Шимóн Сераф

                                                                 שמעון  שרף

                     Шаги               

Илье было тринадцать. Всю его сознательную жизнь каждое лето мать вывозила Илью на дачу к бабушке в подмосковную Загорянку. Отец от них ушёл давно, и мать сама зарабатывала на жизнь. Бабушка умерла год назад. Очередным летом мать с сыном переехали в свой подмосковный дом. Впереди предстоял отпуск, но пока матери приходилось каждый день ездить в Москву на работу. Илья оставался дома один. Он был вполне самостоятельный человек. Да и соседи все знакомые с детства, да и посёлок родной, изъезженный на велосипеде вдоль и поперёк.

В тот тёплый июльский день мать работала во вторую смену, поэтому должна была возвратиться из Москвы с последней электричкой. В Загорянку поезд прибывал около часа ночи. Илья очень любил эту мамину смену, потому что, во-первых, не считая утра, он целый день был предоставлен сам себе. Во-вторых, поздним вечером ему предстояло ответственное дело. Каждый раз, когда подходил урочный час, он садился на велосипед и сначала по слабо освещённой дачной улице, затем по полупустому шоссе мчался к железнодорожной станции. Встречать мать. Час ночи – всё-таки опасно для одинокой женщины!

День был позади. Друзья, гонки на велосипедах, настольный теннис в саду под яблонями, телевизор, самостоятельно разогретые и съеденные обед и ужин.       

 На даче поздно обычно не ложатся. Поэтому, когда Илья около полуночи вышел в сад, в окнах домов и на верандах на соседних участках почти везде было темно. Он не стал гасить свет в доме. Сад освещался, да и так было уютнее, и, честно говоря, не очень страшно! 

Возле крыльца прислонённый к яблони его ожидал велосипед. Илья взялся за руль и пешком покатил велосипед по дорожке вдоль забора к калитке. В какой-то момент он оглянулся. В промежутке между кронами яблонь за забором над соседним участком висела огромная полная Луна. Илье она почему-то показалась очень бледной. Перед калиткой он приставил велосипед к забору и вышел на улицу. Слева, прислонившись к невысокому забору, стояла скамейка. Из-за забора над скамейкой нависал огромный куст боярышника с длинными и очень острыми иглами. До электрички оставалось ещё пятьдесят минут, но дома уже сидеть не хотелось. Илья сел на скамейку.

Улицы в Загорянке издавна назывались «прóсеками». На месте посёлка был лес. Сначала прорубили главную улицу, ставшую впоследствии шоссе, а от неё вели боковые улочки, - создававшиеся путём вырубки сосен, елей, берёз – просеки. В центре каждого прóсека широкой лентой тянулась широкая просёлочная дорога. По обеим её сторонам были неглубокие рвы, а вдоль заборов участков ютились две тропинки, по которым обычно и ходили дачники. Всё приезжавшие шли со станции справа. Именно там пролегало местное шоссе.

Илья сидел в уютной тени боярышника. Слева от него стоял старый столб фонаря. Прямо перед ним – ствол небольшой берёзки. Весь прóсек в этом месте был как на ладони. На противоположной стороне слева стоял высокий орешник. Прямо перед глазами Ильи красовался забор с воротами, за которыми темнел гараж. Справа стояли ровные стволы тополей. А ещё правее уже росли кусты той же акации, за которыми тропинка исчезала.

В столь поздний час нередко Илья провожал взглядом припозднившихся дачников. Вот и сегодня не прошло и десяти минут, как послышались шаги. Ночью вообще звуки слышны гораздо отчётливее. Сидя на скамейке под прикрытием боярышника, Илья всматривался в ту сторону, откуда тянулась тропинка вдоль противоположного ряда домов. Вскоре он различил фигуру. Быстрым шагом мужчина с портфелем торопился домой. Ночью люди ходят заметно быстрее. Ярко освещённый Луной, что светила из-за спины незаметного Ильи, он прошёл вдоль забора, прошёл за орешником и скоро исчез в полумраке улицы. Илья провожал его взглядом в спину.

Женщину, спешившую домой, Илья заметил издалека, поскольку она шла по большой дороге и была хорошо освещена фонарями. Она не шла по тропинкам, - не то чтобы страшно, - как-то… спокойней! В обеих руках сумки, - из Москвы ведь! Не доходя до акаций перед забором, она свернула направо на мостик через канаву и вошла в калитку большого двухэтажного дома. Его так и называли «большой» дом, потому что в нём жило несколько семей.   

Больше никто не шёл. С этой электрички. Илья заскучал, минут через пятнадцать пора уже было вывозить «велик» - и гнать на станцию встречать маму. Было очень тихо. Ветра не было, поэтому не было слышно и листвы. Привычные цикады и те молчали. Наверное, устали стрекотать. Или…

И тут Илья услышал шаги. Ещё издалека услышал, потому что шаг был тяжёлый. По мере приближения звука Илье представился здоровый мужик. Наверняка в сапогах. Шёл он по той же противоположной от Ильи тропинке. Правда, мальчик слышал только шаги. Они приближались. «Сапоги» топали уже напротив калитки «большого» дома, куда свернула женщина.

Илья всматривался в тёмную тропинку. Он с нетерпением ждал появления фигуры из-за кустов акации. Но шаги смолкли. Из-за акации никто не появлялся. И вдруг за стволами тополей по всей длине забора, включая ворота, промелькнула светлая тень. Словно кто-то провёл лучом включённого фонарика! Прямо до орешника.

Илья инстинктивно проводил взглядом этот пролёт светлой тени. И замер. Когда за орешником вновь услышал тяжёлые шаги «сапогов». «Сапоги» удалялись!

Попой и ладонями Илья врос в свою скамейку. Из-за орешника так  н и к т о  и не вышел! Всё стихло.

Через минуту Илья сглотнул. Оказывается в темноте незаметным был не он один. И  т о т, кто шёл заметил его, Илью! А Илья  е г о  не видел! Стало по-настоящему страшно. Оказывается, существует нечто, что объяснить нельзя. Оно существует помимо всяких объяснений…

До шоссе по тёмному просеку Илья донёсся меньше чем за минуту. И затем по гладкому асфальту его «велик» буквально летел к станции. Навстречу плыла темно-серая широкая лента асфальта, пробегали берёзы и липы, проходили удивлённые фонарные столбы. А в голове у Ильи пульсировала пугаюшая странная мысль: «в этой темноте я не один!» Вскоре показалось свечение приближавшейся станции…

Перед сном он вышел на крыльцо. На даче туалеты ставили обычно в самой глубине участка возле забора. Илья спустился в сад. За стволом яблони, казалось, кто-то стоит. Илья поворачивал голову на каждый шорох. Тень от старого сарая была как-то особенно темна. За забором над большим соседским участком клонилась к горизонту огромная желтеющая полная Луна.   

Цфат – Москва 2008 г.