Начало здесь.

Время с момента прочтения рассказа «Дело всей моей смерти» прошло, впечатления у вас сложились и улеглись. Можно поговорить.

Расскажу о том, как рассказ был принят на конкурсе мужской прозы «Стоптанные Кирзачи-9». От мужской ипостаси у конкурса осталось преимущественно мужское жюри (всего две дамы на примерно десяток человек оргкоманды). Из пятерых преномов четверо – мужчины.

Всё началось на этапе преноминации. Я выложила текст на конкурс, как положено, под псевдонимом. Обычно о том, кто настоящий автор, знает только технический координатор конкурса, который не имеет отношения ни к преноминации, ни к судейству.

От первых высказываний преноминаторов я просто выпала в осадок. Меня обвинили в том, что текст «слишком сплошной, потому его тяжело читать, и это минус, из-за этого не хотим пропускать». За всё время конкурсных тусовок, как со стороны участника, так и от оргкоманды, я ни разу не слышала столь бредового повода, чтобы отказать в приёме работы! Рассказ – внутренний монолог, диалоги не предусмотрены, разбивать по сути нечем, текст и должен быть сплошным.

Хрен с вами, разбила на смысловые куски, отделила тремя звёздочками. Как теперь? Теперь оказалось, что много местоимений «я». А как может быть по-другому, когда человек рассказывает о себе?..

После замечаний основательно почистила, «облитературила». Ладно, пусть будет, от меня не убудет. После долгих сомнений, в конкурс таки пропустили.

Дело, собственно, не в сути замечаний, а в неприязнённой, раздражённой реакции на рассказ. После нескольких положительных отзывов читателей, в комментарии зашёл руководитель конкурса и высказал недоумение: мол, какого хрена взялись обсуждать рассказ, который ещё в конкурс не пропущен? Кстати сказать, это нормальная практика, как только автор вывесил работу – начинаются прочтения и обсуждения. Руководителю конкурса сразу не понравилось, что рассказ кому-то понравился. Как выяснилось позже, по отдельным репликам того же руководителя, среди мужской части преноминаторов возникли нешуточные эмоциональные реакции. По некоторым признакам – близкие к истерике. Почему вдруг?

Догадка лежала на поверхности и была проста, как трусы по три рубля. Мужчины поставили себя на место героя и испугались. Больше всех истерили те, кто гуляет от жён налево и имеет детей. Болеющих детей.

Конечно, они взяли себя в руки и успокоились, подавив в себе безотчётный импульс страха. Убедили себя в том, что это всего лишь фантастика, а значит – полный бред. Мол, неправда. Так не бывает. И с ними так не будет. Конечно же. Ведь все мужики гуляют налево. И все дети болеют. Ерунда. Никакой связи… Но червячок сомнения забрался внутрь и начал потихоньку зудеть, разъедать душу, причиняя беспокойство. Потому в течение всего конкурса были истерические вспышки. Именно мужские.

Но отличились не только мужчины. Пришла некая дама, весьма авторитетная в среде самиздатских фантастов – лет шесть назад побеждала в каких-то конкурсах. Дама высказала желание сделать обзор по заявкам. Конечно, я была в первых рядах напросившихся. Я не знала, что дама сия – профессиональный психолог. Возможно, не полезла бы. Но в итоге оказалось даже интересно. Привожу цитату из её обзора: «Как психолог, я все же позволю себе сказать, что считаю этот текст с точки зрения психологии очень невротичным, нарциссичным и мазохистичным. Прошу обратить внимание, что я никоим образом не пытаюсь "ставить диагноз" автору…» И тут же, чуть выше: «При этом герой ощущается не отдельным, а слитым с автором рассказа».

Перевожу на русский язык: «Я ставлю диагнозы герою, при этом герой неотделимо слит с автором». То есть, ваша покорная слуга, по мнению психолога – невротик, нарцисс и мазохист. От себя добавлю: отождествляющая себя с персонажем, на минуточку, другого пола и вообще – с другим человеком. Шикарно!

Конечно, пропустить такую «самоподставу» было бы слишком щедро, потому я ей вдула во все входные отверстия так, что она не знала, куда деваться. Причём, я была до неприличия корректна, хладнокровна и логична. Вроде, психологине от своих слов отказываться как-то не комильфошно, но и в жопу сама себя загнала по самое не балуйся. В общем, ушла я из комментариев к её обзору, выставив маститую фантастку и психолога в смешном и неприглядном виде.

Забегая вперёд, скажу: когда она узнала, кто автор, приходила извиняться, довольно неуклюже. Я тоже, сдерживая внутренний смешок, выдала аллаверды – мол, извинения принимаю, да и сама, так сказать, слегка погорячилась.

Приходила косвенно знакомая мне экзальтированная христианка, по всей видимости, из неофитов (эти люди наиболее агрессивны в отстаивании своей картины мира – см. моё эссе «Право на заблуждение»). Впрочем, в нашей стране подавляющее большинство христиан нашего возраста – неофиты, перековавшиеся из убеждённых атеистов - комсомольцев и коммунистов. Так вот: в «угадайке» ей приписали авторство моего рассказа. Она пришла, брызгая слюной, начала открещиваться от «этой мерзости, пропагандирующей аборты». Аборты! Пропагандирующей, Карл! Как говорится в таких случаях, без комментариев.

Но это так, забавная казуистика. За время конкурса рассказ набрал рекордное количество комментариев – за сто двадцать, ни один рассказ не приблизился к моему по обсуждаемости. Это значит одно: тема зацепила. Да как она могла не зацепить, если это так важно для каждого: что ждёт за порогом смерти? Не знаю ни одного человека, кто бы ни разу в жизни об этом не задумался.    

Статистика отзывов выявила следующие основные тренды.

Первый. Людям, много и с удовольствием пренебрегавшим заповедями, суть рассказа омерзительна. Они громче всех вопят, обвиняя автора в «морализаторстве». И их можно понять. Очень неприятно, неожиданно для себя, предположить: а вдруг и правда придётся после смерти отвечать по полной программе за то, что они так охотно себе прощали и продолжают прощать?

Второй. Часть мужчин искренне считает, что переживать за потомство – прерогатива исключительно женская, которая автоматически экстраполируется на посмертную реальность. Говоря устами моего героя, «наше дело не рожать – сунул, вынул и бежать». С этими товарищами, страдающими хроническим кобелизмом и одновременно, на непонятных основаниях, причисляющими себя к касте «альфа-самцов», всё ясно.

Третий. Некоторые читатели искренне недоумевали, за что же такое дети не простили отца? И за что герою перед его женой надо так раскаиваться? Конечно, предыстория раскрыта в первом рассказе – «Балка». Но и во втором, коим является «Дело всей моей смерти», предпосылки обрисованы достаточно внятно, я считаю. Дело в другом: для этой группы читателей такая «мелочь», как измены жене и бесконечное враньё – не повод для того, чтобы обижаться на главу семейства, на батю родного - тем паче, не прощать. Это такое завуалированное продолжение второго тренда.  

Четвёртый. Принятие на веру. И женщины такие встречались, и мужчины. Кто-то отметил, что «автор будто бы сам побывал там». Кто-то признал картину посмертия «муторной и очень похожей на правду». Кто-то сам пережил опыт клинической смерти. С такими людьми, приоткрывшими завесу посмертия, разговаривать проще всего – мы живём в одной системе понятий и координат.

Конечно, все виды реакций ценны для меня, поскольку они отражают общие настроения в социуме, безусловным слепком которого является тусовка «Самиздата».

Но больше всего я переживала за реакцию одного человека. Финал рассказа, который «упал» на меня, не радужен. Я ничего не знаю о реальной судьбе сына моего героя. И вот так поступила – взяла на себя смелость фактически «убить» его. Многие при этом вспомнят про «материальность мыслей и слов».

Володя меня успокоил: я ничего не изменила своим рассказом в Полотне Жизни, лишь предложила людям взглянуть на возможное продолжение некоторых его нитей.

Окончательный ответ я получила в канун моего дня рождения. Герой снова пришёл ко мне во сне. Он был спокоен, расслаблен, улыбался. Мы посидели с ним, выпили по бокалу, он – красного вина, я – вишнёвого компота. И он сказал мне: «Скоро на рынке продуктов окончательно «вымоется» дешёвый ассортимент. Сделай запасы».

Это была доступная ему подсказка о будущем. И он дал мне её в знак благодарности за то, что я сделала с его историей. Что называется - помог, чем смог.

Значит, всё правильно. Значит всё так, как должно быть.