Напоминание: Выздоровление – процесс, требующий активности.
БЛЮЗ ПО БРОДЯЖКЕ

Итак, доброе утро, дорогая! Проснулась? Ты слышишь этот внутренний голос – он просыпается вместе с тобой каждое утро. Доброе утро, хотя вряд ли, конечно, для тебя доброе. Что, плохо спала? Еще бы, заснула-то поздненько, все думы не дают спать, все думы. А что тут думать – как ни крути, все плохо. Ты все так же одинока, никому не нужна. Так что и впредь забудь про хороший сон – никакие таблетки больше не помогут. Да и цены в аптеках кусаются. Ну, вставай, рохля. Посмотрись-ка в зеркало. Н-да, видок еще тот… А растолстела-то, растолстела, прости, Господи… Еще бы – лопаешь с утра до вечера макароны с хлебом. Так что удивляться нечего. Ну-ка присмотрись – ага, еще несколько седых волосков. Стареешь, мать. Выдерни-ка их на всяких случай. Впрочем, можешь и не выдергивать, все равно никто и нигде тебя вечером не ждет. Лучше посмотри на часы: на работу-то опоздала! Так что можешь теперь и не суетиться. Нечего было переставлять будильник – знала ведь, знала, что опоздаешь. Вот тебе и «посплю еще минут пятнадцать». Так что и на работе дела у тебя швах.
Дура ты, дура.

Ты – странное существо. В каком-то смысле тебя можно сравнить с мешком старьевщика, наполненным всяким хламом; это все обломки и остатки твоего синдрома. Душа у тебя – словно старый чердак, где поселился чудак с проигрывателем. Каждый день он с утра и до вечера ставит одни и те же запиленные пластинки, не давая тебе покоя ни на минутку, а там, хрипя и плавая, звучат обрывки твоих мыслей: ах, жизнь такая тяжелая, и люди все сволочи, а впереди – полный мрак, ах, я такая дура, никто меня не любит и никогда не полюбит. И это – вся твоя духовная пища; ты просто не знаешь иного – уже если с самого детства что-то болит, человек привыкает, он вырастает с убеждением, что это нормально, что так оно и должно быть.

Отвращение к самой себе, постоянно негативный настрой, как и постоянное жужжание все той же старой пластинки, – все это уже приняло форму условного рефлекса, все это – самоисполняющееся пророчество в твоей осложненной синдромом жизни. Ты шагаешь по жизни, как пьяный на автопилоте, вся твоя жизнь словно заранее записана на пленку, неважно, президент ты компании или уборщица. Ты просыпаешься, тут же включается старая запись, и ты вступаешь в новый день. Порой даже можно подумать, что ты и этот противный голос – одно и то же, что он поглотил твою истинную сущность, твою бессмертную душу… Ты уже просто не способна допустить, что в твоей жизни может быть что-то хорошее, – в искусстве виртуозно подставлять себя ударам, играть роль жертвы тебе нет равных; постоянно ощущать, как о тебя вытирают ноги стало твоей насущной потребностью. Пламень синдрома сжег тебя изнутри, ты больше ни на что не способна, как только петь все ту же старую песенку о том, какая ты дура и как все на свете плохо.

Но ведь в этом виновата только ты, ты и никто больше, ты и только ты! Ты сама, своими руками создаешь условия, где для тебя остается только одна позиция – позиция отверженной, ты сама – причина своей боли, ты сама вновь и вновь порождаешь свои химеры. Но ведь суть в том, что ты и ехидный голос в голове – не одно и то же! И ты можешь перерубить нити, связывающие тебя и негативные установки твоего мышления, изменить, перепрограммировать их на позитивные, очистить чердак твоего дома от хлама и выгнать непрошенного жильца; так пусть же настанут для тебя хорошие времена!

Из книги "Синдром Мерлин Монро" Элизабет Макова, Сьюзен Израэльсон