Увидела эти фото и не смогла пройти мимо. Но некоторые фотографии впечатлили не очень, либо же -  ужаснули очень, поэтому в оригинальном  сообщении их больше.

Себе же на память сохраняю вот эти: 

Это точно про них, про бабулек))

Фердинанд Георг Вальдмюллер, Подслушивание влюбленных 1858 г.

Henry Mosler, Approaching Storm, 1885

Думаю, с его живописью многие знакомы.

Вот еще его работы, которые находятся в

Национальной галерее

искусства (Вашингтон)

Музее Фитцуильяма (Кембридж)

Британском музее (Лондон)

Музее Виктории и Альберта (Лондон)

ГМИИ ИМ. А.С. Пушкина (Москва)

Государственный Эрмитаж (Питер)

Торговка с горчицей Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт, сухая игла

Кухня Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт

Титульный лист Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт, оттиск черной краской

Ливерден Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт, оттиск черной краской

Улица в Саверне Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт

Тряпичница Из альбома офортов. Французская серия. 1858 Бумага, офорт, оттиск черной краской

Верфь "Черный лев". 1859 Из серии офортов "Темза". Шестнадцать видов Темзы Бумага, офорт

Ротерхит. 1860 Из серии офортов "Темза". Шестнадцать видов Темзы Бумага, офорт

 

Порт беспошлинной торговли. 1874-1875 Бумага, офорт, сухая игла

Портал. 1879-1880 "Венеция". Вторая серия Бумага, офорт, сухая игла

Большая лагуна. 1880 "Венеция". Вторая серия Бумага, офорт, сухая игла

Сан-Бьяджо. 1880 "Венеция". Вторая серия Бумага, офорт, сухая игла

Улица Алдерни. 1880 Оттиск из журнала Gazette des Beaux-Arts, апрель 1881 Бумага, офорт с затяжкой, сухая игла

Сидящая фигура в драпировке (Танцовщица). 1893 Автолитография карандашом, оттиск на японской бумаге, приклеенной по верху к листу тонкого картона

Дуэт. 1894 Бумага, черная литография

Кузница. 1895 Бумага, автолитография, оттиск серым тоном

Голуби. 1896 Бумага, автолитография, оттиск серым тоном

У балкона. 1896 Бумага, черная литография

Размещено с помощью приложения Я - фотограф

 

 Еще несколько картин, выполненных в технике Сумие.

Разве это не прекрасно!? ))

Художник Елена Шевченко.

Не пришла...

 

* * *

 

Так трудно было мне и так душой устал,
Что в тягость был мне мир пустой и бренный,
Но появилась ты-
И он желанным стал, и жалко мне расстаться со вселенной!

САЙГЁ
 

 

 

Пришла!

 

* * * 

 

Все засыпает зимою.
А когда весна наступает,
Птицы, что раньше молчали,
Начинают петь свои песни.
Цветы, что невидимы были,
Цвести начинают повсюду,
Но их сорвать невозможно:
Так в горах разросся кустарник.
А сорвешь – нельзя любоваться:
Такие высокие травы.

А вот осенью – все иное:
Взглянешь на купы деревьев,
Алые клены увидишь,
Листья сорвешь, любуясь.
А весной зеленые листья,
Пожалев, оставишь на ветке.
Вот она – осени прелесть!
Мне милей осенние горы!

Принцесса НУКАДА.
 

 

 

Осенние горы

 

* * * 

 

Небесная Река!
Хотя волна на ней
Не подмывается высоко,
Но все же ждать мне срока.-
Ах, отмель эта так близка!
Окура 7в.
 

Отмель

 

* * * 

 

"Рисуй бамбук десять лет, стань бамбуком,
затем забудь все о бамбуках, когда ты рисуешь".
Жорж Дютюи

Сумие

не представляет собою живописи в строгом смысле слова: это своего рода черно-белый эскиз. Чернила делаются из сажи и клея, а кисть из шерсти овцы или барсука, причем она способна вместить большое количество этой жидкости. Используемая для рисунка бумага (зачастую рисовая) довольно тонка и поглощает большое количество чернил, резко отличаясь от полотна, используемого художниками по маслу, и этот контраст имеет большое значение для художника жанра сумие. Причина, по которой для передачи вдохновения художника выбран такой материал, заключается в том, что это вдохновение должно быть передано по возможности в кратчайшее время. Если кисть задержится слишком долго, бумага порвется. Линии должны наноситься как можно быстрее, и количество их должно быть минимальным, наносятся только самые необходимые линии. Недопустимы никакая медлительность, никакое стирание, никакое повторение, ретуширование, никакая переделка, никакое "лечение", никакой монтаж. Однажды нанесенные мазки не могут быть смыты, нанесены заново и не подлежат дальнейшим поправкам или доделкам. Любой мазок, нанесенный после, резко и болезненно выделяется вследствие специфических свойств бумаги. Художник должен постоянно, всецело и непроизвольно следовать за своим вдохновением. Он просто позволяет ему управлять его руками, пальцами и кистью, будто они вместе со всем его существом являются всего лишь инструментом в руках кого-то другого, кто временно вселился в него. Можно сказать, что кисть выполняет работу сама, независимо от художника, который просто позволяет ей двигаться, не прилагая никаких сознательных усилий. Если между кистью и бумагой появится какая-либо логическая связь или размышление, весь эффект пропадает. Так рождается сумие. Нетрудно догадаться, что линии в сумие должны проявлять бесконечное разнообразие. Здесь нет никакого распределения светотени и никакой перспективы. Они фактически не нужны в сумие: здесь нет никакой претензии на реализм. 

Этот жанр представляет собой попытку заставить дух объекта двигаться по бумаге. Таким образом, каждый мазок кисти должен пульсировать в такт с сердцем живого существа. Он также должен нести в себе жизнь.

Один стебель цветущей лилии, нарисованный как бы небрежно на листе грубой бумаги, – однако здесь раскрывается нежный, непорочный дух девушки, укрывшейся от бури мирской жизни.

Если сумие пытается копировать субъективную реальность, оно обречено на полный провал: оно скорее является творением.

Все видоизменяется, ничто в природе не стоит на месте, когда вы думаете, что надежно ухватились за него, оно ускользает из ваших рук, так как в тот самый момент, когда вы до него дотрагиваетесь, оно лишается жизни, становится мертвым. Но сумие пытается поймать вещи живыми, что кажется невозможным. Да, это поистине было бы невозможным, если бы художник пытался воспроизвести живые предметы на бумаге, но он может в какой-то степени добиться успеха, если каждый мазок его кисти будет непосредственно связан с его сокровенным духом, свободным от таких внешних оков, как понятия и т.д. В этом случае его кисть станет продолжением его собственной руки, более того, она станет его духом, и в каждом движении ее, оставляющем следы на бумаге, этот дух будет чувствоваться. Когда это достигается, картина сумие – сама реальность, совершенная сама но себе, а не копия чего-нибудь.

На Востоке считают, что сумие и каллиграфия принадлежат одному и тому же виду искусства.

Появление мягкой кисти – это целая история. Несомненно, она имела тесную связь с китайской иероглифической письменностью. То, что мягкий, гибкий, податливый инструмент попал в руки художника, было счастливым событием. Линии и штрихи, наносимые ею, обладают какой-то свежестью, нежностью и грандиозностью, которые присущи одушевленным предметам природы и, в особенности, человеческому телу. Если бы используемый с этой целью инструмент представлял собой кусок стали, жесткий и непластичный, результат был бы совершенно противоположным, и никакие сумие Лян-кайя, Му-ци и других мастеров никогда не дошли бы до нас. То, что бумага настолько тонка, что не позволяет кисти слишком долго задерживаться на ней, также является большим преимуществом для художника в отношении самовыражения. Если бы бумага была слишком толстой и плотной, появилась бы возможность работать по заранее намеченному плану и вносить поправки, что, однако, пагубно для духа сумие. Кисть должна скользить по бумаге быстро, смело, свободно и точно, уподобляясь творческому акту создания Вселенной. 

Как только слово слетает с уст Творца, оно должно подвергаться воплощению. Промедление может означать изменение, что представляет собою крушение: воля встречает преграду в своем поступательном движении; она останавливается, медлит, рассуждает и, в конце концов, меняет свой курс – такая заминка и такое колебание мешают свободному проявлению художественного начала. Хотя искусственность далеко не всегда означает правильность формы или симметрию, а свобода – нарушение симметрии, в сумие всегда присутствует элемент неожиданности и внезапности. Там, где вы ожидаете увидеть линию или массу линий, они отсутствуют, и такое отсутствие вместо того, чтобы разочаровать, наводит на мысль о чем-то потустороннем, что приносит совершенное удовлетворение. Небольшой лист бумаги, обычно продолговатой формы, менее двух с половиной футов на шесть футов, теперь включает в себя Вселенную. Горизонтальный штрих символизирует безграничность пространства, а круг – вечность времени. Они не только безграничны, но и наполнены жизнью и движением. Странно, что отсутствие всякой точки там, где ее обычно ожидают увидеть, вызывает такой таинственный эффект, но художник жанра сумие исполняет этот трюк с непревзойденным мастерством. Он делает это так умело, что в его работе нельзя заметить никаких следов искусственности или определенной цели.