"Царь, поэт и жена поэта "

 

 

С трепетом в сердце автор берется за эту новеллу, ибо она будет касаться вечного сюжета пушкинистики - мнимых и подлинных отношений Николая I с женой Александра Сергеевича Пушкина. 

 

      Начнем с того, что: "служащего в Министерстве ино-странных дел титулярного советника Александра Пушкина всемилостивейше пожаловали в звание камер-юнкера двора нашего. 31 декабря 1833 года". Поэт разгневан был этим назначением, считая его неприличным.

 

 

 Зато Натали была в восторге, потому что это открывало ей доступ ко двору и к царским балам. Уже в январе 1834 года Пушкина была представлена двору, и представление ее прошло с огромным успехом. А вслед за тем она стала и гостьей узкого придворного кружка, собиравшегося в Аничковом дворце.

Аничков дворец. Литография. 1820-е гг.

 

Вот что писал об этом избранном обществе барон М.А.Корф: 

      "Император Николай был вообще очень веселого и живого нрава, а в тесном кругу даже и шаловлив... На эти вечера приглашалось особенно привилегированное общество, которое называли в свете "Аничковским обществом" и которого состав, определявшийся не столько лестницею служебной иерархии, сколько приближенностью к царственной семье, очень редко изменялся. В этом кругу оканчивалась обыкновенно масленица, и на прощанье с нею в прощеный день завтракали, плясали, обедали и потом опять плясали. В продолжение многих лет принимал участие в танцах и сам государь, которого любимыми дамами были: Бутурлина, урожденная Комбурлей, княгиня Долгорукая, урожденная графиня Апраксина и позже жена поэта Пушкина, урожденная Гончарова". 

 

      Далее Корф сообщает, что проводы масленицы начинались около часа дня и продолжались далеко за полночь. О непринужденности отношений свидетельствовал хотя бы такой факт: Корф пишет, что однажды, а именно в масленицу 1839 года, после двух часов ночи, уже после конца танцев, Николай предложил посадить всех дам на стулья, а кавалерам сесть возле своих дам на пол и сам первый подал пример. При исполнении фигуры, в которой одна пара пробегает над всеми наклонившимися кавалерами, государь присел особенно низко, говоря, что научен опытом, потому что с него таким образом сбили уже однажды тупей [Тупей - накладной хохол, род маленького паричка-нашлепки на лысине]. Здесь кстати заметить, что император Николай рано стал терять волосы и потому долго носил тупей, который снял в последние только годы своей жизни. 

Николай I

 

   И хотя Наталья Николаевна вернулась в Петербург в начале ноября 1838 года, на проводах масленицы в 1839 году ее еще не было - она вдовела, вела замкнутый образ жизни и в Аничковом не была. Однако подобные игры бывали там и раньше. 

 

      Возвратимся теперь в год 1834-й. Наталья Николаевна увлеклась балами столь сильно, что на масленице 1834 года, после очередного дворцового бала, из-за чрезмерного пристрастия к танцам у нее случился выкидыш. Лишь через девять месяцев Пушкины еще раз оказались на дворцовом празднике, на сей раз - в Аничковом. И после этого вновь Натали стала много выезжать и танцевать ежедневно. 

 

      А когда в мае 1835 года у Пушкиных родился второй сын, мать хотела назвать его Николаем, на что пушкинисты тоже обращали внимание, но отец предоставил ей выбор между Гаврилой и Григорием - по именам своих предков, казненных в Смутное время. Наталья Николаевна согласилась и предпочла наречь сына Григорием. 

 

Григорий Александрович Пушкин

 

      В 1834 году произошло знакомство Пушкиной с Дантесом. 

      Вместе с тем уместным представляется привести здесь безотносительно к только что сказанному воспоминания А.П.Араповой -дочери Натальи Николаевны от генерала П.П.Ланского, за которым вдова поэта была замужем вторым браком. 

 

 

      А.П.Арапова писала: "Года протекали. Время ли отозвалось пресыщением порывов сильной страсти или частые беременности вызывали некоторое охлаждение в чувствах Александра Сергеевича, но чутким сердцем жена следила, как с каждым днем ее значение стушевывалось в его кипучей жизни... 

Пушкин только с зарей возвращался домой, проводя ночи то за картами, то в веселых кутежах в обществе женщин известной категории. Сам ревнивый до безумия, он даже мысленно не останавливался на сердечной тоске, испытываемой тщетно ожидавшей его женою, и часто, смеясь, посвящал ее в свои любовные похождения".

 

К тому же именно в это время Пушкин стал по-крупному играть в карты, и часто - неудачно. 

      Наталья Николаевна, не перенося одиночества, большинство времени стала отдавать нарядам, выездам и балам, тем более что ее слава одной из красивейших женщин России продолжала кружить ей голову.

А. П. Брюллов. Портрет Н. Н. Пушкиной. Акварель, 1831—1832

 

А именно в это время особенно обострилось финансовое положение поэта. Забегая немного вперед, скажем, что после его неожиданной смерти была учреждена опека над детьми и имуществом, и было уплачено по 50 счетам около 120000 рублей. Оказалось, что Пушкин был должен даже собственному камердинеру, что он заложил ростовщику Шишкину вещи Натальи Николаевны, серебро ее сестры Александры, 30 фунтов серебра своего друга С.А.Соболевского. 

 

В. И. Гау. Н. Н. Пушкина. 1843

 

      Меж тем расходы в доме не уменьшались, Натали блистала по-прежнему, а на балы, тем более царские, надобно было являться одетой по последней моде, и все это: стремление к роскоши, угасающее внимание мужа, утрированно-болезненная восторженность Дантеса и его приемного отца барона Геккерна - создало тот психологический климат, которым искусно воспользовались недоброжелатели поэта, ловко играя на струнах его всесокрушающей, головокружительной ревности, и буквально засыпали его градом пасквилей, содержащих самые гнусные и омерзительные намеки. 

 

      О сгущавшейся грозовой атмосфере в отношениях между отцом и сыном Геккернами и Пушкиным и о вполне возможной дуэли стал говорить весь аристократический Петербург. Дело дошло до того, что Пушкин вызвал Дантеса на дуэль, но тот, до истечения определенного срока, во время которого он должен был решить, принять вызов или отказаться от него, сделал официальное предложение родной сестре Натальи Николаевны - Екатерине Гончаровой, и оно было принято.

 

Это обстоятельство не позволяло Пушкину настаивать на дуэли, и поединок был отменен. Тем не менее Пушкин по-прежнему не принимал Дантеса, не разговаривал с ним и на людях ограничивался лишь холодными поклонами. 

      И все же многие понимали, что это, может быть, лишь отодвигает скорую и неминуемую развязку, но не меняет положения. 

 

Портрет императрицы  Александры Федоровны ,Кристина Робертсон. 1840-41. 

 

      Внимательно следившая за ходом дел императрица Александра Федоровна спрашивала камер-фрейлину Е.Ф.Тизенгаузен: "Мне бы так хотелось иметь через вас подробности о невероятной женитьбе Дантеса. Неужели причиной ее явилось анонимное письмо? Что это - великодушие или жертва? Мне кажется - бесполезно, слишком поздно". И как показало ближайшее будущее, она оказалась права. 

 Гончарова Екатерина Николаевна (1809—1843)

 

      Прошло совсем немного времени, и императрице сообщили: существует основательное мнение, что Екатерина Гончарова в положении и отцом ее будущего ребенка является Дантес. Графиня Бобринская, близкая к императрице, писала: "Геккерн-Дантес женится! Вот событие, которое поглощает всех и будоражит стоустую молву. Под сенью мансарды Зимнего дворца тетушка плачет, делая приготовления к свадьбе. Среди глубокого траура по Карлу Х видно лишь одно белое платье, и это непорочное одеяние невесты кажется обманом... Перед нами разыгрывается драма, и это так грустно, что заставляет умолкнуть сплетни". 

Жорж Шарль де Геккерн Дантес .

 

 

      Однако прошло совсем немного времени, и оказалось, что на сей раз сплетники совершенно правы, ибо уже в апреле 1837 года Екатерина Николаевна Дантес родила. 

      Не только императрица была обеспокоена создавшейся ситуацией; небезразличен был к созревшему конфликту и Николай. "После женитьбы Дантеса, - рассказывал друг Пушкина князь П.А.Вяземский историку и издателю П.И.Бартеневу, - Государь, встретив где-то Пушкина, взял с него слово, что, если история возобновится, он не приступит к развязке (то есть дуэли. - В. Б.), не дав знать ему наперед". 

 

      Будучи человеком слова, Пушкин написал такое письмо 21 ноября 1836 года на имя Бенкендорфа, предназначенное для Николая, так как именно через шефа III Отделения его письма попадали на стол царя. Но не отправил и, уезжая на поединок, положил это письмо в карман сюртука, в котором дрался. 

     В письме от 21 ноября Пушкин поставил Бенкендорфа в известность о том, что утром 4 ноября он получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для его чести и чести его жены. Убедившись в том, что это дело затеяно Геккерном, Пушкин послал вызов Дантесу*. Приехавший к Пушкину Геккерн вызов от имени Дантеса принял, но попросил двухнедельную отсрочку из-за того, что им сделано предложение свояченице Пушкина. Это обстоятельство заставило Пушкина отказаться от вызова. Заканчивалось письмо к Бенкендорфу так:- "Будучи единственным судьей и хранителем моей чести и чести моей жены и не требуя вследствие этого ни правосудия, ни мщения, я не могу и не хочу представлять кому бы то ни было доказательства того, что утверждаю".

 

 Пушкин и Бенкендорф.

 

      * По дуэльному кодексу, старик Геккерн не мог быть вызван на дуэль, и его "честь" должен был защищать его сын. Кроме того, Геккерн был посланником Нидерландов и не имел права принять вызов как дипломат, имеющий статус неприкосновенности. Следует иметь в виду и то, что королевой Нидерландов была сестра Николая - Анна Павловна, что также усложняло создавшуюся ситуацию, превращая ее из простого личного дела в дипломатический скандал.

Барон Луи де Геккерн - спектакль театра М.Н Ермоловой "Пушкин"

 

 

      А за несколько дней до роковой дуэли Пушкин встретился с Николаем. 

      Уже в 1848 году царь, беседуя с бароном М.А.Корфом о Пушкине, упомянул об этой встрече: "Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренно любил и теперь люблю, как очень добрую женщину, я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастья мужа, при известной его ревнивости. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. 

      - Разве ты мог ожидать от меня другого? - спросил я. 

      - Не только мог,- отвечал он,- но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою. Это было за три дня до последней его дуэли". 

 

 

      О том, что Пушкин ревновал свою жену к царю, знал и друг поэта П.В.Нащокин. "Сам Пушкин говорил Нащокину, что царь, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам по нескольку раз проезжает мимо ее окон, а ввечеру, на балах, спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены. Сам Пушкин сообщал Нащокину свою совершенную уверенность в чистом поведении Натальи Николаевны". 

 

      Вместе с тем припадки ревности у Пушкина были столь ужасны, что близко знавший его граф В.А.Соллогуб серьезно уверял П.И.Бартенева, что он иногда допрашивал свою жену в том, верна ли она ему, с кинжалом в руках. 

      И уже в самый канун дуэли (так по крайней мере писал в своем дневнике А.С.Суворин со слов П.А.Ефремова) Николай, узнав об этом, приказал Бенкендорфу предотвратить ее. Геккерна вызвали в Третье отделение, и он, предварительно посоветовавшись с ненавистницей Пушкина княгиней Белосельской, сделал то, что она придумала,- назвал не то место, где должна была состояться дуэль, а совершенно противоположное, чтобы направить жандармов в другую сторону. Факт этот не бесспорен, но говорили и об этом. 

 Дуэль Пушкина с Дантесом

 

      Как бы то ни было, дуэль произошла, и Пушкин погиб. Вскоре после его смерти Николай писал своему брату Михаилу, находившемуся тогда в Риме: "И хотя никто не мог обвинить жену Пушкина, столь же мало оправдывали поведение Дантеса, и в особенности гнусного его отца Геккерна... он точно вел себя как гнусная каналья..." А в другом месте этого же письма добавлял: 

      "Пушкин погиб, и, слава Богу, умер христианином".

 

Письмо это - личное, от брата к брату, и сомневаться в искренности Николая оснований нет. Тем более абсолютно точно известно, что Пушкин перед смертью исповедался, причастился и "исполнил долг христианина с таким благоговением и таким глубоким чувством, что даже престарелый духовник его был тронут и на чей-то вопрос по этому поводу отвечал: "Я стар, мне уже не долго жить, на что мне обманывать? Вы можете мне не верить, когда я скажу, что я для себя самого желаю такого конца, какой он имел".

Этому свидетельству мы должны верить, ибо оно исходило от одного из самых близких Пушкину людей - княгини Е.Н.Мещерской-Карамзиной. 

 

Е.Н.Мещерская-Карамзина

 

      Есть и еще одно важное свидетельство, относящееся к исповеди и причащению Пушкина. Дело в том, что, как только стало известно о ранении Пушкина, к нему немедленно приехал личный врач Николая Арендт. Он сразу же понял, что рана смертельна, и по просьбе Пушкина прямо сказал ему об этом. Пушкин поблагодарил его за честность н все оставшееся ему время вел себя безукоризненно мужественно и стойко. 

портрет Николая Фёдоровича Арендта из Третьяковской галереи.,

 

      Прощаясь, Арендт сказал, что по обязанности своей он должен обо всем сообщить Николаю. Тогда Пушкин попросил сказать императору, чтобы не преследовали его секунданта Данзаса. Ночью Арендт вернулся и привез от Николая собственноручно написанную им записку: "Если Бог не приведет нам свидеться в здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и последний совет: умереть христианином. О жене и детях не беспокойся; я беру их на свои руки". Пушкин был чрезвычайно тронут и просил оставить ему эту записку, но царь велел ее прочесть и немедленно возвратить. 

 

 

      Николай не лег, пока Арендт не возвратился от Пушкина, и, только узнав обо всем, отправился спать. 

      Пушкин умирал в невероятных страданиях, проявляя еще более невероятное мужество и терпение. Князь Вяземский, не отходивший от постели умирающего до самого конца, писал через неделю после его смерти поэту-партизану Денису Давыдову: "Арендт, который видел много смертей на веку своем и на полях сражений, и на болезненных одрах, отходил со слезами на глазах от постели его и говорил, что он никогда не видел ничего подобного - такого терпения при таких страданиях.

 

Еще сказал и повторил несколько раз Арендт замечательное и прекрасное утешительное слово об этом несчастном приключении: 

      - Для Пушкина жаль, что он не был убит на месте, потому что мучения его невыразимы; но для чести жены его - это счастье, что он остался жив. Никому из нас, видя его, нельзя сомневаться в невинности ее и в любви, которую Пушкин к ней сохранил. 

      Эти слова в устах Арендта, который не имел никакой личной связи с Пушкиным и был при нем, как был бы он при каждом другом в том же положении, удивительно выразительны". 

 

      А когда Пушкин умер, Наталья Николаевна оказалась в состоянии, близком к помешательству: она кричала и плакала, бросившись перед мертвым на колени, склонялась лбом то к его холодному лбу, то к груди его, называла его самыми нежными именами, просила у него прощения, трясла его, чтобы получить от нею ответ. 

 

      Присутствующие при этом опасались за ее рассудок. 

      Затем у нее начались конвульсии, продолжавшиеся несколько дней. Они были так сильны, что ноги ее касались головы, а потом расшатались и все зубы. 

 

      В состоянии крайнего экстаза она бросилась на колени перед образами и поклялась, что не имела никакой связи с Дантесом, допуская лишь ухаживания. Вслед за тем, схватив за руку доктора В.И.Даля, в отчаянии произнесла: "Я убила моего мужа, я причина его смерти; но Богом свидетельствую - я чиста душою и сердцем". Может ли существовать более убедительное доказательство ее невинности и чистоты?

 

Много писали и говорили обо всем этом, но из великого множества оценок ее роли в совершившейся драме наиболее объективной представляется та, какую дала только что упоминавшаяся Е.Н.Мещерская-Карамзина в письме к княгине М.И.Мещерской. 

      Она писала: "Собственно говоря, Наталья Николаевна виновна только в чрезмерном легкомыслии, в роковой самоуверенности и беспечности, при которых она не замечала той борьбы и тех мучений, какие выносил ее муж. Она никогда не изменяла чести, но она медленно ежеминутно терзала восприимчивую и пламенную душу Пушкина. В сущности, она сделала только то, что ежедневно делают многие из наших блистательных дам, которых, однако ж, из-за этого принимают не хуже прежнего; но она не так искусно умела скрыть свое кокетство, и, что еще важнее, она не поняла, что ее муж иначе был создан, чем слабые и снисходительные мужья этих дам".

 

 

 

* * *

 

      После смерти мужа Наталья Николаевна продолжала болеть и из-за этого не смогла проводить его гроб в Псковскую губернию, куда по приказу Николая повез тело Пушкина его друг А.И.Тургенев. А его вдова, как только встала на ноги, преисполнилась решимости выполнить последнюю волю своего мужа. Княгиня В. Ф. Вяземская вспоминала, что, умирая и прощаясь с Натальей Николаевной, Пушкин сказал: 

      "Ступай в деревню, носи по мне траур два года и потом выходи замуж, но за человека порядочного". 

 

Наталья Николаевна Пушкина 1839

 

      Шестнадцатого февраля 1837 года она с сестрой Александрой, братьями, матерью и всеми детьми выехала в Полотняный завод, куда и приехала, не остановившись в Москве ни на один день, 21 или 22 февраля. Но жизнь в Полотняном заводе оказалась по многим причинам нелегкой, и в ноябре следующего года она возвратилась в Петербург. Пушкина поселилась у своей сестры Александры на Аптекарском острове и жила там смиренной монашкой, никого не принимая и никуда не выезжая.

 

Александра Николаевна Гончарова (в замужестве Фризенгоф). Портрет неизвестного художника, конец 1820-х - начало 1830-х гг. Своячница А.С.Пушкина.

 

 

Только позже стала она навещать дома двух своих теток - графинь Е.И.Загряжской и С.И. де Местр. Затем круг ее посещений расширяется - она навещает семью поэта и критика П.А.Плетнева, одного из ближайших друзей Пушкина, которому поэт посвятил "Евгения Онегина", - что может быть убедительнее этого? Одновременно Наталья Николаевна восстанавливает связи с Карамзиными, где вскоре знакомится с М.Ю.Лермонтовым. 

 

Екатерина Ивановна Загряжская (1779-1842), фрейлина, сестра Н.И.Гончаровой, тётка Н.Н.Пушкиной.

Александр Павлович Брюллов

      Сначала Лермонтов чуждался Натальи Николаевны, и она даже подозревала "предвзятую враждебность", однако в 1841 году, перед отъездом на Кавказ, Лермонтов сердечно разговорился с нею, и Наталья Николаевна расценила это как свою победу, но не как "победу красоты", а как "победу сердца", и ей радостно было потом думать, что Лермонтов, вскоре тоже павший на дуэли, унес с собою в могилу не дурное мнение о ней. 

М.Ю.Лермонтов

 

      Пятнадцатого мая 1841 года Наталья Николаевна с детьми впервые после смерти Пушкина выехала в Михайловское. Такая задержка объяснялась прежде всего тем, что из-за канцелярской волокиты ее долго не признавали законным опекуном, а так как в январе 1841 года наконец признали, то она и решила по весне ехать в Михайловское. 19 мая она приехала в деревню и на следующий же день отправилась на могилу мужа. 

 Михайловское, Псковская область, 1837

 

Клюквин И. Могила Пушкина. Литография с оригинала П. Ф. Соколова. 1830-е.

 

      Там произошло перезахоронение тела Пушкина, так как могила его была превращена в склеп, а над ним был поставлен памятник, сделанный известным петербургским мастером Пермагоровым и привезенный в Святые Горы еще до ее приезда. 

      Двадцать шестого октября 1841 года вся семья возвратилась в Петербург. И вот, через два месяца, у нее произошла неожиданная встреча; в конце декабря 1841 года она поехала в английский магазин, чтобы купить рождественские подарки детям, и встретила там Николая, который по обыкновению в этот же день приезжал за подарками для своих детей.

 

В. И. Гау. Н. Н. Пушкина

 

Он очень милостиво разговаривал с нею, впервые встретив Наталью Николаевну после смерти Пушкина. И только после этой встречи она снова появилась в свете. 

      "Император часто осведомлялся о ней у престарелой фрейлины Екатерины Ивановны Загряжской (тетки Натальи Николаевны. - В.Б.) и выражал желание, чтобы Наталья Николаевна по-прежнему служила одним из лучших украшений его царских приемов. Одно из ее появлений при дворе обратилось в настоящий триумф. В залах Аничкового дворца состоялся костюмированный бал в самом тесном кругу. Е.И.Загряжская подарила Наталье Николаевне чудное одеяние в древнееврейском стиле, по известной картине, изображавшей Ревекку...

 

Как только начались танцы, император Николай Павлович направился к Наталье Николаевне, взяв ее руку, повел к императрице и сказал во всеуслышание: "Смотрите и восхищайтесь!" Императрица Александра Федоровна навела лорнет на нее и ответила: "Да, прекрасна, в самом деле прекрасна! Ваше изображение таким должно бы перейти к потомству". Император поспешил исполнить желание, выраженное супругою. Тотчас после бала придворный живописец написал акварелью портрет Натальи Николаевны в библейском костюме для личного альбома императрицы". 

 

В. И. Гау

 

      И далее царь не оставляет Наталью Николаевну своим вниманием. А меж тем настала пора, когда с нею готовы были разделить свою судьбу и блестящий дипломат Н.А.Столыпин, и штабс-капитан лейб-гвардии конной артиллерии князь А.С.Голицын, и секретарь неаполитанского посольства в Петербурге Гриффео, и иные, не менее достойные люди, имена которых не дошли до нас, а уж воздыхателям без серьезных намерений, как и прежде, не было числа. 

      Но судьбу свою она связала с сорокачетырехлетним холостяком, с которым познакомилась в начале 1844 года, - генералом Петром Петровичем Ланским. 

Петр Петрович Ланской

 

      Главным отличием Ланского от всех прочих претендентов на руку Натальи Николаевны было то, что он искренне полюбил не только ее, но и ее детей, а это для матери было важнее всего. Неожиданно сватовство, а потом и  женитьба очень помогли карьере Ланского. Так как он исполнял обязанности командира лейб-гвардии Конного полка, а Николай был шефом этого полка, то, узнав о намечающейся свадьбе, он вызвался быть посаженым отцом.

Николай I

 

 Наталья Николаевна уклонилась от этого, настояв, чтобы свадьба была самой скромной и присутствовали бы одни родственники. 18 июля 1844 года в Стрельне, в окрестностях Петергофа, где стоял полк Ланского, состоялось венчание. На свадьбу Николай прислал новобрачной в подарок бриллиантовый фермуар (нарядная застежка на ожерелье), велев при этом передать, что от будущего кумовства не дозволит так отделаться; и в самом деле, когда у них родилась старшая дочь Александра, государь лично приехал в Стрельню для ее крестин.  

: Санкт-Петербург. Стрельна (Сергиевская слобода), Свято-Троицкая Сергиева Приморская пустынь. Троицкий собор.

 

      Сватовство Ланского и его женитьба на Пушкиной конечно же не остались не замеченными в свете. 

      Двадцать восьмого мая 1844 года М.А.Корф записал в своем дневнике: "После семи лет вдовства вдова Пушкина выходит за генерала Ланского... В свете тоже спрашивают: "Что вы скажете об этом браке?", но совсем в другом смысле: ни у Пушкиной, ни у Ланского нет ничего, и свет дивится только этому союзу голода с жаждой. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Недель шесть тому назад он тоже был у нее, и вследствие этого визита или просто случайно только Ланской вслед за этим назначен командиром Конно-гвардейского полка, что по крайней мере временно обеспечивает их существование, потому что кроме квартиры, дров, экипажа и прочего, полк, как все говорят, дает тысяч до тридцати годового дохода". 

 

 Портрет П.П. Ланского. 1847 (?). Альбом лейб-гвардии Конного полка. ИРЛИ РАН

В. И. Гау

 

      Впоследствии, навещая полк, Николай непременно приходил в дом Ланских. Когда же незадолго до смерти Николая в полку праздновалось двадцатилетие его шефства над конногвардейцами, Ланской попросил разрешения поднести императору памятный альбом.

 

Приём лейб-гвардии в Константиновском дворце в Стрельне, Санкт-Петербург. Картина XIX века.

 

"Государь дал свое согласие, выразив при этом желание, чтобы во главе альбома был портрет Наталии Николаевны Ланской, как жены командира полка. Желание его было исполнено. Портрет Натальи Николаевны был нарисован известным в то время художником Гау. (Тем же самым, который писал Наталью Николаевну в альбом императрице. - В.Б.). С тех пор этот альбом хранится в Зимнем дворце". 

Портрет Н.Н. Ланской. 1849. Альбом лейб-гвардии Конного полка. ИРЛИ РАН

В. И. Гау

 

      Портреты, сделанные Гау в альбом императрицы и в памятный альбом Конного полка, были не единственными изображениями Натальи Николаевны, хранящимися в царской семье. Было и еще одно ее изображение, спрятанное от посторонних глаз императором, нежно и платонически любившим ее до конца своих дней. Известный пушкинист В.В.Вересаев записал со слов профессора Василия Алексеевича Городцова, много лет проработавшего в Московском государственном историческом музее, что "лет двадцать назад, по-видимому, в самом начале 20-го века, в музей пришел какой-то немолодой человек и предложил приобрести у него золотые закрытые мужские часы с вензелем Николая I. Запросил этот человек за часы две тысячи рублей. На вопрос, почему он так дорого их ценит, когда такие часы с императорским вензелем не редкость, принесший часы сказал, что часы эти особенные. Он открыл заднюю крышку: на внутренней стороне второй крышки была миниатюра - портрет Наталии Николаевны Пушкиной. По словам этого человека, дед его служил камердинером при Николае Павловиче; часы эти постоянно находились на письменном столе; дед знал их секрет и, когда Николай I умер, взял эти часы, "чтобы не было неловкости в семье".

 

Часы почему-то не были приобретены Историческим музеем. И так и ушел этот человек с часами, и имя его осталось неизвестным". 

 

http://www.iot-ekb.ru/CHRONIKI/chron5.htm