Высказывания Фаины Раневской

 

— Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.

— Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

— Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи!

— Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».

— Страшно грустна моя жизнь! А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

— Я — выкидыш Станиславского.

— Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать.

— Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала как комар.

— На вопрос, как она себя сегодня чувствует: — Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула…

— Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.

— Оптимизм — это недостаток информации.

— Я родилась недоношенной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…

— У меня хватило ума прожить жизнь глупо.

—  Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

— Журналист спрашивает у Раневской: — Как вы считаете, в чем разница между умным человеком и дураком? — Дело в том, молодой человек, что умный знает, в чем эта разница, но никогда об этом не спрашивает.

— На предложение написать воспоминания об Анне Ахматовой: «Боже! Какая страшная жизнь ждет эту великую женщину после смерти — воспоминания друзей».

— Раневская стояла в своей грим-уборной совершенно голая.  И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашенно замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила: — Вас не шокирует, что я курю?

— Если я скажу вам все, как было, слово в слово, вы умрете со скуки. Вы хотите умереть со скуки? Да или нет?

О собратьях-актерах,  театре и кино

— Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.

— Мне попадаются не лица, а личные оскорбления!

— Для меня всегда было загадкой — как великие актеры могли

играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком!

— Обсуждая только что умершую подругу-актрису: — Хотелось бы мне иметь ее ноги, у нее были прелестные ноги! Жалко, теперь пропадут…

— Критикессы — амазонки в климаксе.

— Когда нужно пойти на собрание труппы, такое чувство, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой.

— О своих работах в кино: «Деньги съедены, а позор остался».

— Сняться в плохом фильме — все равно, что плюнуть в вечность.

— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, требует капризная молодая актриса. — Все будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Все: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.

— Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями,- жалуется Раневская психиатру. — А в чем дело? Каковы симптомы? — Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным…

— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы,- похвастался Раневской Виктор Розов.- Люди у касс устроили форменное побоище! — И как? Удалось им получить деньги обратно?

— Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы? — Он находится слишком далеко от начала.

— Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами,- говорила Раневская, — что моль, живущая в нём, никак не может научиться летать!

— Вы слышали, как не повезло писателю N.? — спросили у Раневской. — Нет, а что с ним случилось? — Он упал и сломал правую ногу. — Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? — посочувствовала Фаина Георгиевна.

— В переполненном автобусе, развозившем артистов после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так, чтобы все слышали, выдала: — Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание!

- Успех — единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

О политике и власти

 

— Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

— В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован: — Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить. — А вы попробуйте,- предложила Фаина Георгиевна.

— Раневская вообще была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на 15 минут. Ждали представителя райкома — даму очень средних лет. Заслуженного работника культуры. Раневская, все это время не уходившая со сцены, в сильнейшем раздражении спросила в микрофон: — Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?

О любви и красоте

— В доме отдыха на прогулке приятельница проникновенно заявляет: — Я обожаю природу. Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит: — И это после того, что она с тобой сделала?

— Почему Бог создал женщин такими красивыми и такими глупыми? — спросили как-то Раневскую. — Красивыми — чтобы их могли любить мужчины, а глупыми — чтобы они могли любить мужчин.

— Ткань на юбке Раневской от долгой носки истончилась. Фаина Георгиевна скорее с удовольствием, чем с сожалением, констатирует, глядя на прореху: — Напора красоты не может сдержать ничто!

— А как вы считаете, кто умнее — мужчины или женщины? — спросили у Раневской. — Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

 

— Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?

— Это же очевидно — ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых  - пруд пруди.

— Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.

— Удивительно, когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

 

О старости

— Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо ДОБРЕТЬ с утра до вечера!

— Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

—  Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

— Молодой человек! Я ведь еще помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

— Сегодняшняя молодежь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы к ней не принадлежим.

— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке. — А потом? — А потом начну раскачиваться…

— Я себя чувствую, но плохо,- отвечала Раневская на постылые вопросы о здоровье.

— Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.

—Если больной очень хочет жить, врачи бессильны – заключила Раневская, оправившись от инфаркта.

О смерти

 

— А вы куда хотели бы попасть, Фаина Георгиевна — в рай или ад? — спросили у Раневской. — Конечно, рай предпочтительнее из-за климата, но веселее мне было бы в аду — из-за компании,- рассудила Фаина Георгиевна.

— Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».

— Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто, если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

Нашла здесь http://blog-kuleshova.ru/faina-ranevskaya/