Ночную тишину нарушала мерная барабанная дробь капель дождя. Они падали на стекло и застывали маленькими бусинками, изредка одна капля не выдерживала своей тяжести и горькой слезой стекала вниз. Он стоял и смотрел как серый асфальт наполнился чернотой и слился с окружающей мглой. Только звук, только тьма. И свет фонарей - одинокие островки света. И капли дождя - серебристые шарики, пролетающие через этот свет. Он стоял в пустой комнате лбом прижимаясь к холодному стеклу и смотрел внутренним взором в свою душу. Черная пелена, липкая грязь поглотила все. Он знал, где то глубоко под этим слоем бережно хранится нечто красное, теплое, родное, светлое. Он сомневался есть ли оно там или уже утонуло и он стал сиротой. Падали капли.  Замерев от волнения на секунду он погрузил руки в эту тьму, отбрасывая грязь обид, предательства, унижения. Выкидывая прочь этот мусор, пропитавший ядом все тело, все мысли, весь окружающий мир. Шли долгие минуты, дробь переросла в ужасающий грохот, душевная грязь вылетала прочь, отчаянно цепляясь, пытаясь удержаться у источника пищи. Но сильные руки не давали ей ни шанса, они копали, отрывали, выкорчевывая с корнем мрак. После вечности разбитые в кровь пальцы с сорванными ногтями недоверчиво коснулись нежной, мерцающей переливами красного и желтого сферы, нежные руки подняли ее, бережно прижали к сердцу. Шрамы затягивались на глазах, светлело, усталая улыбка коснулась его лица. Получилось.  Он посмотрел в сияющий свет и увидел ее лицо, ее глаза, ее душу. Тело его было здесь, но душой был далеко, совсем в другой комнате, где сидел совсем другой человек. Для него это был не просто человек, для него она была всем. 

Теперь я не одинок.