Хочешь гляди, а не хочешь, так не гляди:
Я уродилась с огромной дырой в груди.
И чтоб ночами от ужаса не кричать,
Все родные решили не замечать.

Доктор, порассмотрев на стене ковры,
Через меня, сообщил мне, что нет дыры.
Мама навешала елочной мишуры.
Папа велел мне стыдиться своей хандры.

Я лила в нее кофе, несла цветы,
Чтобы как-то спасаться от пустоты.
Я вставляла туда мужчин, подруг,
Книги, идеи, работу и все вокруг.

Складывала конфеты и шоколад
Тоннами. А потом листовой салат.
Мужа, ребенка, машину, свои мечты,
Яркие безделушки, смартфон, кресты.

Позже болезни. С надеждой смотря вокруг,
Преданным взглядом, искала, ну где тот друг,
Принц, целитель, гуру или святой,
Кто мне поможет справиться с пустотой.

Сразу была готова впустить любя
Первого встречного, но не саму себя.
Будто собака голодная в конуре,
Будто бы нищенка у проходных дверей.

Стыдно подумать, что делала, где спала
С кем ночевала, что ела, о чем врала.
Как наутро, сделав приличный вид,
Всем говорила, что вовсе и не болит…

В новеньких платьях, дыхание затая,
Тайно мечтала, что я, наконец, — не я.
Красила волосы в неисправимый цвет,
Рьяно старалась нарушить любой запрет.

Годы идут, и я снова ответ ищу.
Радуюсь разному, и о больном грущу.
Рая не будет. Но кажется, будто свет
Светит мне в душу. И в ней говорит поэт.

Ну а когда недостаточно света дня,
Луч пробивается будто бы из меня.
Через мою дыру, словно в лупу дней,
Люди рядом видят себя ясней.

Сами приходят и часто благодарят.
Вечно в нее мне что-нибудь говорят.
Дети целуют краюшки пустоты,
И доверяют мне тайно свои мечты.

Кто-то (вот это истинно удивил!)
Даже признался моей пустоте в любви.
Как-то художник пришел и, разинув рот,
Мне говорил, что не видел таких пустот.

Кто-то заметил, что тихая пустота
Всех принимает в объятия. И тогда
В ней происходит чудо. И если встать,
Не шевелясь, начинает нас исцелять.

Я бы хотела сказать вам, что все ништяк,
И что дыра затянется просто так.
Но вы простите, я точно не буду врать,
Я не знаю, как мне её залатать.

Мудрые говорят, к сорока годам,
Там, на месте дыры, остается шрам.
Если погода к нам, смертным, благоволит,
То он почти не ноет и не болит.

Может быть по прошествии многих дней
Я успокоюсь и стану чуть-чуть мудрей.
Даже однажды пойму, что дыра и грусть
Точно размером с Бога. И улыбнусь.

Точно размером с душу. И, не спеша,
Я осознаю, что это и есть душа.

Аглая Датешидзе

https://youtu.be/ae6oqlyF1Wk

https://youtu.be/m68x18c1NXM

Зима приходит вздохом струнных:
«Всему конец».
Она приводит белорунных
Своих овец,
Своих коней, что ждут ударов,
Как наивысшей похвалы,
Своих волков, своих удавов,
И все они белы, белы.

Есть в осени позднеконечной,
В ее кострах,
Какой-то гибельный, предвечный,
Сосущий страх:
Когда душа от неуюта,
От воя бездны за стеной
Дрожит, как утлая каюта
Иль теремок берестяной.

Все мнется, сыплется, и мнится,
Что нам пора,
Что опадут не только листья,
Но и кора,
Дома подломятся в коленях
И лягут грудой кирпичей —
Земля в осколках и поленьях
Предстанет грубой и ничьей.
Но есть и та еще услада
На рубеже,
Что ждать зимы теперь не надо:
Она уже.
Как сладко мне и ей – обоим —
Вливаться в эту колею:
Есть изныванье перед боем
И облегчение в бою.
Свершилось. Все, что обещало
Прийти – пришло.
В конце скрывается начало.
Теперь смешно
Дрожать, как мокрая рубаха,
Глядеть с надеждою во тьму
И нищим подавать из страха —
Не стать бы нищим самому.
Зиме смятенье не пристало.
Ее стезя
Структуры требует, кристалла.
Скулить нельзя,
Но подберемся. Без истерик,
Тверды, как мерзлая земля,
Надвинем шапку, выйдем в скверик:
Какая прелесть! Всё с нуля.
Как все бело, как незнакомо!
И снегири!
Ты говоришь, что это кома?
Не говори.
Здесь тоже жизнь, хоть нам и странен
Застывший, колкий мир зимы,
Как торжествующий крестьянин.
Пусть торжествует. Он – не мы.

Мы никогда не торжествуем,
Но нам мила
Зима. Коснемся поцелуем
Ее чела,
Припрячем нож за голенищем,
Тетрадь забросим под кровать,
Накупим дров и будем нищим
Из милосердья подавать.


© Дмитрий Быков

https://youtu.be/sjDks-HVLaI

всегда побеждает волк, которого ты кормишь


И от нас, чем мы старше, реже будут требовать крупных жертв
Ни измен, что по сердцу режут, ни прыжков из вулканных жерл,
Не заставят уйти из дома, поменять весь привычный быт,
Ни войны, ни глухого грома, ни тягучей дурной судьбы.

Нет, всё будет гораздо проще, без кошмаров и мыльных драм,
Будут тихими дни и ночи, будут сны без огня и драк
И закат в одеяньи алом будет спать на твоих плечах...

...Но готовься сражаться в малом - в самых крохотных мелочах.

Не влюбляйся в пустые вещи и не слушай чужую тьму,
Помни - часто ты сам тюремщик, что бросает себя в тюрьму,
Даже если не мысли - сажа, даже если не стон, а крик
Никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри.

Знаешь, это сложней гораздо, путь нехожен, забыт, колюч
Каждый в сердце лелеет сказку, эта сказка - твой главный ключ
И неважно, что там с сюжетом, кто в ней дышит и кто живёт.
Просто помни, что только это может двигать тебя вперёд.

Будь спокойным, как пух и лучик, никогда не борись с людьми
Ты - часть мира: коль станешь лучше, значит этим меняешь мир
Мир велик и неодинаков, он маяк, но и он - свеча.
Если ты ожидаешь знака

Вот он, знак:

начинай

сейчас.


© Джек-с-Фонарём

...Я вернусь однажды к тебе,
Господь,
Демиург,
Неизвестно Кто,
И войду, усталую скинув плоть,
Как сдают в гардероб пальто.

И на все расспросы о грузе лет,
Что вместила моя сума,
Только то и смогу рассказать в ответ,
Как сходил по тебе с ума.

Я смотрю без зависти - видишь сам -
На того, кто придет потом.
Ничего я больше не делал там
И не склонен жалеть о том.
И за эту муку, за этот страх,
За рубцы на моей спине -
О каких морях, о каких горах
Ты наутро расскажешь мне...


Дмитрий Быков

https://youtu.be/4KRM4fWsrIY


Мне нравится эпоха,
И я полна идей,
Но, кажется, я плохо
Влияю на людей.
.
Вот, встретишь экземпляра -
Прекрасный, золотой.
А месяц, или пара,
И всё уже не то.
.
Какие-то загадки,
Обиды, недосказ,
И так бывает гадко,
Противно каждый раз.
.
И, чтобы Вас не сглазить,
Предостеречь, спасти,
Идите н... сразу -
.
Счастливого пути!


(с) Сола Монова

Вся наша жизнь — это только погоня за счастьем,
но счастья так много, что нам его — не унести,
до смерти осталось 2-3 незначительных связи,
до смерти не будет уже ни одной настоящей любви.


(с)

* * * *

Рыба гниет с головы, забывая слова и дела:
посмотри, говорит, как чудесно я прогнила,
вопреки вдохновенью, меня озаряет смрад,
чешуя и хитин превращаются в хит-парад.

Человек разговеется, выпьет, напишет пост,
съест куриную грудь, раздвоенный щучий хвост,
сходит в старую церковь, где ладан и воск, и тлен,
человек закурит и пепел смахнет с колен.

Райский сад распада, ржавеющая звезда,
проклиная трубы, святая журчит вода,
все почиет в бозе, усохнет, пойдет в распыл,
даже те, кто верил, надеялся и любил.

Исчезая с радаров, весна продолжает петь,
о Петре и Павле рыбацкая сохнет сеть,
мироточит уголь, покрылся пером акрил,
жизнь и смерть спасая, приговорил.


© Александр Кабанов

Мой вам совет: при любых обстоятельствах
Делайте вид, что на сердце покой.
Это ваш шанс избежать обязательства
Всем объяснять, что случилось с тобой!

Будьте приветливы, доброжелательны,
Стрессоустойчивы, в чем-то просты.
Много читайте, тогда обязательно
Речи и мысли не будут пусты.

Не осуждайте других, не злорадствуйте!
Помните истину: прошлого нет.
Возраст неважен, указанный в паспорте,
Только душа знает, сколько вам лет.

Будет тогда в жизни все замечательно,
Снимет любую печаль, как рукой!

Но главное здесь — при любых обстоятельствах
Делайте вид, что на сердце покой.


(c) Ах Астахова

Шалостью бризовой,
Шелестью рисовой –
Поговори со мной,
Поговори со мной,

Солнечной, лиственной
Вязью осмысленной –
Ну поделись со мной
Тяжкими мыслями,

Темными думами,
Мрачной кручиною –
Слушать угрюмыми
Соснами чинными

Буду; как рай земной
Под кипарисами –
Поумирай со мной,
Поговори со мной,

Слезы повылей чуть -
Я ведь как оттепель,
Я тебя вылечу,
Станет легко тебе,

Будто бы сызнова
Встанешь из пламени,
Только держись меня,
Не оставляй меня.

А коль решишь уйти,
Вот те пророчество:
Будешь искать пути,
Да не воротишься.

(с) Вера Полозкова

Ранок. Серпень. Іловайськ.

Капітан помирав
серед соняшникових лугів.
В телефоні іще залишались хвилини
і трохи зарядки...
Капітан розумів, тут пощади нема вже нікому,
як нема і литаврів
у розбраті цім полиновім, де життя – копійчина.
Він до ранку виводив пекельною стежкою тих, кого "Град" не добив,
не горіло тут тільки повітря, та слово присяги,
з терикону удосвіта снайпер скосив новобранців, капітана не вцілив ...
Те, що було ногами, ніяк не зариє...
Кулемети квоктали у гніздах...
Кущі та яруги...
Капітан подзвонив на Русанівку – голос дружини:
– "Мій коханий, нарешті, ми тут шаленіли в чеканні...
– Ти так вимучив нас, нам із мамою сняться жахіття" –
Тату, коли вже додому? – голосок нареченої-доні,
серіал, мабуть, дивляться в кухні, – подумав, вже гублячи тяму...
Капітан говорив: –" Я вас дуже, дівчатка, кохаю...
Як там киці, чи дряпають килим, пустунки,
що з "Динамо", напевно сезон буде добрий...
БТР гальмував...
Док з сестричкою тягли вже його на броню,
але зліва прорвалися танки ворожі скажені...
Чи то дзвін загудів, чи контузія...
Капітан вже не чув...
...Медсестричку убили впритул,
Док ще трохи пожив,
Із нападників хтось упізнав його по Афгану.
Чи то серпень палав,
чи то докір в очах капітана...
Хто наважиться все це простити? –
чи за Божим Писанням,
чи то «по понятіям»,
чи за Кораном...

> > > > > > > > >

Я очень часто несу чепуху,
Пишу плохие стихи,
Ношу пальто на рыбьем меху,
Холодные сапоги.

Теряю друзей, наживаю врагов,
Плачу за газ и за свет,
А кроме того, ищу любовь,
Которой все нет и нет.


Иосиф Бродский

не выбить любым клином,
таблеткой, краями крыш:

вдоль всех телефонных линий
я слышу, как ты молчишь.


© Саша Мисанова

Мне казалось, что мир этот создан из стали,
а я из ветра, солнца и пыли.
Я всегда хотела, чтобы меня любили,
но они меня распинали.

Я была хорошая дочь и почти жена, но
из меня не выходило хамелеона.
А теперь я лежу на дне океана,
и его вода фиолетова и солена.

Наверху ветра барашки волн теребят.
Я моллюск, и спираль моя уходит в себя,
бесконечно свиваясь кольцом, уходит в себя.

Я была Лилит и Снежная Королева,
и со мной ходили в поход и ходили налево,
и меня на коленях просили никуда не деваться,
и впервые убили, когда мне исполнилось двадцать,
я смеялась над миром, а он оставался суров.
Я была человек и женщина, я была молоко и кровь.

А теперь я моллюск, я доисторический аммонит,
тот, что память эпох на раковине хранит,
надо мной океан лежит и рыбьи плавают особи.
Надо мною толща воды,
подо мной песок и гранит,
Господи, как тихо.
Ты слышишь, как тихо,
Господи?


© Лемерт

В ОЖИДАНИИ 30-ЛЕТИЯ


И поздно заводить друзей,
Водить в себя их как в музей:
Вот здесь особенная прелесть.
Тот шарик мёда, лучший сок
В балтийский перешли песок.
Зевки перекосили челюсть.

Живи уж памятью о тех.
В местах сомнительных утех
(И Конь там Блед, и ночь бела там)
В тебя входили без звонка,
От позвонка – до позвонка:
Учись, патологоанатом.
Шёл снег, и распадался атом.

Шёл снег и реки покрывал,
И людям веки закрывал,
И, словно спящая царевна
В прозрачном коконе своём,
Ты длилась ветрено и верно,

Когда в молчание вдвоём
Мы погружались, как медузы –
В пространство ночи под водой.
И малахитовые бусы
На шее (белой? золотой?)
Чернели? Тлели? Зеленели?
Светилась кожа, как волна.
Текли минуты и недели,
И я тобой была полна,
Как женихом, ребёнком, словом,
И косточкой – осенний плод.

Каким же воплощеньем новым
Я заменю тот первый, тот
Единственный неловкий опыт
Неразделения на два?
То смех, то сон, то крик, то шёпот.
Я знаю – часть меня мертва,
Которая тогда умела
Прощать и сразу – превращать.

Шёл снег, всё было мутно, бе́ло.
Лишь площадь за рекой чернела,
Как под прошением печать.


© Полина Барскова

Вырвавшись прочь из бетонных объятий города,
Я отклоняю входящий вполне осмысленно.
Правда двулична: молчанье бывает золотом
Или направленным в сердце контрольным выстрелом.


© Любовь Козырь