«Ты когда-нибудь слышал небесную тишину?.. Шаг, совсем-совсем беззвучно по прозрачному мосту, перегнуться через перила, а там всё словно игрушечное: реки — ленточки, причудливо нашитые кем-то на зелёный бархат леса, города — разноцветные бусины в горсти, водопады-колокольчики и горы-пуговицы. Пара шагов по июньскому небу, тихому и светлому в сумерках… Солнце уже ушло за горизонт, оставив только светящуюся каёмку где-то далеко, а небо всё ещё светлое, может, быть, светлее, чем в эти несколько минут, оно вообще никогда не бывает, даже на рассвете… И ты идёшь — воздух слегка пружинит под ногами, как земля после грибного дождя… Впереди нет ничего, и есть всё. Всё, что только можно представить — не внизу, а здесь, потому что здесь ты свободен. От суеты, шума, спешки, ненужных окриков, дежурных вопросов и ничего не значащих ответов. Можешь сидеть на прозрачном мосту, болтать ногами и слушать тишину, а можешь тихонько напевать и рисовать белым пером узоры на лазури — потом кто-нибудь внизу улыбнётся тому, какими причудливыми иногда бывают облака: похоже на смешной детский рисунок с ромашками, а это — на колосья, а вон то будто бы какие-то руны или вязь… Ветер-чудак, чего только не выдумает… А ещё… Попробуй, возьми в руки скрипку, или флейту, или лютню — всё, что хочешь — и твои руки сами вспомнят. Каждый человек когда-то был ангелом и умел играть на любом инструменте. Память рук не стирается, это только сознание всё чего-то боится — боится не суметь, потому даже не пробует. А здесь — попробуй, не бойся — скрипка запоёт в твоих руках, тихо и нежно, нашепчет колыбельную, а в это время где-то внизу распустится цветок и кто-то улыбнётся… А ты всё сидишь и сидишь, болтаешь ногами и играешь на скрипке, наблюдая, как песня сплетается с тишиной… Время от времени ты останавливаешь смычок и прислушиваешься к эху своей песни — кто-то на соседнем мосту подхватил — кажется, флейта и ещё что-то переливчатое — лютня? гитара? — и где-то колокольчик… Ты улыбаешься и продолжаешь играть. Тогда замолкает кто-то другой, чтобы вслушаться, а потом так же легко и светло улыбнуться… Небо светлое и тихое, шаги возвращающегося не нарушают тишины — крылатые ходят неслышно. Небесная свобода, тишина и право возвращаться — это можно понять, только если живёшь на своей родной, шумной, смешной земле, спотыкаешься о камни, зарываешься лицом в траву, глохнешь от автострад и иногда от салютов, криков, плача, слепнешь от солнца и боли… Ты всё это знаешь, и потому только изредка даёшь волю своим чудесным белым крыльям, чтобы они унесли тебя к себе домой, где ты можешь слышать тишину и играть на скрипке, и плести венки из последних солнечных лучей… А потом, когда небо начинает темнеть, ты, улыбаясь, возвращаешься на нашу старую крышу, усаживаешься на краешек, свесив ногу вниз, другую обхватываешь руками, и, задумчиво наклонив голову, слушаешь мои песни о лете, солнце и чудаках, гуляющих по июньскому небу и возвращающихся с последними солнечными лучами, когда где-то в мансардном окошке смолкают струны гитары… Я открываю глаза и вижу твою улыбку… и твои крылья — уже не белые, рвущиеся в стремительно темнеющее небо, а пёстрые, те, которые мы плели с тобой вместе, здесь, на этой крыше… И у меня такие же — радужные крылья, которые, может, и не поднимут выше последнего этажа кирпичной девятиэтажки, но принадлежат лесам, полям, озёрам, цветам и крышам, их не нужно удерживать: с ними ты всё время в полёте, пусть под ногами всего лишь асфальт, но ведь на нём тоже можно рисовать — цветными мелками, а улыбки… просто улыбайся, и кто-то улыбнётся в ответ… Твои радужные крылья изредка становятся белыми, отпуская тебя в июньское небо, такое светлое, такое высокое… А я жду тебя здесь, на старой крыше, наигрывая на гитаре ветер и напевая песни о белых крыльях чудаков, гуляющих по летнему небу и о других, радужных крыльях, влюблённых в косые крыши и полевые цветы. А на рассвете, когда ты уснёшь, я отложу гитару, нашепчу тебе сны об изумрудных лесах, накрою пледом в оранжевую и зелёную клетку и шагну с крыши. Мои радужные крылья давно перестали становиться белыми, но я не разучилась летать: просто однажды я поняла, что главное не по небу ходить как по земле, а по земле — как по небу.» Ты недоуменно смотрела на странные строки. Что бы это могло значить? — Ты все поймешь со временем. До встречи. — прошептал кто-то, стоящий у тебя за спиной. Резко обернувшись ты увидела лишь легонько колыхнувшиеся от ветра шторы. До встречи сумасшедший.  |
