Один журналист брал интервью у профессора из одного питерского ВУЗа. Один из вопросов, которые задавал доблестный боец карандаша и диктофона, был следующего содержания: "Считаете ли вы себя интеллигентом?" 
Профессор задумался на несколько секунд и спросил:
- Что вы вкладываете в понятие "интеллигент"? Вот, скажем, может ли интеллигент ругаться матом? 
- Ну... Иногда, наверное, может, когда обстоятельства не допускают других выражений, - растерялся журналист.
- А может ли интеллигент курить травку?
- А-а-а... Э-э-э... Нуу.... в принципе да, почему бы и нет, - промямлил тот в ответ. 

- А вот, скажем, может ли он быть гомосексуалистом? 
Мой приятель заткнулся и уставился на профессора, изогнув брови по типу коромысел. 
- Может, наверное... Да, действительно, какая разница, с кем он спит! - Журналюга почувствовал сенсацию :) 
- Ну, тогда я не интеллигент.

* * *

"Чтобы называться интеллигентом, надо иметь за плечами три университета: первый должен закончить твой дед, второй - твой отец, а третий - ты"
 

Когда вспоминаю о некогда прочитанном ПОСТУПКЕ - стоит ком в горле и переживаю высоту. Всякий раз.

Вот ОН:

Осоргин Георгий Михайлович.

Фотография из следственного дела

     "Какими  высокими  и  мужественными   интеллигентами   были интеллигенты из потомственных дворян! Я часто вспоминаю Георгия Михайловича  Осоргина,  расстрелянного  28 октября 1929 года на Соловках. Он уже находился в камере смертников,  когда  к  нему неожиданно  для  соловецких  властей  приехала жена (урожденная Голицына). Неожиданность  произошла  от  полного  беспорядка  в тогдашних  лагерях:  власти на материке не знали, что по своему произволу предпринимали начальники на острове. Так  или  иначе, но  под  честное  слово  дворянина Осоргина выпустили из камеры смертников на свидание с женой, обязав не говорить ей, что его ожидает. И он выполнил свое обещание, данное палачам. Через год после краткого свидания Голицына уехала в Париж, не  зная,  что на следующий же день Георгий Михайлович был зверски расстрелян."

Д.С.Лихачев. О русской интеллигенции

Intelligentia Ruthenica - наркотическое растение, эндемичное для РФ и стран бывшего СССР, малочисленные колонии в искусственных условиях выращиваются на западе, срок существования - 2, реже 3 поколения.

Озимое. Прорастает и колосится с оттепелью. Посадки (в СССР осуществлялись квадратно-гнездовым, концентрационным методом) проводятся с окончанием оттепели. Жизнестойкое. Требует тщательного контроля! При неконтролируемом посеве имеет свойство превращаться в сорняк и вытеснять культурные растения.

Употребляется для стимуляции нервной деятельности. Длительное регулярное употребление вызывает зависимость, влечет необратимые повреждения ЦНС.

В сельском хозяйстве практически неприменимо, однако доказана возможность употребления в качестве кормового растения в свиноводстве (Старостин А., Старостин Н., Москва, 1935 год).

найдено здесь
 

занимательная статья, стащенная  отсюда

Достаточно одного

О людях с тонким голосом и пронзительным взглядом

 

Главное качество русского интеллигента — нравственная и безропотная последовательность в своих заблуждениях. Только в таком случае интеллигента можно использовать как градусник: замерять им температуру и состояние общества. И это единственный случай в медицине, когда градусник может лечить.

Интеллигент Лихачев прав, называя первым в ряду русской интеллигенции Радищева.

В Радищеве изначально были заложены все черты грядущего русского интеллигента.

Он был образованный человек, но интеллектуалом не был: известно, что ему наняли учителя-француза, а тот впоследствии оказался беглым солдатом. Потом, конечно, Радищев выучился и праву, и филологии, но беглый солдат в качестве первого учителя — это концептуально.

Он был в известном смысле смелый человек, но напугать его все-таки оказалось не сложно. На допросах, арестованный за свое неразумное «Путешествие…», Радищев сразу же раскаялся, и, думаю, искренне. Правда, давая показания, в забывчивости, он вновь повторял все ту же ересь, что уже написал в «Путешествии…»

Сильный интеллигент, которого согнуть нельзя, зато можно сломать и убить — уже не интеллигент, а революционер. Посему Рылеева, да и вообще всех декабристов, к интеллигенции не отнесешь.

Радищева вернули из ссылки, пригласили в государственную комиссию по составлению законов, и он, дрожа слабыми руками и покрываясь испариной от ужаса, все-таки написал «Проект либерального уложения», в котором опять заговорил о равенстве всех перед законом, свободе печати и прочих светлых призраках русского интеллигента.

Председатель законотворческой комиссии, получив сей труд, поднял брови, в каждой из которых могла поселиться небольшая птичка, и громко произнес несколько слов, в том числе одно из области географии. Это было слово «Сибирь».

Терзаемый душевной лихорадкой, Радищев вернулся домой, выпил яду и умер в диких мучениях.

С тех пор интеллигенции ничего более не оставалось, как ступать след в след по грустному пути Радищева, бесконечно путешествуя из Петербурга в Москву, в то время как чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй гонится за тобой, обдает тяжелым запахом мундира и сапог, поднимает брови, откуда в ужасе взлетают птицы, и произносит «Сибирь» так, что явственно слышится «заморю».

Интеллигент тонко вскрикивает и смотрит пронзительными глазами.

Впрочем, и закричать огромным голосом, и взглянуть с пепельным, непоправимым презрением русский интеллигент тоже умеет; и даже ударить человека сможет — правда, один раз в жизни. И потом долго смотреть на свою ладонь, видя в ней мнимые отражения своей низости, злобы и бесчеловечности.

Русский интеллигент красив, но странной, нравственной красотой. Он верующий, но не воцерковленный. Он способен выжить на каторге, хотя самая мысль о ней способна остановить его сердце. Он видит культуру как огромную мозаику, в которой каждому узору есть место. Поэтому он способен любить в литературе или в музыке то, чего образованцы не принимают по скудоумию, которое они выдают за снобизм, а интеллектуалы — из снобизма, который в их случае является разновидностью скудоумия.

Русский интеллигент по-настоящему добр, как никто другой. Добрее мужика, солдата и поэта.

После Радищева Россия получила еще одного образцового интеллигента по фамилии Чехов. Первый свое «Путешествие…» издал в 1790-м году, Чехов совершил свое ровно сто лет спустя — в 1890-м он зачем-то отправился на Сахалин, где убил свое здоровье, составляя никому вроде бы не нужную перепись сахалинского люда. («…Какая наша грамота? Народ мы темный, одно слово — мужики…»)

Так Чехов задал тон. Чеховские бородки пошли в революцию, чтоб куда более рационально применить свои силы, но вскоре перестали быть интеллигенцией, а некоторые даже сошли с ума.

В течение всего века интеллигентов во власти не было, но ведь их там не наблюдалось и до революции.

Тем не менее чеховский тип поведения в двадцатом столетии был столь же определяющим, как радищевский тип — в девятнадцатом.

Михаил Булгаков был почти что Чехов, Трифонов очень Чехов, Синявский совсем Чехов, Маканин несколько Чехов и даже Валентин Распутин чуть-чуть Чехов.

Сегодня мы ожидаем нового интеллигента, потому что век уже начался, а его все нет.

Стало забываться само слово «интеллигент» и тем более черты, определяющие его.

Спешим напомнить, что интеллигенция — товар штучный, к тому же он не продается. Если ее все-таки купить, а потом, изнывая от нетерпения, развернуть, то обнаружится, что покупатель был жестоко обманут: брал, хоть и недорого, интеллигенцию, а в итоге черт знает что получилось, эльдар рязанов какой-то.

Выйти из интеллигенции очень легко, вернуться обратно почти невозможно.

В интеллигенцию долгое время норовили попасть с двух сторон: с одной — образованцы, с другой — интеллектуалы.

Первые туда не попадали по недостатку ума, вторые — по недостатку нравственности.

Академик Сахаров очень хотел быть интеллигентом, но созданная им водородная бомба тянула его в ад и раскалывала надвое гениальную, покрытую цыплячьим пушком голову.

Заявку на интеллигентность подавали целые колонны демократического движения. В 91-м году, 19 августа, я зачем-то шел в такой колонне по Арбату и особенно помню шедших рядом: эти белые, в неровную клеточку рубашки-безрукавки, эти несильные руки, покрытые редким черным волосом, и непременные часы с ремешком на левом запястье, эти очечки в плохой оправе, эти черные, опрятные усы над нервной губой. Рабочая интеллигенция, образованцы. В интеллигенцию их не приняли, да они и сами быстро остыли.

Самая хорошая интеллигенция та, что не осознает себя таковой. Самый настоящий интеллигент не строит свою героическую судьбу.

Интеллигент добр, я говорю. Интеллигент последователен. Интеллигент смотрит пронзительными глазами, сам того не замечая.

Если те, кто в начале прошлого века могли стать настоящими интеллигентами, уходили в революцию, то сегодня интеллигенция, даже не сформировавшись, уходит в дворню.

Пусть идет себе, нам и не нужно много интеллигенции. Надо всего одного интеллигента на целую стомиллионную державу. Всегда хватало всех по одному.

Один поэт был во все времена. Один полководец. Один интеллектуал. Один художник. Один герой. Один интеллигент.

Но ныне распадается хрупкая наша гармония. Поэта вроде бы видел, интеллектуала, кажется, знаю, полководца, если захотим, найдем, герой очевидно есть — а интеллигента нет.

Совсем нет, нигде.

Автор Прилепин Захар