Сегодня знакомлю вас с новеллой Аллы Федьшиной _rusallo4ka , которая очень мне понравилась.

"Разговор"

Люди добиваются благосостояния - денег, власти, успеха, а потом устраивают эти показательные праздники - представления, призванные демонстрировать степень их благосостояния. Остальные оценивают эти юбилеи по количеству приглашенных, по статусу этих гостей, по качеству приглашений, еды и культурной программы. Последнее всегда выглядит ужасно и нелепо. Хоть на презентации новых блюд шеф-повара ресторана, хоть на дне рождении министра.

- Может, всё же ты ответишь что-нибудь другое?..

- Мы с тобой совершенно не пара. И, скорее всего, никогда таковой не станем.

- Почему?

Он снова морщил нос, но меж его бровей появилась складка. Кажется, он оживлялся.

- Потому что мы убьём друг друга тем, что не сумеем перебороть собственную лень, даже когда уже будет повод для ревности.

- Вряд ли. Нам будет скучно даже пойти на адюльтер.

- Мне кажется, неуместно говорить про измену в неженатой паре. Это вроде как неуставные отношения, свободный брак.

Он хмыкнул.

- Я всегда считала лицемерием требовать верности там, где это не закреплено документально или физически, - продолжила я, хотя и чувствовала томительную скуку, при обсуждении института брака, - К тому же, какая разница кончится это раньше или позже, редкими встречами с любовником, переездом к другому мужчине или банальным возвращением в отчий дом, которое оставит между бывшими сожителями вялые дружеские отношения с налётом воспоминаний о постельном опыте.

Он как-то странно посмотрел на меня, и, отхлебнув «Манхеттен», спросил:

- Ты не из тех, кто краснеет, встречаясь с бывшим?

- Это зависит от бывшего.

- Но обычно нет?

- Было однажды. Он начал рассказывать, что я люблю читать, когда принимаю ванну и топлю непонравившиеся книги и, что однажды я утопила Коэльо. Это было отвратительно. Это слишком личное, чтобы делится этим с теми, с кем я не живу.

- Но ведь однажды *** рассказывал на каком-то празднике твои предпочтение по части прелюдии к сексу!

- Этим он оказал мне услугу. Сопровождающий меня был моим парнем и очень внимательно его слушал, - я улыбнулась, - Рассказы о предпочтениях в сексе влекут за собой пользу на практике, а разбазаривание моих пристрастий в чтении – просто способ вынести на обозрение мою личную жизнь.

- Твою личность.

Я не ответила.

- Так что она для тебя?

И вновь в воздухе осела скука, словно пылью на наши головы, пол и перила террасы, бокалы с коктейлями и еле заметные звёзды над нашими головами. Луны не было, вместо неё сад освещал оранжевый свет из окон особняка. Внутри не было ничего занимательно, как и в том пыльном пространстве, где прибывали сейчас мы.

- Просто знакомая.

- Ну, потрудись немного и дай какой-нибудь ответ. Знаешь, раскрытие рта для произнесения банальности – это вовсе не ответ.

- Она ничто для меня. Мне совершенно безразлично есть она в этом мире или нет.

- А если бы её не было, тебе бы больше понравился этот мир?

- Без разницы. Мне всё равно.

Он вновь хмыкнул.

- Ты когда-нибудь встречала человека, который бы не был тебе безразличен изначально и, которого бы ты не просто терпела, потому, что это неизбежность мира?

- Неизбежность мира в том, что я не единственный человек на планете?

Он кивнул.

- Мне многие были небезразличны. Я влюбчива.

- Совершенно нет.

Пыльное молчание в грязно-чернильных тонах ночи.

- Кто-нибудь, ради кого бы ты поступилась собой.

Мне не хотелось говорить. Я знала, что огорчу его любым ответом.

Я уже давно говорила неправду. Я просто подбирала правильный ответ, который бы создавал ручеёк, вливающийся в полноводную реку разговоров и заблуждений, а затем в море общения.

Когда где-то посреди первых бриллиантовых серёжек и очередной дурацкой премьерой фильма, между облупившейся краской стен ванной и шелковым платьем со стразами Swarovski начинаешь терять умение узнавать в себе правду и, облекая её в слова, не делать пустым звуком, упускаешь и знание себя, перестаешь что-то чувствовать в себе.

А потом начинаются провалы в памяти. И, кажется, что так было всегда, что пыль скуки и безразличия с самого рождения забивала тебе ноздри и горло, что так и надо – задыхаться собственной жизнью по сценарию, отработанному веками, по привычке, рождённой вместе с твоим первым криком в этом мире.

- Жизнь всегда казалась мне похожей на веер. Можно открыть красиво, эффектно, одним взмахом, с восхитительным шуршащим звуком, а потом помахивать бесшумно и томно уверенной, умелой рукой. А можно открывать веер очень, очень медленно, по одной частичке, очень близко к глазам, чтобы рассмотреть каждую чёрточку, внимательно, почувствовать красоту росписи и резьбы, увидеть прелесть в обычной вещице, и играть им потом, наслаждаясь обладанием красоты.

Я затихла. Мне казалось, что в моих руках и правда был веер. В тон моему платью, но выглядел отчего-то дёшево, и чуть-чуть пах сандаловым деревом.

- Есть ещё вариант?

- К сожалению есть. Открывать бездарно, нервно, неумело, не произведя красоты движения, не узнав прелести познавания. Просто открыть веер, чтобы помахать им. Средство спасения от духоты.

- Его так и задумывали.

Я кивнула.

Четыре часа утра. На востоке горизонт уже пахнет золотом, а звезды стирает белёсая голубизна освещенного неба. Белые полосы облаков рассекает след от самолёта. Он летит на запад, вслед за гаснущим сиянием звёзд и водянистыми чернилами вчерашней ночи. Утро накладывает на наши лица пудру бледности и печали, сожаления и надежды, усталости после вчера и перед завтра. Бокалы пусты, кто-то молча гуляет по саду, приминая влажную траву. Куст розы в кадке на террасе просыпал розоватые лепестки на камень перил и куда-то в пространство сада. Разочарование в моменте мягко подкрадывается и тихонько трогает тебя за обнаженное плечо ледяными пальцами солнечных лучей.

- Так что она для тебя?

- Та, которую ты любишь.