плещутся, плещутся в чашках обломки Селен
пей ли, не пей ли, - осадок космической пыли
может, тебя и любили, - наверно, любили,
нежно целуя болячки разбитых колен

звали тебя на заре, обходили в игре,
звали во тьме, на Луне, на коленях качали
эти качели, которые в самом начале
каждой печали, как яблони в детском дворе

эти мечты о тебе, как следы на Луне
холод, космический холод, разрыв оболочки,
детские страхи, дощечки, занозки, болячки -
все о тебе, обо мне, о тебе, обо мне...

вот мы достигли Луны, на Луне тишина
яблоки катятся, скрипы, шуршанье, прохлада
райского детского сада, вселенского лада...
ладно, любимый, не надо, я буду одна.

...звали тебя на заре, оставляли в саду
лунные камни тропинок, забытые дети,
сонные тени, как дети в гриппозном бреду,
звали - ты помнишь, как звали тебя в Назарете?..


© Ольга Родионова

Она:
Ты так долго странствовал, милый, - даже
Стены седыми стали, не то что люди.
Вы, мужчины, всегда уходите дальше,
Чем долетает почта - за то и любим.
Бедный Йорик, сносивший твои капризы,
Спился и умер. Тень его на погосте
Тихо звенит бубенцами, и смотрит снизу
Вверх безутешный череп, венчая кости.

Он:
Птица моя, совенок, детеныш страха,
Я не за славой странствовал, не для денег,
Не за удачей даже, дрянная птаха,
Что ты себе придумала, в самом деле!..
Я не любил тебя, не любил, - не надо,
Не говори со мной, не тянись навстречу!
Хочешь налить мне мёда? Налей мне яда.
Вот моя кружка - лей. Я давно не вечен.

Она:
Ты так долго странствовал, милый! Мили,
Зимы, застывший мёд, эти нимфы, мифы...
Я тебя так ждала, что меня убили:
Я умерла в Харбине, весной, от тифа.
Зимы, дрянной погост, ледяные пчёлы,
Скудная зелень, тощий укроп, и смерти
Радостное лицо и оскал веселый...
Я не грущу ни о лете, ни о Лаэрте.

Он:
Птица моя, совенок, детеныш ночи!
Ты ли меня поила репейным мёдом?
Зимние пчёлы жалят мне сердце нынче,
Жалость все глубже, слаще, и с каждым годом
Всё удаленней твой башмачок забытый.
Сетуй - не сетуй, засохший букетик нюхай,
Топай на кладбище вслед за печальной свитой...
Счастье, что я не видел тебя - старухой.

Она:
Ты так долго странствовал, милый, - ива
Стала совсем седой, а меня однажды
Выдали замуж. С тех пор я живу счастливой -
Даже фиалки не утоляют жажды.
Брат мой убил лисенка; лисенок весел.
Всех веселее мертвые - уж тебе-то
Это известно... Йорик вчера подвесил
Очередной бубенчик в развилке веток.

Он:
Птица моя, совенок, детеныш лета!
Дай подержать в ладонях твою улыбку.
Я не имел друзей, не хранил секретов,
В мутной реке не ловил утопшую рыбку.
Лето в твоих золотых плечах, и в соломе
Выгоревших волос... Трех смолистых сосен
Дух гробовой витает в остывшем доме.
Вот я вернулся! Но здесь наступила осень.


© Ольга Родионова

ничего более
ничего более
даже самая нежная нежность становится болью,
потому что - ясно же - ничего более

эти глаза и губы, повадка птичья,
это монгольско-ангельское обличье, -
пусть всё будет, как будет, я всем довольна -
лишь бы тебе не больно

я, как она, не умею, я лучше традиционно:
жёлтый туман сурепки карабкается по склонам,
жжёт его солнце, дождь обнажает корни,
ветер, ветер их треплет, нет ничего покорней
жёлтых цветов сурепки, сильных, как униженье,
острых, как страх забыть у доски действие умноженье -
я не умею решать задачи, поэтому просто плачу,
не смейся, сижу в слезах, забыв условье задачи,
когда ты вернёшься, всё будет иначе

ты не поверишь, нет ничего сильнее
жёлтой сурепки - мне ли тягаться с нею,
пусть вас лелеет лето в пыли пригорка -
лишь бы тебе не горько


© Ольга Родионова

Не в этот час - рассветный, дождевой,
Не в этой точке сжатого пространства
Ты выйдешь вон, как бабочка из транса,
Раскрыв прозрачный зонт над головой.

Не твой поспешный шаг расколет двор
На тысячи неуловимых капель,
Сложившихся, как бус драконий камень,
В бессмысленный невидимый узор.

Не ты, не ты, не ты из темноты
Бежишь стремглав, зонта не закрывая,
На свет метро, на гул, на звон трамвая,
На остановок мокрые цветы.

И не твоя забытая душа
На том краю, за кромкой дождевою
Наколота, дыша и трепеща,
На острый шпиль, парящий над Невою.


© Ольга Родионова

Так и сиди, завернувшись в шаль,
День напролет молчи.
Мертвых принцесс никому не жаль, -
Вот и смотри, как уносят вдаль
Душу твою грачи.

Стань холоднее кариатид,
Мраморнее колонн.
Пусть себе ходят вокруг, свистит
Шут, и пустеет трон.

Пусть себе вянет твоя герань,
Путается шитье.
Даже навстречу ему не встань, -
Он объявился в такую рань,
Знаешь, ради нее...

Может, яду налить в вино?
Может, нанять стрелка?..
Ах, не греют колен давно
Мраморные шелка...

Губы - холодом: лёд ко льду -
Руку твою прожгли.
Прах и пепел в твоем саду.
О, вам долго гореть в аду,
Пленные короли!

Ветер качает древко копья,
Кони скользят, спеша.
Где-то над ними душа твоя -
Высохшая душа...

Благослови их на много лет
Радостных - ты сама.
Мертвой рукой протяни браслет,
Дай в дорогу олений плед.
“Не оступитесь, - скажи вослед, -
Нынче у нас зима”


© Ольга Родионова

Колыбельная


Видишь ли, детка, девочку звали Герда.
Мальчика - Кай.
Так шелестит ночная ветка от ветра.
Сердце, не умолкай.
Мальчика звали Кай.

Спи. Никому нет дела до этих давних
Дел. А она брела по снегам домой.
Что ты там прячешь? Стеклышко? Странно. Дай мне.
Мальчика звали Май...
Его звали - мой
Милый... какая вьюга сегодня снова!
Я говорила? Мальчика звали - Смех.
Что ты смеешься? Нет ничего смешного.
Их разлучила смерть? Что такое смерть!
Нет, дитя мое, смерть разлучить не в силах.
Нет - никого ни с кем. Даже двух детей
Глупых, далеких и бесконечно милых...
Мальчика звали - Тень.
Их разлучило то, что зовется долгом.
Знаешь ты это слово?.. В снегу тропы
Не проложил никто. Ее путь был долгим.
Девочку звали Вечность. Мальчика... Спи.



* * *


Я не сторож брату моему.
Он, мой брат, и сам себе не сторож.
Утро вяжет красную тесьму,
Медленно колышется на шторах.

Я ему кричала. Он забыл
Голос мой. Зачем меня оставил?
Разве ты кого-нибудь убил,
Нежный брат мой, мой невинный Авель?

Что там, кто там за моей спиной
Смехом заливается послушай!
То не твой ли голос ледяной?
Твой ли лубяной рожок пастуший?

Авель, Авель, легконогий лис!
В облаках овечьи вереницы.
Твой ли путь беспечный сверху вниз
Обозначен срезанной пшеницей?

Не догнать, не тронуть рукава.
Как собака, чую лисий след, но
Тихо распрямляется трава
На лугах, где он прошел бесследно.

Только шорох ветра, да снопы.
Я тебе не сторож, Герда. Спи.


© Ольга Родионова