о нашем полном расформировании состоялся быстрее, чем мы ожидали. Все говорят, что это я виноват.

Кстати, в том, первом разговоре я у него спросил: «Ну как у тебя там? Трудно?» Он говорит: «Не то слово, сам знаешь.» «А зачем сунулся?» Не помню, что он на это ответил, а потом спросил: «А ты не хочешь?» «Нет.» «Ты и не пойдешь.» «Не пойду.», - отвечаю. «Знаешь, почему? – спрашивает. - Потому что ты дальновидный.» Но получается, что это он дальновидный.

...Я не стал после нашего сокращения звонить Путину. Мы же друзья были, он знал, что нас расформировывают, позвонил бы, по-человечески сказал: ничего не смог сделать. А так... Вскоре я уволился.

Перед этим мне дали медаль ордена «За заслуги перед Отечеством». Дали втихую — в кабинете прокурора вручили, чтобы никто не знал...


Интервью для президента

После увольнения я заново создал общественную организацию «Комитет защиты прав военнослужащих» - несколько человек, военные юристы. Люди к нам приходили за помощью, в основном офицеры. Проблем было много. 1999 год – сокращение армии, увольнения незаконные. Был бардак. Сейчас, впрочем, не лучше. Денег мы за это не брали, располагались у военных, аренду не платили. Я договорился с командованием так: когда был у вас прокурором, люди шли ко мне. Все знают меня. Теперь тоже ко мне пойдут. Мы их будем учить поступать таким образом, чтобы проблемы постараться решать без судов. Я и решал проблемы военных через начальство. Звонил командующему, договаривался. Всем было легче.

Но вскоре нас выгнали - чтобы освободить помещение для дочки-адвоката одного из начальников. Я пришел к Хмарину (я тогда уже преподавал в юридической академии, а у него там юридическая консультация адвокатская): «Местечка не найдется под комитет?»

Витя меня привел к человеку: «Вот тебе помещение.» Я посмотрел – там «купи-продай», это не мое, говорю. А он мне: «Я тебе помещение даю, принимай здесь людей.» Я отказался, сам потом нашел место.

А через некоторое время узнал, что благодаря этой организации Витя поднялся сильно: ее делали для будущих выборов президента. А для кого, я тогда не знал. Потом до меня дошло: это для Вовки, что ли?

Витя Хмарин - умный парень, смотрит далеко. Он знал, если я туда приду, начну принимать людей, для него это ненакладно. Зато поможет военным. Под выборы можно будет об этом сказать…

Он, кстати, меня на интервью про Путина толкнул в 2000 году. Витя звонит: «Дай интервью, расскажи о Вовке. Мне это нужно.» Потом я узнал, что он просил об этом многих однокурсников – все отказались… А я согласился, только условие поставил – буду говорить все, что считаю нужным. Интервью получилось, на мой взгляд, объективное, хотя и резкое в некоторых местах.

И вот Путин стал президентом. А у нас – встреча однокурсников, в Мраморном зале Дома Юриста. Кто-то мне руку жал: «Молодец, все правильно сказал», но говорил шепотом и тут же уходил. Кто-то, наоборот, тянул: «Ну-у-у, ты как всегда!» Я подошел к Хмарину: «Витя, а кто отказался?» Он начал перечислять... «Так они же все здесь, его ждут..»

В тот год собрались все, кто давно не приезжал. Собрались даже те, кто и фамилию-то Путина после института вспомнить не мог. А он не приехал…

Вот с тех пор я и не хожу на встречи выпускников. Я говорю однокащникам: «Это не вы собираетесь, это он вас собирает. И вы идете к нему, а не встречаться со всеми. Соберитесь в кабаке на Невском, я туда приеду.» Девчонки на меня здорово обижаются…